Юлия Ковалькова - # Партия

– Она что, тебе нравится? – от души поразился я.

– Да. Если честно, она мне очень понравилась, – серьёзно кивает Вадим и замолкает, изумлённо косясь на стену, изукрашенную ногтями Павловой. Я делаю невозмутимое лицо. Вадим, подумав, делает вид, что ничего не заметил.

– Наташа народу приглянулась, – старательно отводя глаза от стены, продолжает он бодро. – Кстати, наша «шестёрка» под управлением Алтухова сейчас пойдёт к ней знакомиться. А заодно и технику ей принесёт… Вот сейчас… Слышите? – Вадим поднимает вверх палец, кивает в сторону стены, из-за которой раздаётся стук двери, неясные голоса и дружный взрыв смеха.

– Похоже, срослось, – жизнерадостно улыбается Вадим. – Это они её на обед приглашают, – заметив моё недоумение, любезно поясняет он.

Моё настроение, и до этого бывшее на нуле, стремительно опускается до критически-низкой отметки. Ставлю локти на стол, опираюсь подбородком о кулак, разглядываю Вадима, который, не ведая о моих сложностях, продолжает вбивать в крышку моего гроба всё новые и новые гвозди:

– А вы с нами на обед пойдёте? Или вы как обычно?

– А я вам с Павловой не помешаю? – всё-таки не удержался я.

Вадим растерянно моргнул. Я, пряча от него глаза, поднимаюсь из кресла. Сую в рот сигарету, бросаю на стол пачку. Хлопаю себя по карманам в поисках зажигалки. Вадим услужливо протягивает мне жёлтый «Крикет».

– Спасибо. – Делаю затяжку и вытягиваю лист из стопки бумаги. Свернув его кульком для импровизированной пепельницы, бросаю на стол. Шевелёв, косясь на кулёк, начинает хлопать себя по карманам.

– Бери мои, – киваю на пачку «Newport», – и давай вернёмся к нашим насущным проблемам. Значит, так… во-первых, к шести вечера я хочу получить информацию по серверам для центра компетенции. Во-вторых, к завтрашнему утру у меня должны быть все наши сертификаты с курсов. В-третьих, уйми, наконец, своих обормотов, я тебе в последний раз говорю.

– Каких обормотов? – пугается Шевелёв.

– А я про ту парочку, что сегодня на совещании, на втором ряду красовались. Алтухов и Фёдоров. Кстати, твои дружки… Спасибо Ленке, которая за вами присматривает, дай Бог ей здоровья, – язвительно продолжаю я, и Вадим краснеет, как школьник. – Разберись наконец со своими друзьями, я тебе серьёзно говорю. Что хочешь делай, можешь даже «скворечники» им самолично позабивать, но, чтобы я больше не слышал ни про «вдуть», ни прочие… гадости.

– Простите, – Вадим неловко прячет глаза.

– «Простите»? Не департамент, а сборище похотливых муда… гм, идиотов, – злюсь я. – И эта ещё туда же: «Я буду ими руководить, я знаю, как с ними управиться», – передразниваю я Павлову. Перехватив ошарашенный взгляд Шевелёва, чертыхаюсь. – Записывай порядок дел, а то опять забудешь… В-четвёртых, завтра ровно в семь утра ты вместе с сертификатами подъезжаешь к моему дому. За полчаса мы обговариваем, что делаем на заводе. В-пятых…

Сообразив, что обед в компании Павловой ему сегодня не светит, Шевелёв перестаёт улыбается. Быстро тушит окурок в импровизированной пепельнице, тянет к себе лист бумаги, достаёт из кармана «Паркер» и, тяжело вздохнув, начинает записывать за мной.

– В-пятых: в восемь утра мы с тобой забираем Павлову у её дома. Едем в Калугу втроём. Ты, я и она. На мне.

– Что? – ошарашенно выдыхает Шевелёв.

Прищуриваюсь:

– Ты слышал.

Через пятнадцать минут Вадим аккуратно складывает исписанный лист, прячет его в карман и встаёт. Подумав, придвигает к столешнице стул. Косится на стену с царапинами, из-за которой больше не слышно радостных голосов.

– Ну ладно, я пойду, – неловко прощается он.

– М-м. Когда с делами управишься, позвони мне. Вместе пообедать сходим.

Лицо мальчишки моментально светлеет.

– Да, – кивает он.

Повеселевший Шевелёв буквально выпархивает из кабинета. «Вот и всё. Господи, как же всё просто: терпение, поощрение, и этот парень мой, – размышляю я, попутно разглядывая царапины, оставленные на стене Павловой. – Может, вызвать завхоза? Пусть здесь покрасит… только разговоров потом не оберёшься. А, может, просто вешалку передвинуть, чтобы закрыть отметины?» И я, прикинув варианты, берусь за вешалку и закрываю ею ущерб, причинённый стене «балериной». «Когда-то в этом углу точно также пищал и прятался от меня Вадим. А теперь он мой с потрохами. А ведь Шевелёв всего на два года моложе Павловой… Так может, не стоит следовать советам Ленки и ломать себя, а применить к соплячке ту же самую тактику? Вдруг сработает? А если нет?.. А если нет, то попробовать всё равно стоит: я ничего не теряю!»

От этой мысли я веселею. Сажусь за стол, включаю компьютер и забываю о Павловой».

7 сентября 2016 года.

1.

«Моё утро в среду начинается ровно в семь, когда я, стоя у зеркала, судорожно вспоминаю, как делать смоки айз 4 4 От англ. smokey eyes – дымчатые глаза. Одна из классических техник макияжа, которую отличают яркая прорисовка глаз и тщательная растушёвка теней. , и держу у уха телефонную трубку.

– Наташа, в воскресенье у папы и тёти Риты круглая дата. Ты должна быть, – безапелляционно заявляет мама.

– Мам, сейчас семь утра. Мне не до тёти Риты. Я глаза крашу.

– Но у тёти Риты… Ты глаза красишь? – Такое ощущение, что моя мама переживает культурный шок.

– Да, – скриплю я в трубку. – Да, иногда я крашу глаза. Ну и что?

– Ты что, с кем-то встречаешься? – В голосе мамы появляются подозрительные нотки. – А как же Олег?

– А Олег здесь вообще ни при чём. И к твоему сведению, я ни с кем не встречаюсь. Я просто хочу по-человечески выглядеть.

– А-а… А что ты наденешь?

– О господи, – мысленно закатила глаза. – Ну, костюм какой-нибудь. Серый, наверное.

– А почему именно серый? – Иногда у моей мамы просто нечеловеческий нюх.

«Потому что это цвет очень подходит к „БМВ“!» – очень хочется сострить мне.

– Потому что с макияжем будет смотреться.

– Костюм. Опять этот твой вечный костюм, – жалуется мама. – Ну сколько раз тебе повторять, что в этих своих костюмах ты выглядишь, как надзиратель Аушвица.

– Как кто? – фыркаю я.

– Как надзиратель. Ну, не знаю… Слушай, а ты не хочешь надеть то серое платьице, которое я привезла тебе из Италии? Оно очень женственное.

– Мам, оно вызывающее, – поморщилась я, сообразив, какое «платьице» имеет в виду мама.

– Ничего оно не вызывающее! – яростно гремит из трубки. – Я никогда не дарила тебе плохие вещи. К тому же, у этого платья очень скромный вырез на груди и подол чуть выше колена.

– М-м. А ещё у него рукавов нет. – «И оно больше похоже на комбинашку». – Сентябрь на дворе. Я замерзну, – я ищу в «косметичке» помаду.