Наталия Левин - Сны Авроры Гройс

* * *

– Как давно это произошло?

Она пожала плечами.

– Давно.

– Почему Вы обратились в полицию только теперь?

– Раньше он не приходил ко мне. Только смотрел.

– А теперь?

– А теперь он приходит ко мне по ночам и садится в кресло напротив моей постели. И до рассвета он сидит там, откинувшись на спинку, и смотрит на меня, пока я сплю.

– Как же он попадает в Ваш дом?

– Я не знаю.

– Возможно, он снится Вам?

– Нет. Во сне все по-другому.

– Откуда Вы знаете, что он делает, если спите?

– Я чувствую его. Его нельзя увидеть. Только ощутить его присутствие.

– И все же, Вы уверены, что он существует? Что он – не Ваш вымысел?

– Что такое вымысел?

– Ваши фантазии.

– А если мои фантазии намного реальнее, чем ваша действительность?

– Они существуют только в Вашем воображении. Они реальны только для Вас. Для других они не существуют. Другие не знают о них.

– То есть Вы хотите сказать, что если не знаете о чем-то, то это не существует вовсе?

– Не существует для меня.

– Но существует за рамками Вашего сознания.

Она вопросительно посмотрела на Адель. Та замешкалась, но затем продолжила:

– И все же, Вы не можете требовать от полиции найти его. Этого… нечеловека.

Вопрос во взгляде Авроры сменился недоумением:

– Почему нет?

– Да потому что его не существует! Если Вы хотите найти его, обратитесь к экстрасенсам.

Аврора рассмеялась.

– К экстрасенсам? – теперь голос ее звучал уверенно, взгляд прояснился, она будто вынырнула из своих видений и сразу повзрослела лет на десять. – Чем они помогут мне, если даже я не могу вступить с ним в контакт?

– А Вы пытались? – с искренним интересом спросила Адель.

– Только он может инициировать наши контакты. Я не умею этого делать. Он не позволяет мне этого. Я могу лишь думать о нем, но чаще всего это не имеет силы. Я хочу услышать его голос. Безумно хочу. И я боюсь этого. Очень боюсь. Если он заговорит со мной, я, наверное, сойду с ума. Только не знаю, от страха или от восторга снова услышать его…

– Снова?

– Простите?

– Вы сказали: «снова услышать его».

– Разве я так сказала?.. – она улыбнулась и кокетливо отвела глаза.

* * *

– Продолжайте.

– Он стал приходить ко мне по ночам.

– Да, Вы уже говорили об этом. Он сидит в кресле в Вашей спальне до самого утра и смотрит на Вас.

– Да. Прежде все было так. Но этой ночью, когда я проснулась, его не было в кресле. Он сидел на краю моей постели и… Он разбудил меня… Своими прикосновениями. Я чувствовала его руки, – девушка невольно вздрогнула. – Он трогал мои ступни, мои щиколотки. Так осторожно… У него большие холодные ладони. – Она посмотрела на свои ладони и растопыренные пальцы, будто желая представить его руки. – Сквозь сон я чувствовала его прикосновения, но еще не готова была проснуться. Сначала мне было приятно, очень приятно. Но по мере того, как сознание мое пробуждалось ото сна, появился страх. Я боялась того, что если эти руки поднимутся выше или он окажется надо мной, я уже не смогу сопротивляться. Или не захочу. А еще я боялась просто увидеть его. Если бы это был обычный человек, пусть даже вор или какой-нибудь маньяк, проникнувший в мой дом, я бы так не испугалась. Но когда имеешь дело с чем-то совершенно неизвестным, непонятным, когда не знаешь, какие намерения у этого существа, какие будут последствия этого контакта, – от этого становится жутко. Впрочем, жутко становится прежде всего от собственных мыслей… Теперь я знаю это… Неожиданно он схватил меня за щиколотку и стал стягивать с кровати. Тут я окончательно проснулась. Вокруг было темно, он исчез. Я быстро включила свет. Меня охватил такой леденящий ужас, что я долго сидела на постели не в силах пошевелиться. Сейчас мне кажется, что я даже не моргала. Все мое тело пребывало в таком напряжении, что я перестала чувствовать пальцы рук и ног. Так я просидела до рассвета. Потом взошло солнце. Но и когда в комнате стало светло, я все еще боялась пошевелиться и выключить свет.

* * *

– Он снова приходил. На этот раз днем. Это случилось через пару дней после нашей последней встречи с Вами. После моего прошлого визита сюда. Его не было несколько ночей, и я почти перестала думать о нем. Но он вернулся. Он не отпускает меня. И теперь я узнала, что такое сонный паралич. Я испытала это на себе.

Я вернулась домой раньше обычного. Я открыла окно, чтобы воздух в комнате был свежий, улеглась поперек кровати, захватив с собой несколько новых журналов и сама не заметила, как заснула. Это был мягкий, легкий дневной сон. Совсем неглубокий. Скорее всего, я просто задремала. Сквозь сон я слышала, как ветер играет шторой, как хлопнула где-то дверь, я услышала шаги в соседней комнате… это насторожило меня. Я конечно же решила встать и убедиться, что в мою квартиру никто не проник. Я мучительно стала вспоминать, закрыты ли дверь и окна в других комнатах. В соседней комнате определенно кто-то был. Тогда я решила все же не вставать, а притвориться спящей. Если это вор или другой злоумышленник, я не смогла бы оказать ему сопротивление, а так, пусть забирает, что хочет и уходит. Может, спящую он меня и не тронет. Внезапно шум стих. Еще некоторое время я лежала, не открывая глаза, и прислушивалась. Все стихло. Спустя некоторое время я все же решилась встать и проверить, все ли в порядке. И не смогла этого сделать. Я лежала лицом на прохладных глянцевых страницах журнала, и сквозь полуоткрытые веки могла видеть лишь небольшую часть комнаты. До моего слуха через открытое окно доносились с улицы звуки, я чувствовала прохладный поток воздуха, слышала, как на кухне льется из крана вода… А ведь я не включала воду. Я не могла полностью открыть глаза, несмотря на все те усилия, что прилагала. Я не могла произнести ни звука, я не могла пошевелить даже пальцем. Мое тело было полностью обездвижено, в то время как разум мой бодрствовал.

При проведении общей анестезии пациенту вводят препараты, которые обеспечивают ему три вещи: он не чувствует боли, он временно утрачивает сознание и не помнит происходящее с ним во время операции, его мышцы полностью расслаблены, и он не может двигаться. Таким образом, он не чувствует, не двигается, не помнит. Если же действие препарата, отвечающего за глубокий, медикаментозный сон, прекращается преждевременно, раньше, чем восстанавливается чувствительность и способность снова двигаться, пациент слышит и помнит все, что происходит вокруг него, однако, не может пошевелиться и ничего не чувствует.

Со мной было нечто подобное. Только помимо релаксации мне не обеспечили больше ничего. Я все слышала, чувствовала, помнила – и не владела своим телом.

Аврора взяла чистый лист бумаги и продолжила: