Вера Петрук - Чудовище

– Мира, – Людмила Аристарховна выпустила облако дыма в потолок и смерила племянницу странным взглядом, который не был похож на тот, который обычно предшествовал строгой отповеди (положенной сегодня из-за позднего возвращения). – Звонила Галина Федоровна, просила тебя срочно зайти.

Ожидая выговора за опоздание, Мира едва не выронила сумку.

– Сейчас?

– Естественно, – фыркнула тетка. – Шляться до полуночи ты горазда, а зайти к больной женщине уже не можешь. На кого ей еще с таким безалаберным внуком рассчитывать? Загляни, не переломишься. Может, старой женщине лекарство какое из аптеки срочно понадобилось, Егора-то точно не дождешься.

Людмила Аристарховна питала необъяснимую любовь и уважение к бабушке Егора, с которой однажды познакомилась на родительском собрании. Мира не знала, что произошло между женщинами, но с тех пор тетка благоговела перед любым упоминанием о Галине Федоровне.

– Как бы поздно…

– Соседний подъезд, – родственница была непреклонной. – Это не другой конец города. Галина Федоровна сегодня три раза звонила, все тебя спрашивала. Ничего страшного, что поздно, у тебя все равно каникулы, завтра выспишься.

Осознав, наконец, что тетка не позволит ей рухнуть бревном в кровать без визита к соседке, Мира вышла из квартиры, не забыв посильнее хлопнуть дверью в надежде разбудить Антона. Кузен недавно устроился на работу в компанию по разработке компьютерных игр, страдал из-за раннего вставания и хронически не высыпался.

Подъезд, где жила Галина Федоровна, ярко освещался тремя красивыми лампами и крошечными фонариками, окутавшими куст сирени поблизости. Покрашенные резные лавочки, урны и клумбы составляли контраст с подъездом, где жила Мира. Впрочем, причина была известна. В доме Галины Федоровны проживал депутат городской думы, человек уважаемый и с достатком. Финансирование подъездного благоустройства осуществлялось за его счет руками пенсионера, живущего на первом этаже и получающего за свои труды солидную прибавку к пенсии.

У старичка, которого звали Артур Никодимович, были не только золотые руки, но и некоторые странности. Так, он панически боялся дождя, мороси, снега и туманов и даже в ясную погоду всегда носил с собой сапоги в сумке, зонт и большой непромокаемый плащ. Мира старика знала, так как он дружил с Галиной Федоровной и часто захаживал к той на чай. У Артура Никодимовича вся кожа была покрыта татуировками, наглядно демонстрирующими то, что случается с наколками, когда тело стареет. Хотя, возможно, дед просто за ними не ухаживал, так как у престарелого физрука в школе тоже имелись татушки, но выглядели они блестящими и красивыми. У Артура Никодимовича же татуировки напоминали разноцветную грязь, которую хотелось оттереть влажной салфеткой. Впрочем, Миру больше мучил другой вопрос: действительно ли все тело старика покрывали наколки или только шею, руки и щиколотки – места, которые обычно выглядывали из-под одежды? Сам пенсионер на вопрос о татушках сердито отмалчивался, а Егор на все расспросы Миры только добавлял тумана, набивая себе цену.

Галина Федоровна открыла дверь еще до того, как Субукина нажала на кнопку звонка. Подглядывала в глазок, что ли? Тучная, большая женщина преклонного возраста с двумя упругими косами цвета стали, в разноцветных бусах из бисера и в объемистом сарафане-тунике была похожа на хиппи, каких Мира видела только в фильмах, да в квартире Егора. Удивительно, как при столь хипстерской бабушке мог вырасти такой педант и любитель дисциплины, каким был Хрусталев младший. В одной руке Галина Федоровна держала бумажный стаканчик с кофе, другой придерживала большой шерстяной шарф на шее, который был не в силах скрыть бесчисленные нити бисера и стекляруса, звеневшие на женщине при каждом движении. Мира к Галине Федоровне всегда относилась настороженно. Во-первых, она ее не понимала; во-вторых, Субукина не любила людей, которые распивали кофе из стаканчиков, обмотавшись при этом шарфами до глаз – считала их позерами; в-третьих, боялась тараканов.

С тараканами в квартире Егора Хрусталева всегда была беда. Несмотря на соседство с депутатом по подъезду и вполне приличную обстановку в квартире, насекомые чувствовали себя у Галины Федоровны как дома. Взять кружку из кухонного шкафа и не вытряхнуть из нее пару рыжих усатых – да такого никогда не случалось. Поэтому Мира предпочитала в гостях у Егора ничего не есть и не пить. Сам же Хрусталев на замечания Миры о тараканах всегда начинал возмущаться и припоминать ей какие-нибудь промахи – например, зачем она списывала у него по биологии, или почему у нее в комнате окна грязные. Окно, рядом с которым стояла кровать Миры, всегда было идеально чистым даже в марте, но Егора было не переубедить. Поэтому с некоторых пор тему тараканов они не обсуждали, а в редкие визиты к Галине Федоровне Субукина предпочитала не прислоняться к стенам, не сидеть на диванах, не пользоваться туалетом и не пить из кружек. Но тараканы все равно умудрялись проникать в ее вещи, что однажды вызвало жуткую истерику Людмилы Аристарховны, когда тетка обнаружила огромного таракана, выползающего из мириной сумки. При этом в правду о том, что насекомое принадлежит Галине Федоровне, тетка, разумеется, не поверила.

– Девочка моя, – старушка прижала Миру к мягкому животу, обдав запахом корицы и незнакомых приправ. – Я спекла вегетарианские вафли без яиц, будешь?

– Галина Федоровна, – отстраниться сразу не удалось, но Мира была настойчивой. – Вообще-то, сейчас без четверти двенадцать. Почти полночь. Какие вафли? И что у вас за срочное дело? Тетка меня едва ли не метлой из дома к вам выгнала.

– Да ты заходи, не стой, – старушка захлопнула за ней дверь, словно Мира только что приветствовала ее самыми сердечными фразами. – Пойдем в гостиную, разговор есть.

– А до завтра он подождать не может? Я спать хочу.

– Привет, Мира, как добралась?

Голос Егора прозвучал настолько неожиданно, что Субукина прислонилась к стене, забыв об осторожности. Впрочем, почувствовав, как сзади по шее защекотали усы, она тут же отпрыгнула и уставилась на Хрусталева, который вышел из ванной. В небрежно подпоясанном белоснежном халате, с мокрыми волосами, босой, он выглядел бесподобно. И пах потрясающе. Мира, наверное, забыла бы обо всех злоключениях на вечеринке, если бы не его взгляд. В глазах Егора не было ни капли вины. Они смотрели немного озабоченно, любопытно и дружелюбно.

– Я, пожалуй, пройду, – услышала Мира свой голос и испугалась, осознав, что душа тянет устроить скандал прямо перед Галиной Федоровной.

«Только на диваны не садись», – предупредил внутренний голос.

Несмотря на обилие тараканов, интерьер в квартире Хрусталевых был богатым. Мира никогда дальше гостиной не проходила, но судя по этой комнате, Галина Федоровна не бедствовала, хотя дизайн интерьера с ее хипстерскими замашками никак не вязался. Солидный кожаный диван и пара уютных кресел с высокими мягкими спинками окружали низкий стеклянный столик рядом с камином. Декоративные торшеры в виде резных фигурок животных, а также вполне натуралистичные головы оленя и медведя украшали стену напротив. Изящный бар из черной полированной древесины рядом с окном наводил на мысль о том, что бабушка Егора любила побаловаться не только вегетарианскими вафлями. Впрочем, сам Хрусталев к спиртному относился крайне отрицательно. Главным украшением гостиной залы была гигантская трехъярусная люстра, похожая на светильник из замка Дракулы. Мире она очень нравилась, хотя включали произведение искусства редко, так как Галина Федоровна обожала свечи и зажигала их даже днем. Свечи, тараканы, кожаная мебель и сама Галина Федоровна с неизменным бумажным стаканчиком кофе в руках настолько въелись в память Миры, что порой она долго не могла заснуть, пытаясь избавиться от навязчивого образа.