Екатерина Шрейбер - Поцелуй ведьмы

Во взрослой жизни Аня в русской бане бывала крайне редко, чаще её с подружками заносило куда-нибудь в финскую сауну или турецкий хаммам с кожаными диванами и джакузи. Но здесь, на ферме, ни ванны, ни душа не имелось, поэтому, если хочешь быть чистой, придётся избавляться от собственных страхов. Так, вооружившись мягким от кондиционера полотенцем и пузырьком с гелем «всё в одном», она открыла скрипнувшую дверь и шагнула на порог.

Раздевшись и робко пробравшись в парилку, Аня села на край деревянного полка. Сначала жар ударил в лицо и обжёг кожу, потом плавно растёкся по телу.

– Аня, заходи к нам после бани чай пить! – крикнула через окошко Марья Михална.

С удовольствием помывшись, Аня вылила на себя тазик холодной воды, вскрикнув от неожиданного, но приятного ощущения, полоснувшего по всей коже, насухо вытерлась, надела чистую футболку и спортивные штаны и вышла на улицу. Воздух был сладким и живительным, он наполнял тело лёгкостью, а душу счастьем. Она широко улыбнулась и вдохнула полной грудью. Хорошо-то как!

В доме Марьи Михалны всё было, как в простой деревенской избе, и только самовара с сушками не хватало на накрытом толстой клеёнкой в цветочек столе. Женщина поставила перед Аней большую кружку чёрного чая с листьями смородины. Пётр Васильевич, мужичок в клетчатой фланелевой рубахе, оказался ниже и меньше своей жены. Коротко поздоровавшись, он удалился в соседнюю комнату. Интереса у него новая постоялица вызвала явно не больше, чем воробей во дворе. Однако Аня успела заметить, что он совсем не похож на свою шуструю жену: двигался не спеша, словно экономя силы, очевидно, был немногословен и скуп на эмоции. Аня слегка усмехнулась и подумала, что у неё ещё будет возможность познакомиться с ним поближе.

С Марьей Михалной они поболтали о жизни в городе, о туристах, о погоде. А потом Аня спросила, не успев подумать:

– А про Дмитрия мне расскажете? Что он за человек?

Женщина её вопросам была только рада, поговорить она, видно, любила, и все её речи были какими-то лёгкими и светлыми, даже если касались грустных или неприятных вещей.

– Димочку, ну, то есть Дмитрия Сергеича, я увидела первый раз лет десять назад на пороге своей хаты. Адашка, соседка, его из магазина привела. Она там продавщицей работает. Сказала, что вот, мол, городской ищет себе помощников по хозяйству. А мы с Петей тогда совсем одни остались. За полгода до этого сынок наш на грузовике разбился на перевале. А Дмитрий Сергеич, серьёзный такой, бледный, но смешной почему-то, потолкался у порога и говорит: я, мол, землю купил тут в горах, километрах в пятнадцати, буду коз и овец разводить. Мне помощники нужны – семейная пара. Вы – чтобы по хозяйству там: покушать приготовить, убрать, огород садить, соленья-варенья, а муж ваш со скотом да стройкой помогал мне. Обещал жильё, харчи да прибавку к пенсии. Мы и согласились. А знаешь, почему? Жалко нам его стало. Он такой был весь: острый, ершистый, нервный, а в глазах – тоска. Понятно, думаю, занесла нелёгкая в наши края, душу подлечить захотел да руки делом занять, но ведь пропадёт один. У нас тут не курорт, знаешь ли. Горы кого хошь в бараний рог согнут. И хоть понятно было, что он ничего не умеет ещё, но какой-то стержень в нём чувствовался сразу.

Вот, значит, и подались мы вместе. Петя мой не возражал. Ему ещё хлеще, чем мне, было, всё равно, где и как жить. Дом продали за копейки. Теперь тут живём. И семья у нас снова есть. Только Сергеичу – ни-ни! Он хоть как с родными с нами, всё равно сам по себе.

– А почему он приехал сюда? И откуда?

Марья Михална как-то странно взглянула на девушку и впервые за время их знакомства замешкалась.

– Раньше Димочка жил в Новосибирске, как и ты. Занимался каким-то бизнесом. Но, если честно, он не любит об этом говорить. Так что даже я не знаю толком, что там у него произошло. Времена всякие бывали, а в большом городе – больше бед. Одно скажу: несладко ему там пришлось, раз он в одиночку сюда явился. Ни семьи, ни вещей… Ничего. Человек он хороший, это как пить дать, а от чего бежал – Бог знает. Не нашего ума, видать, дело.

– Мать, ты помолчала бы хоть маленько! – услышала не громкий, но грозный голос Аня. Это Пётр Васильич прошёл мимо к двери, сминая папироску.

Марья Михална сразу сделала постное лицо, но, когда он вышел наружу, скорчила недовольную гримасу и подмигнула Ане.

Напившись чаю, Аня тепло поблагодарила Марью Михалну, попрощалась и отправилась к себе.

Неожиданно опустившаяся на землю ночь заставила Аню замереть на тропинке, ведущей к домику. В воздухе стояла невероятная, оглушающая тишина, и только несколько секунд спустя она стала различать, насколько всё вокруг наполнено звуками. Вдали шумел ручей, в траве стрекотали кузнечики, то замолкая, то перекрикивая друг друга на разные лады, а где-то в стороне лёгкие порывы ветра нежно шелестели ветвями деревьев.

Рядом с домом хозяина горел костёр. Аня, не зная зачем, шагнула в сторону огня, тихонько, чтобы не нарушить окружающий покой. Чуть приблизившись, она увидела, что перед костром сидел Дмитрий. Один. Лишь чёрный пёс мирно лежал у его ног.

Аня остановилась и всмотрелась в профиль хозяина фермы. Он откинулся на спинку раскладного стула, держа в руке металлическую кружку. Долго и неподвижно смотрел на огонь, потом подался вперёд, склонил голову и устало провёл рукой по лицу. Аня замерла, боясь подойти ближе, но в этот миг пёс фермера поднял голову и глухо зарычал в её сторону.

– Шмель, фу! – скомандовал Дмитрий, обернувшись на звук.

– Простите, это я, – вымолвила Аня и подошла к костру. – Не хотела вас беспокоить. Я просто шла к своему домику.

– Заблудились в темноте? – спросил Дмитрий и посмотрел на неё с усмешкой. – Присаживайтесь, если хотите.

Отказываться было неудобно, и Аня села напротив на гладкое толстое бревно, лежащее на земле. Несколько минут смотрела не мигая на огонь.

– Оказывается, я сто лет не видела живого огня. Так странно…

– Хотите выпить?

Аня помедлила. Стоит ли пить с незнакомым мужчиной? Потом подумала, что она у него в гостях и, захоти он сделать что-то плохое, алкоголь для этого не понадобится.

– Ну если только чуть-чуть.

Дмитрий сходил в дом за ещё одной кружкой, плеснул в обе какую-то жидкость из тёмной бутылки и протянул одну Ане. Это оказался коньяк. Его аромат и крепость моментально ударили в ноздри, а первый же маленький глоток приятно обжёг горло. Они долго сидели молча, и эта тишина почему-то не разъединяла их – таких разных и совершенно незнакомых людей. Аня расслабилась, и всё вокруг показалось ей правильным и спокойным. А ещё на неё напало любопытство. Как можно незаметнее она старалась разглядеть Дмитрия.

Его лицо с глубокими складками вдоль рта, крепким подбородком было неподвижно, и только в светлых глазах, цвет которых в ночи было трудно определить, плясали отблески огня, делая их живыми и яркими. Его внешность нельзя было назвать ни запоминающейся, ни даже приятной. Но в ней было что-то притягательное.