Наталья Колюшина - Без права на любовь

– Ещё одна загадка, – прошептал Лёха – И так, что я сегодня выяснил по делу? – он задумался… – Ровным счётом – ничего! Целый день, – и он ударил себя в лоб кулаком – я провёл на улице Ленина, но не продвинулся ни на шаг в расследовании.

– Что я сообщу майору при встрече? Про бассейн он знает, про фирму, наверняка, тоже. Про Клаву? Но я и сам про неё ни черта не знаю.

Лёха встал и подошёл к окну.

– Если только про добермана и о том, что ему нужно покупать суку, – вслух съязвил он сам себе. – А, да, ещё про двух баб, одну из которых ждал три часа, а с другой ржал столько же. Ну, и придурок! – ругал себя Лёха.

Он взглянул на часы, до встречи с майором оставалось пять часов.

– Надо выспаться, – решил он, сунул в нагрудный карман ветровки пару листов доклада, несколько снимков и направился к выходу.

Они встретились на вокзале около кассы в два часа ночи.

– Где бы уединится? Сразу же задал вопрос майор, пожимая Лехе руку.

– Может в комнате отдыха – ответил Лёха и показал на дверь.

– Можно. – ответил майор.

Им разрешили занять двухместную комнату. Они уселись за столом, Лёха достал, приготовленный отчёт, сделанные наспех фотографии.

– Вот, что удалось сделать за день – сказал он и подал всё майору.

Майор изучал всё молча, рассматривал снимки.

– Надо идти – наконец сказал он.

– Куда? – не понял Лёха.

– В бассейн, купить абонентский билет и наблюдать. Мы можем её спугнуть и тогда нам будет её не найти.

– Так, так – продолжал майор – значит, Клава съехала и никаких следов… А что если – майор задумался и сделал паузу – что если Клава жила на съёмной квартире ( или нет даже просто снимала комнату), тогда хозяйка квартиры и вовсе никуда не съезжала. Это объясняет почему нет признаков переезда.

– Возможно – согласился Леха.

– Так, говоришь, он дежурит в выходные только? – переспросил майор.

– Ну, да, в субботу и в воскресенье.

– В таком случае нужно подождать до выходных. Позвони хозяйке квартиры и отмени встречу. Скажи, что с собакой уезжаешь на дачу или ещё куда-нибудь. Вначале нам нужно знать эту Клаву в лицо, иначе опять зависнем на сутки у подъезда – и впервые за последние месяцы он засмеялся. Он узнал почерк жены – всё к чему ни прикасаешься – превращается в настоящий дурдом. Он чувствовал, что она где-то рядом, но обнаружить себя преждевременно, значит заставить её поменять все планы.

– Действовать будем, естественно, словно бы нас никто и ничто больше не интересует. Вахтёры практически не встречаются, поэтому о твоём появлении и о том, как ты выглядишь, Клава, вероятнее всего, узнает не скоро… – он задумался.

– В бассейн идёшь в субботу, сразу же к открытию. И никаких бесед, никаких расспросов. Просто наблюдай, плавай, как и все присутствующие.

– Хорошо – согласился Лёха.

– Эх, поглядеть бы на всё своими глазами – подумал майор.

– Кофе с утра? – вдруг спросил Лёха, вынимая из тумбочки две чашки.

– Да, пожалуй.

Они закончили обсуждение, назначив встречу на субботу в парке. До начала работы оставалось два с половиной часа.

– Всё, пора! – сказал майор и стал собираться. Они вместе вышли из комнаты и получили свои паспорта, затем попрощавшись с администраторшей, вышли в здание вокзала. Всё было, как всегда: некоторые спешили с сумками на перрон, многие просто спали…Было многолюдно. припарковали они машины с разных сторон вокзала, поэтому, выйдя из комнаты отдыха, не разговаривая и не прощаясь просто разошлись в разные стороны, словно никогда и не были знакомы.

– Эх, самому бы идти на эту улицу Ленина – вслух произнёс майор, раздеваясь в прихожей.

Он посмотрел на фото жены и замер. Она смотрела на него и улыбалась.

– Словно живая! – сказал майор и тут же чертыхнулся – Чёрт возьми, она и есть живая. Типун, типун тебе на язык.

Он прошёл на кухню: «Из еды не было ничего, кроме ломтика хлеба с сыром. Заработался! Скоро сдохну, на хрен!» – бурчал про себя он, закрывая холодильник.

И так, Клава Снегирёва, вахтёрша, приятной внешности, наверно, или нет – пожилая женщина. Ну, Лёха, не мог возраст узнать. А что, если… если она и есть моя жена. А что? Вполне возможно, после смены сфотографировалась… Стоп! Я тоже дураком с Лёхой стал. Ведь вахтёрша видела фото, а это значит, что Снегирёва, действительно, вахтёрша. Тогда почему она заметает следы, почему сразу же после публикации статьи переезжает на другую квартиру? Одни вопросы, скорее бы выходные – думал майор, перечитывая вновь статью в газете. Это была обычная реклама бассейна, в котором в мужские часы в особые дни приглашали красивых девушек, которые показывали стриптиз на воде. Он стал более тщательно изучать фотографию. На переднем плане она, за спиной бассейн был виден полностью, почти до самых стен здания.

– Стоп! – вдруг вырвалось у майора – Ведь на снимке нет ни одного мужика. Что это значит? А это значит, что съёмка велась в другое время и она может быть вовсе не стриптизёршей. Она может быть просто человеком из редакции. А что если до выходных отправить Лёху в редакцию, чтоб всё разузнал, только осторожно, не задавая прямых вопросов, касающихся этого снимка и этой статьи. А что, если это приманка для кого-то? Вполне возможно. Кто-то, увидев снимок, должен обязательно клюнуть и прийти в бассейн, чтобы встретиться с ней. И этот кто-то очень опасный человек, по всей видимости.

– Чёрт побери! – вырвалось у майора. – ведь за этого кого-то, возможно, принят сейчас Лёха. Или – сердце майора сжалось – Или она в опасности и через газету пытается донести до меня информацию – именно до меня, а что если это её первые шаги возвращения домой. Может она хочет, чтоб я подготовился к её возвращению… Никто, даже самые близкие подруги, даже сослуживцы, работающие с ней уже несколько лет, не узнали бы её на этом фото, никто кроме меня.

Новая идея, новый план действий уже созрел в его сознании.

– Рискну! – прошептал он, провёл рукой по снимку в газете и отправился в ванную. Спать уже было некогда, нужно было собираться на работу.

Вячеслав Смирнов сидел один в своей квартире. Весь мир для него, казалось, рухнул после событий 2005 года. Острая боль в сердце не давала покоя. Он в тысячный раз перечитывал газету и всё никак не мог поверить, что всё в этой жизни для него уже подошло к концу. Он отомстил за смерть своей любимой женщины, но это не принесло ему облегчения. Он чувствовал, что на него скоро выйдут и жизнь превратится в сущий ад, но сожалений по этому поводу у него не было. Он был уверен в своей правоте, и от этого на душе было чуточку легче. Он даже не скрывался, вёл прежний образ жизни, лишь иногда вздрагивал от стука в дверь, скрежета колёс на дороге, собачьего лая…