Рам Дева - Судьба

– Мама – анархия. Папа – стакан портвейна! – распевая во весь голос, лежал на кровати Алексей. На полу стоял бобинный магнитофон – приставка «Нота» и воспроизводил Виктора Цоя.

В комнату вошла мать.

– Лешенька, сыночек, прошу тебя, сделай чуть тише. У отца болит голова, – обратилась она к сыну.

– Да, пошла ты, – ответил ей сын, не вставая с кровати.

Ошарашенная ответом, Маргарита, постояв недолго, вышла из комнаты.

– Игорек, повлияй как-то на него, – обратилась она к мужу, лежащему на диване. – И в кого он такой уродился?

– Да, ни в кого. Все дело в том, что он не с той компанией связался, – вздохнув, ответил отец. – У всех дети, как дети… Вчера еле увел его из кафе, что под рестораном «Москва». Так называемый Сайгон. Вот там и собирается вся нечисть. И кого там только не встретишь. Правда, кофе варят там отменный. Заходил однажды. Пока стоял у столика, подошла ко мне молоденькая девица и попросила двадцать копеек на чашечку. Ну, я без всякой мысли решил угостить девушку, а она ничего не говоря, залезла под мой стол и расстегнула мне ширинку.

– Надеюсь, ты не…

– Нет, нет, что ты, упаси Господь. У меня же есть жена, – ответил Игорь и, тяжело вздохнув, приложил ладонь к своему лбу.

В комнату вошел Алексей.

– Предки, дайте денег, – покачиваясь, обратился он к своим родителям. – Пойду, пройдусь малость, – отшагнув назад, добавил Алексей.

– Куда ты собрался? – с тревогой в голосе спросила Маргарита.

– Какое тебе до этого дело? Денег дай и не задавай пустых вопросов, – ответил Алексей.

– Как ты разговариваешь с матерью! – возмутился отец.

– Пошел ты, – ответил ему сын и, развернувшись, вышел из комнаты.

– Сынок, – поспешила остановить его мать, достав из сумочки трешку, она протянула ее сыну. Алексей вышел, хлопнув дверью, а Маргарита подошла к мужу и повалилась к нему, утирая слезы.

– Я поговорю с ним, когда он придет в себя, – пообещал Игорь, поглаживая супругу по плечу.

Алексей вернулся под утро и проспал до полудня. Дождавшись, когда сын проснется, Игорь вошел к нему в комнату:

– Сынок, ты уже не мальчик. Тебе нужно устраивать свою жизнь, – начал отец. – Почему ты бросил учебу? Хочешь прожить всю жизнь неучем? – продолжил Игорь. – Ты же в пустую прожигаешь лучшие годы своей жизни.

– Прекрати, отец. Я и так счастлив, – ответил Алексей и, почесывая голову, обратился к отцу. – Денег дай, похмелиться нужно. Голова болит так, что ничего не соображу.

Отец достал из кармана своих штанов трехрублевую и протянул ее сыну.

– Спасибо, – поблагодарил Алексей и, выходя из дому, обратился к отцу, – обещаю, что подумаю над твоими словами.

В пивной на Одесской, по обыкновению, было людно. На столах лежала разделанная вобла, и стояли липкие кружки с текущей по стенкам пеной. Галдящая толпа пивак, в которой, покрикивая, мельтешила со шваброй в руках бабушка Евгения, веселилась, не умолкая.

– Ну-ка, свинтусы, разойтись, – покрывала она кого-то. – Совсем стыд потеряли! Скоро мочиться на пол начнут!

– Баб Женя, не рычи, – успокаивали ее обруганные мужики.

– На-ка, лучше выпей, бабусь, – протянул ей кружку мужичок, стоящий рядом.

Баб Женя, приставила швабру к столу и, как хвать беднягу за мудя, да так, что у того глаза пошли на выкат.

– Какая же я тебе бабуся, если я еще лапуся, – сказала она бедняге, глядя ему в глаза. Буквально вырвав из руки перепуганного мужика кружку, она разом осушила его и, покачивая головой, принялась протирать залитый пивом пол.

– Какие люди! Леха Гоп-стоп! – раздался голос у первых столиков, и вся пивная обернулась в сторону открывшихся дверей.

В телогрейках и кирзовых сапогах трое парней, широко улыбаясь, вошли в шумную толпу. Проходя к стойке розлива, ненадолго задерживаясь у столов, задорная компания подшучивала, а то и просто с издевкой трепала всех на своем пути.

– По три на лицо, – небрежно обратился Леха Гоп-стоп к мужичку, который суетливо принялся выполнять заказ, а двое его друзей освободили столик, разогнав стоящих за ним.

– Ерша? – спросил гражданин за соседним столиком, протянув компании бутылку пшеничной.

– Давай, – растягивая, произнес Леха и подлил себе в кружку. Вся компания последовала его примеру. Баб Женя, обратив на это внимание, неодобрительно покачала головой. Через час повеселевшая троица пинала всю пивную, отбирая у кого рубль, а у кого и больше.

– А ну, разойдись! – закричала баб Женя своим прокуренным голосом. – Закрываемся! – Буйствовавшая пивная, как по команде командира, направилась к выходу, пропуская задорную троицу. Вывалившись на улицу, компания помочилась на стены пивной, а затем направилась в сторону Московского вокзала.

Сидя в зале ожидания на Московском вокзале, она с горечью смотрела на свои билеты и приговаривала:

– Какого черта я их купила, если даже воспользоваться не смогла. На эти деньги я бы выпила чашечку кофе и съела бы заварное пирожное. Да, мое любимое – заварное! Это могло бы произойти, не купи я эти билеты. Но и ночевка на вокзале не была запланирована мной. Переночевать в зале ожидания для того, чтобы хватило на пирожное с кофе, это слишком. О чем я рассуждаю? Мне, все равно, придется ночевать здесь, и утром у меня, все равно, не хватит на кофе. Хорошо еще, сигарет пол пачки. До утра хватит, по крайней мере, на вокзале тепло, вот только уснуть не получается.

Переминаясь с боку на бок, в обнимку с гофром, в котором лежала скрипка, она вспомнила свою теплую постель, отчего стало немного грустно. Встав, вытащив из кармана пачку ту-154, она направилась к месту для курения. Спичка за спичкой прошипев, гасли, не успев разгореться.

– Что за чертовщина, – вырвалось у нее вслух, и в этот момент, она увидела перед собой молодого человека с горящей спичкой в руках.

– Прикуривай, а то сейчас погаснет, – сказал он улыбаясь. – Ромита, – представился молодой человек, бросив спичку в урну.

– Елена, – разглядывая светло русые волосы Ромиты, тихо произнесла она. – Обесцвечиваешься?

– Нет. Это мой родной цвет волос, – глядя на гофр, ответил Ромита и спросил, – скрипка?

– Да. Играла днем в Мариинском. Опоздала на электричку до Бологое, – ответила, немного растерявшись, Елена.

– Не переживай. Это мой друг – Клепаный, – представил Ромита подошедшего к ним молодого человека. На руках клепаного красовались шипованные браслеты, а его длинные черные волосы были подвязаны кожаной лентой.

– Что это у тебя? – спросил Клепаный, показывая пальцем на гофр.

– Скрипка, – ответил Ромита.

– Дорогая, наверное, – протягивая руку к гофру, спросил Клепаный, и не успела Елена прижать гофр к себе, как Клепаный выхватил его и пустился бежать.