Марк Лерам - Невидимая книга. Сто лет вечности

Разговор, как ни странно, меня успокоил. Да, в любом случае это дар. Я верил в искренность людей из будущего, которые хотели облегчить страдания своих предков. Даже если делали они это по эгоистическим причинам, не суть важно. Они сделали, что смогли. И это прекрасно. Да, мрачный старик вселил в меня сомнения, так на то ему и девяносто лет.

Пора было начинать новую жизнь, радоваться бессмертию, отмечать побольше точек и позвонить Галадриэль, а то у них уже вечер.

Трудно, наверное, в это поверить, но после гостя из будущего жизнь почти сразу вернулась в обычное русло. Я везде таскал с собой новый телефон, периодически заставлял себя ставить точки возврата, а пару раз поставил их с воодушевлением. Да, за неделю с лишним нашлось всего две точки, которые мне по-настоящему хотелось бы посетить вновь.

Все остальное было привычно и серо. Разве что весна, все сильнее дававшая о себе знать, добавляла красок. В садике у дома начали цвести деревья, и я теперь выходил пораньше, чтобы немного пройтись. Анатолий Потапович иногда, кряхтя, ко мне присоединялся и провожал до автобусной остановки, а сам оставался сидеть в парке. Ему тоже нравилось весеннее солнце.

Мы с ним особо не говорили больше. Но и не ограничивались кивками, как раньше. Теперь каждое утро я останавливался, здоровался как положено, и мы, минимум, обменивались несколькими фразами и некоторыми наблюдениями. А изредка и прогуливались вместе, то разговаривая по дороге, а то и молча.

Я не приставал с расспросами, а Анатолий Потапович не лез с наставлениями. Пока нас это, видимо, обоих устраивало.

Я очень хотел узнать больше, но первый визит в «логово» старика меня как-то… экзистенциально напугал что ли? Я даже не могу объяснить, но вот это слово, смысл которого я не понимаю до конца, почему-то кажется очень подходящим.

Из-за этого экзистенциального страха, домой к старику я больше ни разу не заходил, хотя тот приглашал. Отделывался разными удачными причинами. А вот поболтать на солнышке, пройтись по парку – это всегда с удовольствием. Несмотря на его палочку и разную скорость.

Старик, наверное, чувствовал, что я перевариваю «новую жизнь», и ждал, когда я сам начну задавать вопросы. Вот только жизнь оказалась никакой не новой, все шло, как и должно было идти, даже если бы в моем кармане не было маленькой машины времени из будущего.

Радовали беседы с Галей. Она наконец-то немного обжилась, успокоилась и заскучала. Если раньше ее было непросто поймать и поговорить хотя бы полчаса, то теперь она сама звонила, и мы говорили ни о чем по несколько часов кряду. И это несмотря на разницу во времени, которая изрядно мешала.

Я тоже по ней жутко соскучился. Иногда так ее хотелось, до боли в низу живота.

До Гали я не жил с женщинами долго. Но уверен, точно помню, что ничего такого не испытывал из-за отсутствия секса. Ну не было и ладно, ну, появился как-то где-то мимолетом, хорошо. Опять исчез, да и пофиг.

И вот тут три года вместе. Постоянный партнер, который всегда под боком, а секс стал реже, чем раньше. Разве что первые несколько месяцев зажигали. А потом приятнее было просто заснуть вместе, чем все эти «нелепые телодвижения» и сопутствующие неудобства. Последние пару лет мы занимались любовью хорошо если пару раз в месяц. И только сейчас я понял, как же это было замечательно. Словно в эти три года удавка полового желания ослабла и перестала натирать… ну, скажем образно, шею. А сейчас удавку снова затянули: так женщину хочется, хоть на стену лезь. И что это было?.. Три года эти.

По видео мы, конечно, сексом уже один раз позанимались. Было неловко, странно, но хоть что-то. На экране голая Галадриэль казалась одной из многих незнакомых девушек, которых я и без того мог в любой момент открыть на компьютере. Но после некоторого усилия появлялись и нежные чувства. Надо было постоянно напоминать, что это не просто девушка, это моя девушка. И я не так давно мял эти груди в живую, а не просто смотрел на них. Да, возбуждение от видео-секса было. И даже разрядка какая-никакая, но получилась. Но удовлетворенности – нет. Словно меня как-то особо изощренно подразнили. А Галя, похоже, и разрядки не получила, хотя старалась и изображала все как положено.

Да, кстати, точку возврата перед заочным сексом я, конечно, поставил. И, пожалуй, даже бы иногда сюда заглядывал. Не часто. На худой конец.

И все равно я злился на свою «Голодриэль». Злился, что без нее так плохо. Злился, что она уехала. Что теперь вообще непонятно, как быть, так как жить вместе нам, похоже, не суждено. Или бросить всё и к ней? Исключено. Абсолютно. И она ни за что не вернется. Три дня назад она первый раз в Японию съездила, пока всего лишь в качестве стажера, но восторгов и рассказов было на пять часов видео-чата. Сказала, что выслала мне почтой подарок из Японии. И улыбалась так хитро-хитро. Сказала, что следующую любовь на расстоянии я запомню надолго.

Не знаю, не хочу я уже никакого «секса по телефону», хочу ее рядом, чтобы можно было обнять, спрятаться лицом между ее грудей, обхватить бедра. Заснуть вместе, как мы делали это тысячу ночей подряд. Десять любых сексов отдам за одну ночь без секса, но рядом с ней…

Наверное, это любовь. Тогда почему обстоятельства сильнее, чем она?

Так и тянулись дни, машинка из будущего уже столь привычно оттягивала карман, что я стал забывать о ней. Телефоном пользовался во всю, конечно, а то, что это не только, и не столько телефон, – забывал. Если первые дни я дрожал над ним, как над величайшей ценностью (что было недалеко от правды), боялся оставить даже на минуту, таскал с собой всегда и везде, иногда по часу сидел над календарем и размышлял о новых точках, то сейчас иногда спохватывался и искал телефон по дому, словно это и был обычный телефон. Даже однажды в офисе на рабочем столе оставил, отлучившись в туалет. И только вернувшись, осознал «весь ужас» случившегося. Хотя, конечно, спереть его никто не мог, но тем не менее…

Одним словом, дней через двадцать я поймал себя на мысли, что перестал «трястись» над «волшебным прибором», и это чревато. Потерять – запросто. Карманник вытащит – вероятно. Разбить по неосторожности – легче легкого. Надеюсь, что последнее не критично. Тем не менее, созрел вопрос, который я не мог не задать.

– Анатолий Потапович, а где все эти приборы вечности у других людей? – спросил я однажды утром, когда мы шли по парку. – Я тут подумал… Ну, хорошо, память при переходе теряется. Это логично, хотя и кажется грустным. Но это я понимаю. Необходимость. Люди не помнят, разве что на мгновения в момент очередного скачка. Но прибор-то должен быть у каждого всю жизнь, даже если люди про него не помнят?..