Вероника Крестинская - Голубые океаны

Да и не только ради неё я хотел сделать то, что планировал. Я редко смотрел в глаза Ольге Викторовне, редко проводил с ней время и всегда избегал её эмоций. Такое чувство, что мне раньше было всё равно, что она ощущает и какие у неё на душе переживания. Седая прядь не портила её внешнего вида, наоборот, придавала ей особенный вид, зрелой и умной женщины. Я в детстве много раз представлял на ее месте свою мать, как она, так же, как и отец, взрослела и становилась женщиной, но это тяжело представлять, тяжело старить в голове человека, которого никогда не видел, а фотография может исказить, что-то передать не так или что-то важное упустить. И наверно, это неправильно всегда держаться за прошлое, не видя, кто с тобой находится в настоящее время. Сейчас я не могу сказать, что за что-то вообще держусь, иногда мне кажется, что я себя похоронил, причём очень давно. Если хочешь жить, значит найди смысл в жизни, его-то мне и нужно было найти.

– Ты чего задумался?– спросила Ольга Викторовна посмотрев на меня своими усталыми серыми глазами.

В уголках её губ появились морщинки и около глаз тоже, она каким-то странным образом за этот месяц стала такой старой. В ее взгляде отсутствовало присущее ей спокойствие и какая-то покорность наблюдалась в нём. Голос не очень заметно, но дрожал, на мгновение мне показалось, что её подменили, настолько, оказывается, я привык к её голосу и глазам…

– Да так просто,– ответил я, делая небольшой глоток чая,– ты не устала? Вид у тебя какой-то странный…

– Нет, что ты! Со мной всё хорошо, просто погода опять испортилась, по-видимому давление поднялось, вот и кажется, что мне нехорошо!

– Понятно, сегодня я хотел съездить в автосалон, а тебе нужно на рынок – мне просто по пути, могли бы заехать?

– Ой! Как здорово, я с радостью, как раз нужно что нибудь приготовить вам с отцом на первое, а то в холодильнике особо ничего и нет.

– Ну вот и славненько!

Мы сидели молча, иногда смотрели друг на друга, но не произносили ни слова. Когда я закончил трапезу и начал вставать из-за стола, я посмотрел ещё раз в глаза дорогой мне женщины и понял, что этот человек был со мной всегда, кормил, воспитывал, давал свою любовь – и не просто любовь, а настоящую материнскую любовь.

– Вкусный завтрак! Спасибо, мам, – громко сказал я и вышел из кухни.

Тишина… в груди стучало больше чем сердце, мне было дико непривычно чувствовать себя так, как сейчас, но я держался. Не спеша я заглянул обратно на кухню и увидел её, она сидела за столом, обхватив руками лицо, её плечи тихо подрагивали, она плакала.

От увиденного мои глаза стали стеклянными, я испугался и немного опешил. Неужели можно так повлиять на человека? Повлиять на его эмоции? Ольга Викторовна тяжело встала из-за стола, подошла к окну, обхватила себя за плечи и продолжала плакать. Мне было тяжело смотреть на это, и я решился подойти к ней, улыбнуться, как-то поддержать её.

– Всё в порядке?– спросил я, кладя ей на плечо руку.

Она встрепенулась, не ожидая увидеть меня, отвела в сторону покрасневшие глаза и притворилась, что что-то попало ей в глаз.

– Всё хорошо, Антош, – с хрипотцой в голосе ответила она. – Просто мне сейчас очень хорошо, спасибо тебе, спасибо…

Ком к горлу подступил, и я не спеша ушёл к себе в комнату, там на кровати сидела Кристина, её глаза пристально смотрели на меня, она еле заметно мне улыбнулась, но в её взгляде читалась грусть и глубокая печаль. Слово «мам» ещё отголосками звенело в моей голове, я думал, что мне составит большое усилие произнести это слово, но всё произошло с какой-то лёгкостью, которую я встретил неожиданно. Если бы не Кристина, я бы наверно никогда не понял того, что произошло сейчас, и мне было в какой-то мере стыдно перед ней, потому что те вещи, которые со мной происходили и происходят, лежат на поверхности и их нетрудно понять и заметить.

– Не думал, что будет так странно,– сказал я, сев рядом с ней.

– Ты спас её, – ответила Кристина, кладя свою руку в мою.

– Спас?

– Да, спас. Антон, то, что сейчас ты услышишь, ещё больше повергнет тебя в шок, но я прошу тебя отнестись к этому спокойно и рассудительно. Ольга Викторовна умрёт 29 декабря этого года от рака, который уже поедает её. Теперь ей не страшно уйти из этой жизни, потому что ты назвал её матерью, – видишь, как мало нужно любящему человеку? Ты спросишь, зачем я тебе это сказала? Чтобы ты превратил её последние дни в сказку, чтобы она почувствовала твоё тепло, тепло сына. Ей не будет страшно умирать, она уйдёт из этого мира счастливой, если ты ей дашь это счастье. Как только ты начнёшь помогать, а не закрываться в себе, ты поймёшь суть жизни и поймёшь своё предназначение. Ты удивительный человек, но очень закрытый, ты даже не пытаешься открыться для близких тебе людей, постарайся начать это делать. Я знаю, что у тебя получится и ты будешь тосковать по своей мачехе, ты любишь её, а после смерти полюбишь ещё сильнее! Так почему нужно показывать свои чувства только когда человека уже нет рядом, а душа стала путешественницей? Почему не начать любить и дарить тепло при жизни?

Я сидел и не мог в который раз поверить своим ушам, слишком много всего происходит со мной за последнее время. Так вот почему Ольга Викторовна стала такой бледной и морщин стало как-то больше, практически постоянно она сидит на диване, а раньше крутилась как белка в колесе. Помню один случай из детства, не знаю почему, но именно сейчас он вспомнился. Мне было лет восемь, на улице стояло лето, и я учился кататься на велосипеде, моему детскому счастью не было предела. Но с первого раза у меня не получилось произвести впечатление на соседскую девочку и друзей, и я выскочил на дорогу, недалеко от меня стояла мачеха. Увидев, что я не в безопасности и меня в любую минуту может сбить машина, она кинулась за мной и, считай, закрыла меня грудью от ехавшей на меня машины. Я не успел даже испугаться, потому что она накрыла меня собой, а потом долго и упорно целовала и твердила: «Сынок, сынок…»

Помню как она осыпала меня пламенными поцелуями, и её лицо светилось счастьем, что я остался жив, что я с ней, что мы вместе…

– Хорошее воспоминание, Антон, думаю, оно тебе послужит отличным стимулом для того, чтобы предотвратить смерть любимого человека…

– А это можно сделать?– с надеждой спросил я.

Кристина ничего не ответила, лишь грустно улыбнулась, а я стал анализировать всю свою жизнь. Для того чтобы понять, кто я и что мне нужно делать, моя голубоглазая красавица дала мне несколько дней. Долго мне не пришлось думать, я сразу же понял, как я жил все эти годы, кого любил и чем занимался. Мне было стыдно, что я действительно не дарил любви ни отцу, ни Ольге Викторовне, что все годы своего существования на планете Земля я был слеп, глух и нем…