Амрита Альгома - Простая история

– Не волнуй родителей напрасно. Пожалуйста. И не отвлекай меня: я слышу, что ты не звонишь, – он переключил тумблер, переходя с аварийного канала на обычный. Хорошо бы, если за дежурство не пришлось больше им пользоваться, но это вряд ли. Уже на подходе двадцать четвертый и ситуация у них весьма и весьма серьёзна.

Даже минимальная проблема на борту подразумевает общение на специальных каналах связи с присвоением класса происшествию, будь то поломка техники, метеоусловия или болезнь пассажира. Это заставляло мобилизовывать все силы, потому, что скорость расчётов в нестандартной ситуации возрастала, а решения требовали величайшей точности. Авиация не место для пассивной нерешительности: слишком высока стоимость ошибки. Фактически Джефу пришлось мгновенно перепрограммировать всю свою деятельность на сегодняшнее дежурство, вложив Николь в память, как одну из расчётных точек, не отражённую на экране локатора.

Всё время поток данных, почти без перерыва текущий сквозь мозг диспетчера, вынуждает его работать просто автоматически, что часто Джеф даже не замечал сам, насколько он похож на исправного робота. Масса коротких распоряжений и сходных операций, создавала своеобразный ореол, окружающий любую и часто действительно сложную траекторию. Несколько десятков переменных, постоянно находящихся в мозгу, которые ежесекундно корректировались, невозможно было бы удержать, если сбить привычную механику движений. Все манипуляции на пульте выполнялись не глядя. Может быть, у других иной стиль работы, но Джеф, работая как автомат, когда обрабатывал поступающую информацию, зверел от злости, если отвлекали. Он просто не выносил окна и перерывы в работе: они мешали ему потом вновь настроиться на приём нового потока данных.

Он был рад Николь и очень, но она нарушила настройку и замедлила, тем самым, его реакцию. При таком сложном дежурстве это было плохо. Ветер снова усилился, а Джеф всё ещё был не готов. Стив понял это мгновенно, не зря они столько лет вместе, кивнул недавно вернувшемуся Адаму. Тот заметно подобрался, словно перед прыжком. Стив сказал:

– Джеф, пятьсот первый UA передай Адаму.

– Сам бы справился – буркнул в себе Джеф, но спорить не стал, чётко называя координаты. Стиву виднее. Раз приказал, значит, видит необходимость. Исполнение приказа без раздумий было вбито ещё с академии. Сначала делай, как велено, потом чертыхайся сколько хочешь. Баррель молодец. Хороший из него старший по группе, внимательный. Оставалось два проблемных рейса, остальные все были в норме. Джеф почти закончил расчёты для проходящего "Боинга". Затем проверил перед передачей пятьсот первый, постепенно входя в рабочий режим.

Николь с любопытством разглядывала его твёрдый профиль, когда он поворачивал голову, почти неподвижные глаза, тонкие поперечные морщинки на лбу.

Он негромко почти без перерыва говорил что-то в микрофон, спокойно, разборчиво, всё время на одном уровне громкости. Иногда интересное, иногда не очень: то диктуя потоки цифр, то высказывая такие вещи, которые, наверное, что-то значили, но для неё были полнейшей абракадаброй. Он внушал Николь сейчас такую робость, что она не осмелилась его ослушаться. Набрала домашний номер. Ответила, мимолетно обрадовавшись, что нарвалась на маму.

– Мама? Я в аэропорту, у Джефа. Тут интересно. Да, после школы сюда поехала. Джеф после дежурства меня отвезёт.

– Двадцать четвертый, доложите, – сказал рядом Джеф и Николь торопливо нажала сброс, чтобы не мешать ему. Джеф быстро взглянул на неё, словно не видя: – Понял. Следуйте.

Тут до плеча Николь дотронулась чья-то рука и это было так неожиданно, что она вздрогнула. Оглянулась. Рядом стоял Дик, манил её за собой пальцем.

– Пойдемте, взглянете на поле. Это красивое зрелище.

Николь посмотрела на Джефа и, решив, что он всё равно никуда не денется, тихонько поднялась и пошла вслед за Диком наверх. Здесь не было такой глубокой тишины, которую только подчеркивали спокойные голоса диспетчеров внизу. И тут было светлее. Всё поле светилось разноцветными огнями, немного бледными в розоватом закате.

– А почему здесь везде окна, а там, внизу, нет? – Спросила она у Дика. Он остановился у самого стекла, высматривая что-то вдали, миг спустя ответил негромко:

– Здесь сидят наземные диспетчеры: подход, круг, руление, старт. Им обязательно нужен визуальный контроль, то есть надо видеть поле: как будет, например, диспетчер руления руководить движением самолета к полосе для вылета? Или диспетчер посадки должен иметь возможность определить, как освобождаются полосы. Какой самолет нужно направить на дорожку быстрой посадки, какой может спокойно двигаться по рулежной дорожке. А у нас, внизу, только те, кто работает непосредственно с воздухом. Нам окна не нужны – у нас есть локатор.

Николь огляделась. Здесь было просторнее, может просто из-за того, что тут были окна. Не то, что там внизу у Джефа: светло-серые стены и светильники на них, но всё равно, сидишь, как в яме. Она так и сказала Дику, на что он, отсмеявшись, заявил, что та ёмкость, в которой они работают, именно так и называется.

Отсюда, сверху, было видно и Джефа. Как он, напряженно склонившись к монитору, что-то говорит в микрофон, как что-то достает из ящика стола, как переключает рычажки на пульте. Вот взял чёрную трубку телефона, растянув провод. Она сразу поняла, что бесполезно пытаться услышать его голос отсюда, ей стало грустно. Та полутьма, которая клубилась серьёзностью в его "яме", не позволяла подняться оттуда ни единому звуку, словно держала их в своих мягких объятиях.

Её наблюдения прервал голос диспетчера рядом, своей острой резкостью привлекший к себе внимание Николь:

– Ронни, что у тебя? Сам себя ты без ножа режешь, а не меня!

Она оглянулась: весёлый кудрявый парень, глядя в окно, твёрдо говорил:

– Нужна полоса ноль-сорок через семь минут. Я предупреждал ещё полчаса назад. Вы там борт сами разгружаете, что ли? Кой чёрт, убирайте куда хотите, хоть пинком за дальний привод! У меня аварийный самолет! Что? Да не могут они его направить на девяносто третью! Я даже не уверен, что у них получится качественное выравнивание. Тягач есть – давай, тяни за кромку!

Рядом Дик сказал тихо, продолжая разглядывать что-то в обманном вечернем освещении на взлётном поле:

– Достается наземникам от Фреда. Любит же он поругаться, я тоже раньше такой был: всё время ругался на правах рулевого диспетчера, но потом, как в "яму" спустился – сразу перестал. У нас не до ругани. Всё внимание занимает воздух.

– Вы что, хотите неприятностей? – Напряжённо, хоть и негромко заявил диспетчер, приковавший к себе взгляд Николь. Его весёлое лицо никак не вязалось со стальной строгостью в голосе: – Да, я, кто ещё! Ну, ты подгадал! Хоть сдвинешь наконец мне эту кучу деталей!