Рам Дева - Судьба

– Бродит она в одиночестве, к реке выходит, говорит сама с собой.

А когда понесла Анна плод в чреве своем, испугались слуги те да в чужие края подались. Рассвирепел барин, велел сжечь хозяйства бежавших, а оставшихся из родни тех несчастных у дуба, растущего во дворе, высек до смерти. Одержима была Анна, влекло ее душу неудержимо в лес. Вырывалась она из объятий супруга своего, не мог он ее удерживать. Как-то раз, ночью лунной проснулся Алексей, услышав шаги в доме. Взяв ружье, вышел из дому и увидел Анну, в лес удаляющуюся. Поспешил он за ней, но ее словно сила леса несла на руках своих, а ему – препятствовала. Звал он супругу свою по имени, пробираясь сквозь кустарник густой, а она не отвечала ему, а лишь стонала словно во сне. Шел Алексей на голос супруги своей, пока не стал он со всех сторон доноситься. Голова шла кругом, ветви леса ночного царапали лицо, а голос Анны зловеще со всех сторон то звонким смехом, то стоном раздавался. Спотыкаясь о сушняк, попадавший под ноги, он падал и звал ее по имени. Мгла ночная рассеиваться начала, вышел барин на опушку лесную, и замерло сердце его. Глядя в небо обезумевшим взглядом, извиваясь в траве словно змея, супруга его лежала. Прикрыл Алексей супругу одеждами своими, взял на руки и к дому понес.

Разнеслась молва по округе, будто барыней велитель лесной овладел. Дошли до Алексея слова людские, стал наказывать он всех, кто смел о духе лесном говорить. Обезумевшая Анна, одежду на себе рвала, ходила по дому нагая. Поник Алексей духом, стал нелюдим, и все время взаперти проводил с супругой своей.

Жила в доме у Алексея кухарка Алена. Всю жизнь свою она служила ему, а до него – отцу – барину старшему. Нелегко было переживать кухарке происходящее в доме. Обратилась она к барину:

– Служила я батюшке вашему, сейчас вам служу. Как родные вы стали мне. Не могу смотреть на страдания ваши. Есть ведунья, на болотах живущая, Дарьей зовут ее. Врачует всякого, кто обратится к ней и от хвори душевной избавляет. Обратился бы ты барин к ней, чует сердце, поможет она.

Отмахнулся барин от забот кухарки со словами:

– Не верю я в ересь вашу потустороннюю. Предки мои из знатного рода германского, а предки Анны не меньше почестей имеют. Все в этой жизни лишь науке подвластно. Вызвал я из Петербурга друга отца моего, специалиста по душевным заболеваниям, степень научную он имеет, если кому и доверю я свою ненаглядную, то только ему.

– Ой, барин, тут не степень научная нужна, а умение с духами договариваться, – ответила барину кухарка.

Рассмеялся Алексей и прогнал от себя Алену. Шли месяцы, ожидаемый лекарь не ехал. Седьмой месяц подходил к концу, как Анна плод в чреве своем носила. Отчаялся Алексей, позвал к себе кухарку и обратился к ней:

– Пойди на болота, голубушка, попроси Дарью, пусть явится, расскажи ей о беде нашей да пообещай, если поможет, то вознагражу ее сказочно.

– Не берет Дарья вознаграждения, служит Даждьбогу она. Он и вознаграждает ее, – сказала обрадованная кухарка и, откланявшись господину своему, в лес поспешила.

В кабинете следователя Негодайко всегда стоял полумрак. Выходящее во двор отделения, маленькое окно всегда было завешано темно-синими шторами. Старый лакированный стол, стоящий у окна, ломился от нагромождения делами, которые скапливались долгие годы. На оставшемся не занятым маленьком пространстве на углу стола, буквально, в повисшем состоянии замерла до отвала забитая окурками пепельница.

Сидя на стуле обтянутом потрескавшейся кожей, скрестив ноги, Негадайко вел допрос, направив настольную лампу в глаза задержанному.

– Фамилия, имя, отчество, – отчетливо произнес следователь.

Глядя через прищур на Негадайко сквозь ослепляющий свет лампы, направленной в глаза, молодой человек ответил:

– Алиев Юсуф Загидиевич.

– С какой целью вы прибыли в Ленинград? – Поменяв положение ног, продолжил задавать вопросы следователь.

– С целью поступления в Ленинградский Кораблестроительный Институт, – ответил, все так же щурясь, задержанный.

– С какой целью вы сняли квартиру на Литейном, – закурив, спросил Негадайко.

– Собирался пригласить свою жену, – ответил Алиев.

– Врешь! – закричал Негадайко, ударив по захламленному столу. – Все вы, не русские, врете!

– Я никогда не вру, – спокойно ответил Алиев.

Погасив окурок, следователь продолжил:

– Ваш сосед по лестничной клетке утверждает, что видел, как вы в три часа тридцать минут выходили куда-то.

– Кто именно? У меня на лестничной клетке их четверо, – вопросом на вопрос ответил Алиев.

– Сосед напротив. Беркович Самуил Наумович, – с ехидством в голосе продолжал Негадайко.

– Не могу знать, зачем ему это нужно, – отводя взгляд от лампы, ответил задержанный Алиев.

– Самуил Наумович – русский человек, и поэтому лгать не станет, – встав, заявил следователь и, присев на край захламленного стола, обрушил всю пирамиду макулатуры.

– Говорю вам еще раз. Я спал в это время, – собирая валяющиеся листы развалившихся дел, ответил Алиев.

Стоя над задержанным, Негадайко поднес кулак к своим губам и задумчиво продолжил:

– Возможно, вы сами не помните, как совершили это преступление. Точно. Вы страдаете сомнамбулизмом. Откуда же вам знать, имея такой недуг, то, что с вами происходит, когда вы спите.

– Чем я страдаю? – озадаченно спросил Алиев.

– Ты – лунатик, – словно открывая задержанному тайну, произнес Негадайко.

– Сам ты лунатик, – ответил Алиев, увернувшись от пролетевшей мимо пепельницы.

В дверь постучали.

– Войдите! – недовольно ответил Негадайко.

– Разрешите, – робко спросил Дуболом, – мы нашли свидетеля, видевшего, как Алиев хладнокровно убивал двоих несчастных во дворе на Рубинштейна. Негадайко улыбнулся и обратился к Алиеву:

– А ты говоришь, спал дома. Готовьте очную ставку, – небрежно проронил следователь в адрес Дуболома и закрыл перед его носом дверь, но не успел он сделать шаг, как в дверь снова постучали.

– Ну что там еще? – нервно выпалил следователь.

Дверь открылась и, не входя, Дуболом спросил, указывая пальцем на Алиева.

– А этого забрать в камеру?

– Забирай, – отмахнулся Негадайко.

– Ой. А если он невиновен? По моей вине, невинного приговорят к высшей мере наказания, – засомневалась Маргарита, проходя по скрипучим полам коридора в отделении милиции.

– Так, стоять! – раздраженно выпалил Дуболом, схватив Велесову за руку. – Ты деньги свои получила? – Спросил он нервно.

– Да, – тихо ответила Маргарита.

– А остальное – не твоя забота, – заявил старший оперуполномоченный и завел ее в приемную.