Mel RedWolf - Проклятие Крылатых. Шаги царицы – I

– Я не ношу поверхностных иллюзий, Анор, но и не связана с ней ничем, кроме воинского долга и опыта. Пока что это все.

Верховная царица не сводила глаз от глаз своей подруги, выискивая хотя бы один признак того, что это не так. Мерно плясало пламя в чашах перед тканью. Ветер замер перед полотном, будто само время. Прошла целая вечность, прежде чем последовал кивок.

– Свободна.

Светловолосая отвернулась, а Фаврир стрелой убралась из зала Верховной царицы. Общение с подругой и раньше было стоящим, но теперь ответ приходилось держать даже тогда, когда не хотелось. Почти рыча в мыслях от этого условия, ровным счетом и потому, как слишком многое замечали иные, Фаврир так и нашла по коридорчику знакомую фигуру, нагнав Улию уже у схода на землю.

– Прошу за мной, светлоликая посол, позвольте быть вашим сопровождающим. Здесь можно заблудиться в первый раз, впрочем, как и перепутать все на свете.

Мягкая улыбка, которая сменила хищный привычный оскал.

Улия собиралась уже пойти дальше, но её остановил знакомый голос царицы Огненной, которая так любезно предложила свою помощь.

– Я была бы очень благодарна Вам, царица, перспектива потеряться в этих местах едва ли радует меня.

Блондинка слабо улыбнулась, а речь её была, как и всегда плавной, мелодичной и не акцентирующей внимание на каких-либо словах, дипломатичность и спокойное выражение лица и рук, сложенных за спиной, делающих позу и весь внешний вид её слегка скучающими.

Царица повела вперед к тропке в город, где слева журчала речка, впереди виднелись множество крыш деревянных домов, а повсюду встречались баргусты в белых одеяниях. Белый цвет – не только клана воздуха, чисто белый – цвет Верховной царицы. И это было легко понять по окружению, по полотнам, что обдувал ветер и прогревало солнце.

В стороне золотилось поле, а дальше по реке работала мельница и молола муку для хлебов. Удивительным оказалось и то, что среди этих домов встречались сугубо ремесленницы и беременные. Фаврир поклонилась двум проходящим баргусткам, чьи животы уже обозначились значительно через ткань. Женщины улыбнулись и произнесли приветствия во славу Великой.

– Воинам здесь ходить нельзя, если, конечно, они не навещают своих женщин, что пришли за благословением к жрицам и пожить в священных землях. Я покажу потом, где останавливаются воины, впрочем, где остановимся и мы.

Фаврир пошла дальше по дороге, продолжая поклоны в пояс проходящим мимо обремененным новой жизнью женщинам. Улочки казались спокойными, очень тихими, не смотря на оживленную работу. А еще улыбки на лицах. Казалось, не было ни одного лица без нее. За растянувшимся городом выступил луг. На нем молоденькая баргустка выпасала огромный табун рослых разномастных мускулистых лошадей.

С ними были и жеребята, которые резвились в стороне. Сбоку от селения, где луг уходил зеленью к горизонту и лесу, тянулась тропа к еще одному становищу, возвысившемуся в несколько этажей срубовых домов. Здесь издали можно было увидеть площадку пред зданиями справа, где мелькали силуэты.

– Какими же Вы тут судьбами, Царица? Не ожидала Вас встретить так скоро после расставания.

Медленно шагая за Фаврир, Улия успевала осматривать местность, думать о совершенно сторонних вещах и беседовать с сопровождающей. Взору открывались прекрасные картины. Можно ли было считать весь быт баргустов таким же размеренным и радостным? Это место напоминало ей своей энергией обитель прошлых цариц Дурф.

Такие же высокие деревья, которые следили за историей дольше, чем кто-либо. Дома, созданные силами тех, кто был ближе всего к предкам. Первые дурфы, которые положили начало для жизни и смерти, развязав войну многовековую с теми, с кем должны были держаться вместе с самого низвержения из Поднебесного города.

– Долг одной из старших. Или же – обязанность старейших цариц сопровождать новых на встречу с Великой. Грубо говоря, на свержении царицы и признании в лице клана все не заканчивается.

Охотно поведала Фаврир, позволяя периодически себе обходиться менее глубокими поклонами, что в ином случае и дерзостью восприняли, но ведь пред лицами женщин была царица Огня, а не простая воительница.

– Конечно, Великая приняла царицу Воздуха, как хал своего народа, но Великая Царица ждет повиновения. И новой царице следовало явиться к Великой, дабы принести клятву. Поэтому и здесь.

Ответила Фаврир, пожав рвано плечами.

– В последний раз я была здесь с царицей Воды. Она пусть и выглядит юно, но уже достаточно зрелая женщина, хотя… насколько известно, свободна и сюда не отправится в ближайшие пару месяцев.

С долей насмешки заметила царица, задержавшись взглядом на изменившемся после.

– Сюда отправляют женщин, ожидающих дитя, хотя бы один раз за их время бремени. Но чаще всего будущие хал проводят здесь большую часть беременности, молятся богине, работают щадяще с ремесленницами, делятся опытом. Кто-то в обители Великой впервые, а кто-то уже и трижды здесь. Любовь по разному одаривает, кого-то очень щедро, в меру умения стать воплощением нового союза.

Огненная держала голос уверенно, но непривычно нежно, играя хриплостью голоса, будто шелестом древнего тяжелого талмуда книги, чьи страницы истерлись и вызывали такой же звук, но тихий. В глубине ярких глаз плескалось ровное пламя, почти не двигаясь, будто почти нашло гармонию. Беременные. Больше всего внимания женщины приковали обремененные. Было, в носящих под грудью жизнь, что-то весьма милое и притягательное.

– Царица, позволите задать ещё один вопрос? Для чего Вы живете? Какую цель преследуете? Эти женщины прекрасны и, наверняка, они знают теперь, или знали ранее для чего жизнь свою продолжают.

Ответ. Улия всегда искала ответы на странные вопросы. Царица ухмыльнулась, обрисовав более хищную улыбку, как у волка, что поймал большого лося и утолил свой голод.

– Светлоликая, когда каждый из нас выбирает касту, по-своему он уже выбирает свое предназначение, но полностью никогда не знает. Ремесленницы выбирают мир, готовят для воинов кольчугу и одежду, утварь для дома. Всю свою жизнь они учатся и совершенствуются в этих обыденных и простых, но в то же время уникальных делах – в ведении мирной жизни, заботы о гутах и более взрослых детях. О наших дочерях. Мне же это, пожалуй, никогда не достичь. Воины выбирают клинок по разным причинам. Кто-то потерял родителей и выбрал сражение, кто-то рвется в бой с пламенем и яростью в сердце, а кто-то потому, что не умеет иначе жить. Кто-то крепок с детства, кто-то просто вырос в семье воинов и не представляет как это – жить без риска умереть в один миг.

Огненная притихла, взглядом остановившись на лошадях. Траву мерно покачивал ветер, а в свою очередь зеленые побеги поедали их мягкие губы. Гриву шкодливо трепали пальцы переменчивой, а животные в свою очередь отступали вперед или стряхивали тугими шеями под таким ощущением.