Эмма Дарси - Доверься судьбе

— Отличная партия, — согласился он.

— От души желаю вам счастья.

— Спасибо. — И вдруг без всякого перехода:

— Я так понимаю, что вы по-прежнему любите своего мужа.

Насмешливый блеск зеленых глаз заставил Сьюзен гордо вздернуть подбородок:

— Я всегда буду любить Брендана.

— Ничего другого я и не ожидал, — заверил он ее. И отвернулся.

«Лендровер» дернулся — так сильно он вдавил педаль газа. В первые несколько минут цветущая земля за окном машины была для Сьюзен просто бессмысленным смазанным пятном. Почему она не сказала ему, что Брендана нет в живых? Что она теперь вдова и не принадлежит больше никому? Надо сказать прямо сейчас и покончить с этим недоразумением. Или он подумает, что она им очень интересуется?

Он нашел отличную партию — Данику Фейрли, беспощадно напомнила себе Сьюзен.

Нескончаемые ровные ряды виноградников стали наконец выплывать из застилавшего ей взгляд тумана — тщательно ухоженные ряды, иногда прерываемые чрезвычайно опрятными зданиями, явно имеющими отношение то ли к производству, то ли к хранению вина.

Сьюзен растерялась.

Совершенно.

Чувство вины перед Бренданом тяжелой волной накрыло все бурные эмоции, вызванные встречей с Лейтом Кэрью. Это было ужасно, чудовищно не правильно — внутренняя связь с человеком, которому не было места в ее жизни. Непонятные отношения, которых она не искала и не желала. Сьюзен обещала Тому, что выдержит, и ради Эми выдержать придется, но какая же долгая, адски трудная неделя ей предстоит в доме семьи Кэрью!

Ничего из всего этого не выйдет, ничего, кроме боли. Это дикое, неодолимое влечение — просто безумие. Но как же хочется протянуть руку и дотронуться до сидящего рядом с ней человека — коснуться так, как ни одна женщина никогда не касалась.

Искушение прожгло ее насквозь. Она взглянула на него. И встретила взгляд, в котором горело необузданное желание. Сьюзен отпрянула.

— Следите за дорогой, — сухо сказала она. — Проделав такой путь, я предпочла бы добраться живой.

Ответом стал недобрый смешок:

— Вы тоже можете внести свой вклад в обеспечение, безопасности на дорогах.

— Каким образом? — спросила она.

— Никогда больше не смотрите на меня так. — В его голосе звучала горечь и страсть. — Вы сделали свой выбор. А я сделал свой.

До самого конца пути Сьюзен ничего не видела перед собой. Внезапно машина остановилась, разом напомнив Сьюзен, где она и зачем. Перед глазами мелькнули лужайки, причесанные травинка к травинке, и искусно разбитые сады в окружении величественных деревьев. Не успела она окинуть взглядом дом, как дверь открылась и какой-то мужчина подошел к машине, чтобы помочь Сьюзен вылезти.

— Миссис Форбс, я Рольф Кэрью. Спасибо, что приехали к нам.

Должно быть, это отец Лейта, подумала Сьюзен, машинально опираясь на предложенную ей руку и спускаясь на землю из высокой кабины.

Он был примерно одного роста с сыном, но слегка плотнее. Волосы его поседели, однако для своего возраста он выглядел отлично, и его широкое, скуластое лицо было все еще красиво, хотя несколько полновато. Глаза у него также были зелеными. Он ловил взгляд Сьюзен, словно в надежде, что она сейчас же разрешит все тревожившие его вопросы.

— Все, что вам необходимо, что вы считаете нужным, только скажите, миссис Форбс. Это просто чудо, что Эми вернулась к нам. Но мы даже не представляли… — Он покачал головой, явно удрученный тем, как повлияло на его внучку возвращение в семью. — Моя жена сейчас с ней, — сказал он хрипло. — Это так много значит для Мэделин.

— Мы должны в первую очередь думать об Эми, а не о Мэделин, папа.

Хлопок задней дверцы «лендровера» подчеркнул резкость кинутой Лейтом реплики. Он подошел к ним с чемоданом Сьюзен в руке. Жесткий взгляд, брошенный на отца, говорил о напряженных семейных отношениях, о чем раньше Сьюзен, естественно, даже не подозревала.

— Я думаю точно так же, — парировал Рольф Кэрью с некоторым раздражением.

— Разве? — иронически спросил его сын.

— Я просто хотел, чтобы миссис Форбс знала…

— Она знает об Эми. Это все, что ей нужно знать. Миссис Форбс здесь не для того, чтобы решать проблемы Мэделин.

— Тебе известно…

— Да, мне известно, — перебил Лейт с такой яростью, что Сьюзен вздрогнула, — что ничего, кроме Мэделин и ее нужд, не имеет значения. Думаешь, Илана об этом не знала, когда там, в пустыне, писала предсмертную записку? — с горечью продолжал он. — Думаешь, у нее были сомнения насчет того, что для тебя важнее?

— Мэделин любила Илану. Эми она любит не меньше, — горячо возразил Рольф.

— Я тоже люблю Эми. Ради нее самой, а не в качестве суррогата.

От этих злых слов повеяло таким холодом, что у Сьюзен мурашки побежали по спине.

— Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать? — прошипел его отец.

— Я не позволю тебе использовать Эми, чтобы заменить твоей жене дочь, которую она потеряла, выйдя за тебя. Я заберу Эми отсюда, как только смогу. И мы будем жить отдельно. Так же, как жил ты. Отдельно от Иланы.

Рольф взорвался:

— Я тебе уже твердил тысячу раз! Я был уверен, что за вами обоими присматривает бабушка. Я ничего не знал о болезни Иланы. Она была моя дочь. Я любил ее.

— Но не так сильно, как Мэделин, — злобно бросил Лейт. — Вы так мало о нас беспокоились, что даже не давали о себе знать, пока ловили журавля в небе по всем Соединенным Штатам. И все ради ребенка Мэделин. О собственном ребенке ты и не думал.

— Обстоятельства были немного разные. Боже мой! Дочь Мэделин похитили!

Сьюзен ахнула в ужасе от такого чудовищного преступления, но мужчины не замечали ее. Они сошлись, как два быка, и явно намеревались бодаться до тех пор, пока один из них не отступит.

— Забрали, а не похитили, — с насмешкой подчеркнул Лейт. — Могу себе представить чувства ее бывшего мужа. Он имел право быть со своей дочерью! Я часто думал о том, как тебя, должно быть, мучает совесть.

— За что это она должна меня мучить? — с вызовом спросил Рольф.

— Ты увозил его дочь. По твоей милости этого человека и его ребенка едва не разделил Тихий океан. Разумеется, он чувствовал себя вправе взять назад свою дочь, пока было еще не поздно.

— У него не было никаких прав. Суд оставил девочку Мэделин.

— При разводе суд почти всегда оставляет двухлетних детей матерям. Это не значит, что отцы их не любят. Во всяком случае, он любил свою дочь больше, чем ты Илану.

Рольф взглянул на сына глазами, полными душевной боли:

— Ты не понимаешь. Ты никогда не понимал.

— Во всей этой истории нет ни малейшего сходства с тем, как потерялась Эми, — с неумолимой логикой дожимал Лейт. — Если Мэделин угодно проводить какие-то параллели, это твоя забота. Не моя. Не миссис Форбс. И не Эми. Так что разбирайтесь между собой.