Надежда Нелидова - Дерзкая Анжела, неистовая Изабелла

На пороге мнётся:

– Доктор, можно я им скажу, что вы им привет передавали? А то они такие обидчивые у меня.

Смех в зале. Аплодисменты, нас вызывают на бис. Задёргивается импровизированный занавес из трёх простыней. Актёры – мы с Григорьевым – раскланиваемся. Я играл себя, а он – себя, и сценарий написал он. Роль Деда Мороза исполнял тоже он, никто не узнал. Талантливый человек, работает мастером по ремонту холодильного оборудования.

Потом декламация есенинских стихов и песни Высоцкого под гитару, потом самые дородные дамы, слоноподобно топоча, от души отплясывают танец снежинок… После концерта почти все палаты пустеют, многие будут встречать Новый Год дома, за ними приехали родные. Григорьев выписывается насовсем, собирает свои пожитки.

– Насовсем? – испытующе смотрю я на него.

– Насовсем, – твёрдо, как о давно решённом деле, обещает он. Подмигивает: – Мне сердце одну такую важную вещь шепнуло…

Вечером нянечка выгребает из-под матрацев кучки оранжевых душистых, липких мандариновых шкурок. Ворчит:

– Ну прямо как дети…

(Георгий Главатских)

Понимаете, каждый год 31 декабря Павел Николаевич… нет, не ходил с друзьями в баню. Он закатывал рукава мягкой домашней рубашки, надевал на аллергические интеллигентные руки перчатки и перемывал стеклянные игрушки.

Как это выглядит со стороны: пожилой человек, у которого рукопись диссертации на столе, с серьёзным, сосредоточенным видом поштучно разбирает разноцветные хрупкие табунки, аккура-атненько купает в тазике, окатывает из душевого шланга, затем со всей бережностью раскладывает на полотенце, осторо-ожненько промокает, сушит. И расставляет обратно на полках, сокрушаясь о том, что не сообразил купить для нежного стеклянного пылесборника шкаф с дверцами. А тут ещё полка шатается, давно пора перевесить. И вообще, чёрт дёрнул четверть века назад жену Нину купить вот этого прозрачного зелёного слоника. С него началось.

То было райское время: стеклянные фигурки были тяжёленькие, приятно взять в руки, стоили копейки. Нынче стеклодувы перешли на бюджетный вариант – не в смысле цены, она как раз взлетела безбожно, а экономят на материале. Ножки и хвостики – тонюсенькие как нити, обламываются с печальным тихим звоном. Согласитесь, неприятно, если в год Мыши у стеклянного символа отвалится голова и лапки – плохая примета.

Знакомые, уезжая в другие города, заранее знали что привезти. «Нет, рыбка у меня уже есть, – кричала Нина в трубку: – И дельфинчика не надо, мне их что, солить? И олень свой давно имеется».

– Это кто – олень? – настораживался из своего кабинета Павел Николаевич.

Однажды, проездом в Пярну, не достало мелкой валюты на хрустального лягушонка, Нина долго жалела. Смешно, да? Столько в жизни потеряно, упущено – а жалко какой-то кусок цветного стекла. Единство Нининой фауны нарушал представитель флоры: букетик гранёных цветов с камушками-сердцевинками. Не устояла перед столь трогательной нежностью и беззащитностью.

– Ребёнка завести тебе надо, вот что, – говорили Нине. Мысленно прибавляя: «Тогда не будет времени ерундой заниматься, дурью маяться». Нина улыбалась, как улыбался бы человек, которому всадили нож под ребро. Они долго пытались родить, перепробовали всё: от ЭКО в столичной клинике до заговоров бабки-шептуньи в глухой псковской деревне.

А насчёт забавного хобби – Нина не одна такая. Её коллега из другого города, тоже научная дама, автор, соискатель, доцент кафедры – собирала собачек по породам. Фарфоровые, деревянные, металлические, пластиковые – их у неё сотни. Пудели, доберманы, таксы, пекинесы, от далматинцев в глазах пестрит… Там более тяжёлый случай: не три полочки – три шкафа. А бывший начальник Павла Николаевича коллекционирует автомобильчики 1:43, счёт идёт на сотни. Когда хвастается, как у мальчишки горят глаза и уши.

Так что быть можно дельным человеком и думать о… Как-то Нина понесла в комиссионку керамическую пузатенькую банку для специй, в виде шахматной ладьи. Приёмщица нырнула в свой секретный список и прямо при ней стала названивать:

– NN, приезжайте, прелестная вещица прямо для вас.

– Это не тот NN?!

– Он самый, – прикрыв трубку ладонью, шепнула: – Собирает шахматные фигурки по всему миру во всех видах: картины, эстампы, игрушки, статуэтки, посуда, футболки с принтами… Прямо помешался.

Можно представить его квартиру: не пройти от фигур, шахматный заповедник какой-то.

Вот этого крошечного задорного поросёнка прислали Нине из Америки. Не простой поросёнок, у него на спинке розовые толстенькие, как и полагается свинье, крылышки. Хотя свинье они не полагаются. Поросёнок-Пегас, это про Нину: она корпит в своём издательстве над текстами, правит, доводит до ума, страстно и бережно дискутирует с авторами.

Нина, глядя на фигурку, могла с точностью сказать, когда, где и кто подарил или в какой стране мира она куплена. Совершенно никчёмная информация, которая почему-то застряла в памяти.

Нина признавалась: «Наконец, я стала многое понимать». Жаль только, что параллельно с этим стала забывать: о чём она, в сущности, и что именно стала понимать? Глубокие провалы, не помнила, о чём думала час назад. Потом – что думала минуту назад. Не узнавала Павла Николаевича и называла его какой-то тётей Зоей. И не стало Нины, сердце оказалось слабенькое.

Все считали, а некоторые вслух неделикатно высказывали мысль, что Павлу Николаевичу повезло. Кое-кто с супругами маразматиками мается по тридцать лет. Он с досадой морщился, не понимая. Это как говорить: повезло, что ты схоронил сорок лет своей жизни. Или – что выкрутил лампочку, которая сорок лет освещала и грела квартиру. А жить дальше надо, хочешь не хочешь, из жизни не выскочишь, замуровала в себе Павла Николаевича заживо.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.