Ольга Вольная - Три звезды

– Что скажете? – недоверчиво протянул мужчина, но видя, что от Кати ему так и не дождаться внятного ответа, решил продолжить. – Катерина Львовна, здесь такое дело… Кхм, кхм… – снова откашлялся тот. – В общем, по закону вам полагается выплата от предприятия, только мы сейчас на грани банкротства и… – мужчина глубоко вздохнул. – К сожалению, в настоящее время я не могу сделать вам никаких выплат, счета заморожены, но потом…

– Как же так? – тут же прервала его Люба. – Антон же столько сделал для вашего предприятия. Он и Кате постоянно говорил, что вот-вот всё наладится… Он не говорил, что оно банкротится.

– Антон ваш… – сначала повысил голос мужчина, но потом посмотрев на Катю, тут же смягчился. – Я доверил ему этот столичный филиал, думал, он справится, а он… Эх, – мужчина с явной горечью в голосе махнул рукой куда-то в сторону. – Уже неважно. В общем, Катерина Львовна, я искренне вам соболезную, но, к сожалению, больше я не могу вам ничем помочь. А сейчас… Мне пора идти, – он медленно поднялся, его большой живот не позволял ему сделать это быстрее. Поправив свой пиджак, он ещё немного попереминался с ноги на ногу, словно желая сказать что-то ещё, но потом резко выдохнул и направился к двери. Уже на выходе он всё же приостановился. – Ах да, с рождением дочурки вас… Кхм-кхм… М-да, – снова откашлялся мужчина, словно чувствуя неловкость за сказанные им же слова. Кивнув Любе, вышел из палаты.

Катя молча закрыла глаза, так и не сказав за всё это время ни слова.

***

За окном послышался весёлый смех детворы, на календаре был конец декабря, выходной. Местная ребятня выбежала во двор лепить снежную бабу. Катя с малышкой уже вернулись домой, но женщина по-прежнему лежала, отвернувшись к стенке, и думала о чём-то своём.

– Катюш, может, поешь? – обратилась к ней Люба. – Уже 10 дней с похорон прошло, а ты толком так ничего и не поела, похудела вся, с малышкой не общаешься, девчонка же чувствует всё. Вон, смотри, даже не спит толком, всё вертится. Хорошо, хоть Любаню мать твоя забрала погостить до Нового года, – вздохнула женщина, заедая нервозность очередным огурцом.

– Почему всё так? За что? – тихо произнесла Катя.

– Катя, хватит уже себе душу рвать. Теперь уже мы ответа на этот вопрос не получим, нужно как-то жить дальше. Да и потом, ты думаешь, Антону бы понравилось, что ты здесь лежишь бревном которую неделю подряд и ни черта не ешь? – Люба перешла на тяжёлую артиллерию.

– Да, ты права, он бы ругался… – Катя слегка приподнялась.

– Ну наконец-то, – подскочила радостная Люба.

– Что теперь делать, Люба? Двое детей, ни работы, ни мужа…

– А я на что? Я на что? Всегда можешь на меня рассчитывать, – уже раздула от обиды ноздри Люба.

– Да, спасибо тебе, что бы я без тебя сейчас делала… – снова опустила глаза Катя.

– Так! Ты мне лучше скажи, как ты дочь свою назвала? Надо же в загс сходить и зарегистрировать её.

– Да, знаю…

– Знает она.

– Не знаю…

– Так знаешь или не знаешь? Может, в честь мамки твоей назовём или бабки твоей, а? Знаешь, как её звали?

У Кати от услышанного тут же вздёрнулись брови, словно она что-то вспомнила.

– Надя… Точно! Назовём её Наденькой… Ведь я так надеюсь, что всё это когда-нибудь окажется простым сном.

– Вот и славно, – выдохнула подруга. – Наденька, значит, Наденька.

В дверь позвонили.

– Сиди, я открою, – наказала Люба, пригрозив Кате пальцем, словно та маленький непослушный ребёнок. – Чтобы всё съела.

– Добрый день, – в дверях неуверенно топтался худощавый молодой человек 18-20 лет.

Люба молча кивнула и в ожидании от него объяснения, кто он такой и зачем пожаловал, стала хлопать глазами.

– Я это… Пётр. Я работал с вашим мужем.

– Э… – Люба зависла немного. – С мужем Кати? Вы работали с Антоном, верно вас поняла?

– Да-да, всё верно, – обрадовался молодой человек.

– Ну, проходите… Только разувайтесь, я полы помыла.

Мужчина вошёл в комнату.

– Это – Пётр. Говорит, что работал с твоим мужем, – обратилась она к Кате. – Слушайте, а если вы работали вместе, почему я вас не видела на прощании?

– Я не смог. Мать плохо себя чувствовала, она после той аварии вообще сильно сдала… Давление, сердце, – виновато пожал он плечами.

– А-а-а, – понимающе кивнула Люба. – А чего ваша мама в самом деле так переживает, не вы же в той машине были?

– В этом и дело, что в той машине тогда должен был быть я.

Катя чуть не поперхнулась от услышанного.

– Так, а вот это уже интересно. Что в пороге встал? Садись и рассказывай, – Люба тут же притащила ему стул и поставила посреди комнаты. Из неё точно бы вышел хороший следователь.

Катя с Любой в буквальном смысле уставились на гостя, тот сидел, съёжившись под их пристальным взглядом, едва не впечатавшись в стул.

– Ну, давай рассказывай уже. Что ты мямлишь, как девка на выданье? Тебе не 15 лет же, – проявила нетерпение Люба.

– Девушка, вообще-то, я не к вам пришёл. И не надо так со мной разговаривать. Я, между прочим, как и вы, уважал Антона Игоревича и скорблю не меньше.

– Извините её, мы все сейчас немного взвинченные, – поспешила оправдать подругу Катя, испугавшись, что тот уйдёт, так ничего им и не рассказав.

– В общем, дела предприятия уже давно шли не очень, хотя среди сотрудников это не распространялось. Когда я пришёл на предприятие…

– Простите, а когда вы пришли туда? – вновь перебила его Люба.

– За пару недель до… – мужчина смутился.

Девушки разочарованно переглянулись. Что он может знать, проработав там всего ничего?

– Я пришёл как раз накануне совещания. Антон Игоревич встречался с очередным инвестором и что-то бурно обсуждал. По неврозу Дмитрия Албовского, партнёра вашего мужа, я сразу понял, что стратегия Антона Игоревича ему пришлась не по нраву. Видать, у него были свои интересы, – он пожал плечами.

– И? – хором спросили женщины.

– И… Совещание то в итоге сорвалось. Незадолго до его начала нам позвонили и сообщили, что груз задержали на таможне по непонятным причинам, нужно было срочно ехать в порт. Дмитрий Албовский предложил отправить меня разузнать, в чём дело. Я согласился, сел в машину и уехал, ваш муж и все остальные остались в офисе. Когда я уже было подъезжал к первому посту ГАИ возле платного участка дороги, мне позвонила мать, у неё давление подскочило, а лекарство закончилось. Тогда я набрал вашему мужу, хотел предупредить его, что немного задержусь и объяснил ситуацию.

– И?! – снова хором произнесли женщины, в их голосе прямо фонило нетерпением.

– Ну… Антон Игоревич сказал, чтобы я не волновался и ехал к матери домой, он уже освободился, и сам сможет съездить.

– И что вы? – с замиранием спросила Катя.

– А что я? Конечно, я согласился.