Тилли Коул - Братья Карилло. Когда мы упали

– Послушай, Леви, это не твоя ответственность. Ты еще ребенок. Мамина радость и гордость, черт возьми. Мы с Аксом… ну, она знает, что мы отморозки. Но ты – ее чертов любимчик. Так пусть она тобой гордится! Черт! Пусть гордится хоть одним из нас, пока не стало слишком поздно. Прошу тебя!

Между нами повисло молчание, а потом Леви прошептал:

– Она умирает, Остин. И я не собираюсь быть чьим-то любимчиком. И гордостью тоже. Я просто хочу убедиться, что ее последние дни не пройдут в муках. Мне невыносимо смотреть, как она кричит от боли. Тебя-то там нет. И Акселя тоже. А меня это убивает…

Я хотел обнять Леви, но тишину нарушил громкий голос Акселя.

– Сучка! Если дорожишь своей шкурой, лучше убирайся отсюда к чертовой матери!

– Черт! – зло пробормотал я, заметив вдали полицейский «Форд». Машина направлялась в нашу сторону. За последние недели декан увеличил штат полиции кампуса.

Выглянув из-за дерева, я заметил, как Аксель прижал к башне какого-то студента.

«Черт, черт, черт!»

Огни машины все приближались. Нужно вытащить отсюда ублюдка-брата. И Леви тоже. Ребенку совершенно ни к чему судимость и срок в колонии.

Повернувшись к Леви, я проговорил:

– Давай. Ступай к машине Акселя. Я его приведу.

Он хотел уже начать спорить, но понял, что сейчас не до шуток, и со всех ног помчался через двор.

Глубоко вздохнув, я выскочил из-за дерева и направился прямо к Акселю. Он все еще прижимал худенькую фигурку к кирпичной стене башни.

– Ты ведь ни хрена не видела, правда? И никому ничего не расскажешь. Слышишь, сука? Держи гребаный рот на замке! – процедил он сквозь стиснутые зубы.

– Н-н-нет… Я обещаю… Пожалуйста… Просто отпусти меня… Умоляю, – тоненький голосок ощутимо дрожал от страха.

Нужно остановить Акселя, пока он не зашел слишком далеко. Черт, не стоит добавлять к его списку проступков еще и нападение.

Приблизившись к Акселю сзади, я схватил его за руки и дернул назад.

– Отвали на хрен, Акс, – велел я, и он неуверенно отступил.

Поверх плеча Акселя я поймал взгляд огромных зеленых глаз и замер.

Черт. Чирлидерша. Та самая, с которой я разговаривал после игры.

Я задрал голову, уставившись в небо.

«Кто-то там, наверху, чертовски меня ненавидит».

Внезапно в поле зрения возникло лицо Акселя.

– Эта сучка слишком много видела. Она должна понять, что не стоит об этом болтать. Нужно разобраться с ней прямо сейчас! Чтобы следов не осталось, – прошипел он, сжимая руки в кулаки.

Чирлидерша, казалось, лишь плотнее вжалась в стену, стараясь смотреть куда угодно, только не на нас. Она плакала, черт возьми. На бледном лице виднелись черные потеки туши.

– Она будет молчать. – Я взглянул на девчонку. – Правда? – почти прорычал я. Она застыла от страха. – Черт, да скажи ты ему!

На глазах ее вновь выступили слезы. Она настойчиво затрясла головой.

– Я… я… не скажу.

Дернув Акселя за руку, я проговорил:

– Копы почти здесь. Уходи отсюда. Я прослежу, чтобы она не проболталась.

Аксель сплюнул на землю возле ее ног и попытался протиснуться мимо меня. Но я вновь схватил его за руку и прошептал на ухо:

– Нам нужно поговорить. Ты накосячил, брат. По полной! Леви продает наркоту для банды, да еще и в моем университете! Я этого так не оставлю.

Услышав угрозу в моем голосе, Аксель лишь усмехнулся, выдернул руку и зашагал в сторону парковки. Глядя ему вслед, я ощутил, как волосы на затылке встали дыбом. Возникло нехорошее чувство. Словно нас, братьев, преследовало некое чертово предвестие. Похоже, Аксель все больше сближался с бандой, зарабатывал авторитет и теснее сходился с Джио. И, судя по всему, тянул за собой и Леви.

Прямиком в ад.

Я насторожился, услышав позади чье-то шарканье.

Черт. Девчонка. Я почти забыл о ней.

Обернувшись, я заметил, что она медленно пятилась назад, надеясь сбежать. Однако, поймав мой взгляд, замерла, словно чертов олень в свете фар. С ней нужно быстро разобраться и защитить свою семью. Не важно, какой ценой.

– Что ты видела? – холодно спросил я.

– Н-ничего… я ничего не видела… – прошептала она. С маленького личика на меня смотрели огромные глаза. Наверное, ростом она не больше пяти футов.

– Лжешь, – спокойно отрезал я.

– Нет… правда… – тихо проговорила она. Я видел, как бьется пульс на тонкой шее.

Так какого хрена она забыла здесь, во дворе, одна, да еще в такое время? Ладно я или Роум. Мы-то всегда занимались дополнительно, намного больше остальных, и по вечерам поднимали штанги.

Я придвинулся ближе, почти придавив грудью ее тельце к стене, и услышал короткий резкий вдох.

– Ты видела моего брата. Что он делал? Только не ври, мать твою.

Конечно, она поняла, что происходит. Но нужно запугать ее настолько, чтобы она ни словом не обмолвилась даже близким друзьям. Пусть держит рот на замке. Нельзя, чтобы по кампусу ходили слухи.

Я заметил, как поникли ее плечи, и понял, что она сдалась.

– Наркотики. Думаю, он продавал наркотики. – Она сокрушенно вздохнула. – Точнее, знаю, что он их продавал.

Откинув голову назад, я втянул воздух через нос.

«Твою мать».

Прощай, стипендия.

– Клянусь, я никому не скажу… Просто… отпусти меня, пожалуйста, – тихо умоляла она дрожащим от страха голосом. Я внимательно взглянул на нее. Тощая, словно скелет, вся в черном. И первоклассная чирлидерша. Я видел ее на каждой игре, на всех гребаных матчах сезона. Дома и на выезде. – Карилло, прошу, отпусти меня.

Я оперся о стену руками, словно заключая девчонку в клетку, и склонился к самому ее уху.

– Забудь, что сегодня здесь видела. И тогда последствий не будет. Но если скажешь кому-нибудь хоть слово, кому угодно, тебе не поздоровится. Ты и понятия не имеешь, во что ввязалась. Есть люди, готовые пойти на все, лишь бы ты молчала. Без каких-либо ограничений.

Она засопела и смиренно кивнула, кристально четко поняв предупреждение. Отступив назад, я скрестил руки на груди и качнул головой.

– Иди. Убирайся отсюда ко всем чертям.

Мгновение спустя чирлидерша уже мчалась через двор, ноги ее мелькали в сухой траве. Я чувствовал себя величайшим мерзавцем на свете. Она просто загнала меня в тупик.

Чертовски жаль, что теперь и ей досталось.

Больше тысячи дней.

С тех пор, как я ушел из банды, начал новую жизнь здесь, в университете Алабамы, и завязал с торговлей.

И вот, спустя столько времени, все вернулось и вновь породило кучу проблем.

Встревоженно потирая лоб, я прислонился к стене колокольни Денни. Аксель разозлился, что она засекла его торговлю дурью. И он не из тех, кто забывал. Он никогда не оставлял свидетелей, не убедившись прежде, что те не заговорят. Холмчие никому не позволяли вмешиваться в свои делишки. Так велел Джио.