Амрита Альгома - Простая история

С места Стива видно всю группу диспетчеров, склонившихся над мониторами. Он проверил картинку, бегло окинул взглядом ребят. Пока всё было в порядке. Он уселся в Стивовском многострадальном кресле – под ним оно даже не скрипнуло, хотя уж Джефа-то легковесником назвать было трудно.

Прислушался к себе: когда оглядывал мониторы, что-то его встревожило. Попытался вспомнить, где царапнуло тонкое ощущение несоответствия. И сразу вернулся сознанием к экрану Адама, что-то там у него не то.

– Адам, что у тебя за цель?

– Не отзывается, – сказал Адам.

Устал он, что ли?

– Отдай тридцать девятый Алексу, – посоветовал Джеф.

Послушал отстранённо, как они обменялись репликами. Стив вернулся через десять минут – явно он даже не разговаривал с Норой. Наверное, просто помахал рукой издали. После полуночи осталось меньше местных рейсов, начали прибавляться проходящие. Невидимые, они походили на подмигивающие звездочки в своих ярких отпечатках на экранах диспетчеров.

Николь откинулась на спинку кресла, поудобнее устраиваясь позади Джефа. Сейчас он уже не производил на неё впечатления жёсткого и отстраненного человека, который промелькнул в нём, когда она наблюдала за посадкой сто четвертого борта. Джеф стал настолько близок теперь, насколько был далёк и недоступен раньше. В ней укрепилась уверенность, что Джеф не бросит её. Пусть он занят сейчас – потом, когда его работа закончится, он будет принадлежать ей. Он всё время говорил, говорил, то в микрофон, то по телефону, связывался то со службами аэропорта, то с диспетчерами на втором этаже. Кого-то о чём-то упрашивал, кому-то приказывал, всё время кого-нибудь успокаивал, что-то советовал или требовал докладов, постоянно что-то рассчитывал: время, курсы, корректировки. Она слышала только перечисление малопонятных сокращений и цифр: разговоры, состоящие из коротких фраз или отдельных слов, такие, что уловить их суть было для неё невозможно.

Вскоре она вообще потеряла нить его диалогов, голос Джефа доносился до неё словно издалека. Она испытывала безмерное спокойствие. Не задумываясь ещё о своём отношении к Джефу, Николь могла лишь абсолютно точно утверждать одно: если её вырвать сейчас из этого безвременья, лишить присутствия Джефа, его голоса, запаха его лосьона: она просто умрёт. Потом ей показалось, что Джеф совсем близко, что он обнимает её, берет её на руки, целует. Стало совсем Хорошо и Николь улыбнулась ему.

– Джеф, – окликнул Стив.– Ты погляди. Твоя девчонка заснула.

Вот это некстати. Джеф оглянулся: Николь действительно спала, неудобно скорчившись в свободном кресле и поджав под себя ноги. Не свалилась бы, бедняга. Он взглянул на монитор. И вовремя: начиналось сближение двух бортов. Замигала на экране жёлтая полоска предупреждения. Пришлось на некоторое время отвлечься от Николь. Он задал новый курс одному, скорректировал эшелон другого и, подняв голову, поискал глазами Дика. А, забыл. Он заменяет Александра. Джеф с легкой, почти неуловимой досадой вздохнул.

– Стив. Присмотри тут у меня, я отнесу её на диван, – сказал он, не отводя глаз от экрана.

Стив встал, потратив несколько секунд на картинку. Джеф снял микрофон и наушники, чувствуя смущенье: сегодня он настоящая обуза для Стива. Лучше бы подобное не повторялось. Он осторожно взял Николь на руки, она показалась ему легкой как пёрышко, и перенёс её в комнату отдыха, уложил. Она сразу вытянулась, блаженно потягиваясь и вздохнула, не просыпаясь. Джеф миг смотрел, как она чуть улыбнулась сквозь сон, потом шагнул к шкафу, вынул плед и накрыл её. Вообще-то здесь тепло, но вдруг она замерзнет во сне?

Тихонько, боясь её разбудить, расшнуровал и стянул с неё кроссовки. Николь потерла ногу о ногу, этот уютный жест неожиданно бросил Джефа в жар, так, что пульс застучал в висках. Он замер, замедляя дыхание.

Чего ему не хватает в жизни? Вот такого света? Есть у людей богатство, а они его не видят! Иначе не было бы её здесь. Вот так. Он думал – по полочкам давно себя разложил, а – пожалуйста. Опять откопалась… что? Как трудно со словами… А! Зависть, наверное.

Джеф несколько секунд постоял, успокаиваясь. Потом сходил за своей курткой, висящей на спинке кресла, свернул её и, встав на одно колено, приподнял голову Николь и подсунул куртку ей вместо подушки. Ее светлые волосы рассыпались по подлокотнику дивана, нежно щекоча его руку, под закрытыми глазами залегли прозрачные тени. Так близко было её лицо, столько доверчивости в сомкнутых ресницах, что Джеф, всем существом ощущая непередаваемую интимность момента, не удержался. Склонился и осторожно прикоснулся губами к мягким завиткам волос на виске. Николь снова вздохнула. Джеф пошарил сотовый телефон в кармане её куртки. Пальцы наткнулись на что-то, он вытянул все содержимое: пара конфетных бумажек, ластик с кривовато отхваченным чем-то острым углом, кусок дорогого карандаша, тщательно заточенный. И телефон. Надо позвонить её родителям: если у них возникнет желание прояснять для себя, чем занята их дочь, у него может не оказаться времени на приличный ответ. Он усмехнулся, вспомнив собственный злобный тон во время звонка Николь.

С сожалением выпрямившись, торопливо вернулся к пульту, ещё издали приглядываясь к своему экрану. Теперь время полетело незаметнее и потому быстрее. Джеф, чтобы сразу закрыть один свой канал данных, подключился к сети, нажав на повтор последнего звонка.

– Коган, – кратко сказал он, услышав знакомый мужской голос. – У меня мало времени. Николь заснула. Когда закончится моё дежурство, я сообщу, что мы выезжаем, – и добавил, услышав ответное "спасибо". – Всё в порядке.

Ветер постепенно стихал, передвигая тучи на юг. Когда проглянуло небо, посверкивая блёстками звезд, стало ясно: ожидавшейся грозы не будет. Теперь до утра никаких местных рейсов: ночь вошла в свои права. Остались только проходящие самолёты, плывущие над "башней" в темной высоте, видимые лишь на экране локатора. Время отдыха диспетчеров ближней зоны. Некого направлять на посадку, некого выводить на взлет: ночь.

Для "ямы" самое трудное время дежурства. Биологические часы диктуют организму: пора спать, голова тяжелеет, а рейсы остались самые ответственные. Казалось, в этой тишине остановилось и время, но Джефу трудно было попасться на эту удочку заторможенного мозга. Постоянный контроль заставлял каждое мгновение бросать взгляд на часы в углу экрана. Секунды плыли с его ответами и голосами пилотов, сливаясь, нанизывали на прошлое минуту за минутой, слагая в ночь. Выдерживать пресловутые два часа до перерыва становилось всё тяжелее и тяжелее.

– Эй, Джеф, детка! Мы принесли твоё молоко! Смотри, не задень,– рявкнули над ухом.