Вероника Айская - Самка человека, или Конец жары. Роман в стиле импрессионизма

Она вышла из бани около 10. Завтра, похоже, будет тепло – вечерний воздух тише и мягче, чем днем.

– Будем спать. Мне завтра рано вставать.

– А где я буду спать?

Он показал на диван. Там лежало стопкой постельное белье, одеяло и подушки.

– А ты где?

– Рядом.

– Не поняла?.. Это что, шутка? Или такой был план?..

– Да ладно, я на кресле, – он развернул кресло, постелил, взял плед и лег.

– А второй этаж? Почему меня туда не положить?

– Он летний, там холодно.

– А труба от печки куда идет?

– Ложись спать, куда тебе говорят! Мне некогда болтать. Ты не дома.

Она постелила и легла. С полчаса смотрела в темноту, может, час. Он задышал ровно, спящим ритмом. Она стала расслабляться, повернулась к стене, окунаясь в дрему. Однако, не очень-то получалось. Присутствие желанного мужчины будило и бодрило. Она слушала этот немой разговор тел через комнату. При этом нужно делать вид, что ее тело молчит. «Ну, успокойся. Во-первых, рановато будет. Во-вторых, у него есть женщина. В-третьих, он врет, что ее нет… Да, вот именно, он еще и врет… В-четвертых, – это все Женя объясняла своему разохотившемуся телу, – кроме тебя у меня есть еще, как минимум – мозги, как максимум – душа. Нужна гармония. Так что, спи. Хотя, твое дело – желать. Я тебя понимаю. Тебе захотеть – времени не надо. Тем более, ты и так хочешь. Ну, и хорошо, значит, живое». «Да, если бы мы с ним поговорили душевно – было бы легче». «Интересно, удастся заснуть?»

…Она очнулась от жаркого движения рук по ее телу от бедер до плеч, потом ниже, под…

– Что это?! – возмущенно удивился он.

– Спальник!

– Какой еще спальник?!

– Туристический… – она рассмеялась.

– Зачем?!!

– На всякий случай. А видишь, какие бывают случаи.

– Ну, ты даешь… – он пытался найти вход в спальник, но она лежала на «молнии».

– Вы что-то хотели? – она вытолкала его руку.

– Ну, пусти меня.

– Куда вас пустить?..

Он положил ей руку на низ живота. Сопротивляться было нечем, ее руки держали спальник сверху. «Может, не стоит сопротивляться?» – влетела предательская мысль, прямо оттуда, с низа живота. Она резко дернулась, сбрасывая его руку. Он вздохнул, пошел к себе на кресло.

– Ну, и зря. Мог бы быть такой шикарный секс.

«Никто не сомневается…» Она снова дождалась, чтоб его дыхание затихло. «Интересно, я дура, или прикидываюсь? Нет, я не прикидываюсь. Значит, дура. Ты надеялась на что? На сублимацию? Ты же сразу его прочувствовала. – А что я прочувствовала? Что я его хочу и он меня хочет? Но я не думала, что это уже причина сразу действовать. Да, я надеялась на некоторую сдержанность». «Ты вчера так мучилась ночью. Ты помнишь, что ты просила? – Я прошу любви. Одно и тоже всегда… – Нет, ты взвыла: Ну, пошлите мне мужчину, я уже больше не могу! – И это что? Заказ исполнился?.. Это не вся я, это тело вопило… Да, такой заказ очень быстро исполнился… Наверное, он проще…». « Любимый мужчина – это не понятно, видимо. Прислали – желанного… Есть такое тело…». «И что делать? Вчера не спала, потому что не было мужчины, сегодня – потому что есть. Смешно…». «Времени прошло больше. Спит уж, наверно… Ну, все, он попробовал, вдруг можно, да? По крайней мере, агрессии он не проявит, так что ничего страшного не происходит».

…Он сразу быстро уверенно стянул верх спальника и впился губами в ее сосок, рукой лаская вторую грудь. Она онемела от жгучего желания, затопившего ее по самые мозги. Она отчаянно силилась вспомнить себя. «Боже мой! Господи миленький! Я так больше не могу! Ну, так же невозможно! Пожалуйста, ну пусть он отстанет сам!..» От несбыточности этой мысли она опомнилась и стала выворачиваться. Он крепко обхватил ее.

– Какая у тебя шелковая кожа! – он отпрянул от груди, довольный и явно уверенный в продолжении.

– Послушай! Отстань от меня, пожалуйста, а? У меня уже нет сил.

– Вот и не надо их тратить! Лучше доставить друг другу удовольствие.

– Удовольствие… А дальше что?

– И завтра удовольствие. А что, разве удовольствие – это плохо?

– Смотря в каком контексте.

– Не умничай, – он по-хозяйски показал рукой, мол, раскрывайся.

– Ладно, иди к себе…

– Ну, почему?

– Я тебе по дороге про все «почему» объяснила. Ты нарочно постарался забыть? Что сейчас между нами будет? Пробовать меня не надо, я уже говорила – я не торт.

– Ну, и ты ведь со мной попробуешь? А вдруг тебе понравится?

«Вот именно поэтому и не надо. „Сало – оно и есть сало, чего его пробовать?“ Самый нюанс – сопротивляться ему, да еще и себе. И он же точно это знает…»

– Допустим – мне понравится. И что? Дальше – что? В лучшем случае, еще один эксперимент на твои пол-два-три года? Я сразу скажу, что не удовлетворю твоим требованиям как жены . Совершенно очевидно, что мы с тобой разные люди. Слушай, ты попросил помочь взглянуть на свои прежние пробы иначе. Но, похоже, ты соврал. У тебя был план? Я дура, конечно, признаю. Поверила в твою честность.

– Хорошо, я тебя больше не трону. Сегодня. Завтра поговорим, – он ушел. И больше не тронул. Сегодня.

Она заснула, когда шторы на окнах стали светлеть. Разбудил визг телефона. Он ответил.

– Чего ты телефон не выключаешь? Я спала 2 часа.

– У меня работа. Сама виновата. Ни секса, ни сна. Ночь мне испортила.

Он уехал, велев ей отмыть холодильник. Ну, да, хоть шерсти клок. Она заодно убралась в кухне и в зале. Вышла из дома и уселась на ступеньки крыльца. Было солнечно и к полудню разогрелось почти летним теплом. От сосен за оградой заманчиво веяло смолистым эфиром. А хвоя все еще желтоватая – весна все же очень растянулась. Она понимала, что Олег так просто не отстанет, и готовила ему речь. Вернее – фразу. Еще вернее – тон. Нужно уверенно и жестко. Своей покровительственно-хозяйской манерой общаться Олег походил на министра-администратора из «Обыкновенного чуда». И ухаживать ему тоже некогда. Только ей подчиняться ему уже давно не хотелось. Жаль, что у нее нет мужа-волшебника. И дома – не он у нее, а она – у него. Женя невольно снова вспомнила того другого Олега и тот момент, когда позволила себе так безрезультатно влюбиться. Тогда случайно она услышала его реплику – на что? – других его собеседников она и не слышала, отреагировав только на его голос: «Женщина расцветает полностью только после третьего ребенка. Вот эта величественная грация, которая появляется во время беременности – уже не проходит, и остается в ней насовсем», – и столько было поэзии, уважения и трепета в его голосе, лице, словах, что сердце Жени ухнуло в теплое уютное к нему доверие. И в этом их большая разница. А все-таки напоминает… Хотя, ведь и в комплекции: тот Олег был собран и подобран, а этот – а ведь младше на пять лет – уже растекается вширь и везде с заметной перспективой расплыться до серьезных размеров.