Вера Петрук - Чудовище

Из колонок лилась чарующая музыка, комнаты заволок густой дым табака, смешанный с паром кальянов, на белых потолках мелькали разноцветные огни, отражаясь от блестящих шаров на столах с закусками, дрожали оплывшие свечи, льнули друг к другу молодые тела, завороженные ритмами медленного танца – вечеринка под названием «в гостях у доброй ведьмы», устроенная той самой ведьмой, проходила по плану.

В квартире у Карины, звавшейся среди друзей магиней Акашей, а среди недругов – колдушкой Кашкой, собрался весь одиннадцатый «Б», отмечавший последние школьные каникулы. Начинался апрель одна тысяча девятьсот девяносто восьмого года, на удивление теплый, безветренный и многообещающий кусок весны, пропитавший ароматами талой почвы и любви сердца спешащих вырваться в жизнь подростков. Снег на крышах давно растаял, отзвенела капель, а на тополях набухли крупные липкие почки, местами уже показавшие свежую, зеленую, пахнущую летом, листву. Если бы не снег и резкое похолодание, которое обещали к концу недели, можно было подумать, что за окном богатой Карининой квартиры буйствует май – конец шапок, грязи и зимнего уныния, начало зеленой травы, одуванчиков и жизни.

Мира Субукина, у которой тоже было «заработанное» за долгие школьные годы прозвище – Бука, Карину не любила, хотя и колдушкой ее никогда не называла. Мире нравились книги, которые она брала в местной библиотеке – на книги из магазина денег не было; бездомные коты, населявшие подвал теткиного многоэтажного дома; вязание, которым ее «заразила» подруга; и тишина прогулок по старому парку Поморска, через который она обычно возвращалась из школы.

Маленькая, хрупкая Мира, прячущаяся от людей за густой челкой черных, как гудрон, волос, вязавшая шали и кормившая по вечерам бездомных кошек, не имела никаких шансов быть гостьей первой красавицы класса Карины Третьяковой, проживающей в собственном трехэтажном коттедже в центре Поморска. Чудо случилось лишь потому, что Карина после школы уезжала учиться в Новую Зеландию и последний день рождения хотела отметить в дружбе со всем классом. Мира была решительно настроена отказаться даже несмотря на то, что Карина пригласила ее лично – количество обращений первой девочки класса к Буке за весь период обучения можно было сосчитать по пальцам. Но тут Карина-Акаша произнесла заклинание из двух волшебных слов, и Мира поняла, что отказаться не сможет. Слова звучали так: Егор Хрусталев.

С Хрусталевым Мира сидела за одной партой с первого класса и к концу одиннадцатого была очарована мальчишкой с голубыми глазами настолько, что забывала дышать при одной мысли о том, что ее любовь оказалась небезответной. Пару месяцев назад, провожая Миру из школы по старому парку, Егор прижал ее к заснеженному тополю и поцеловал. И хотя с тех пор учеба, выпускные экзамены, неожиданная простуда Егора и семейные дела обоих не оставили им шанса повторить чудо, случившееся в парке, Мира была готова ждать сколько угодно. Поэтому, когда Карина объявила, что приглашены все одноклассники, включая Хрусталева, который уже согласился, Мира едва сдержалась, чтобы не обнять добрую магичку Акашу. Где еще, как не на школьной вечеринке, можно было рассчитывать на внимание красавца Хрусталева, по которому вздыхала вся женская половина одиннадцатого «Б».

Последний месяц они почти не виделись, так как простуда Егора дала осложнения, и Хрусталев в школе не показывался. Бабушка Егора никого к нему не пускала, возможно, он и, правда, был сильно болен, так как даже письма Миры оставались без ответа. Поэтому слова Карины о том, что Хрусталев поправился и придет на вечеринку, вскружили голову Мире настолько, что она даже забыла покормить котов перед тем, как отправиться в особняк одноклассницы.

Теперь Мира сидела на широком подоконнике третьего этажа Карининого коттеджа, смотрела на танцующих, куталась в плед и горевала. Во-первых, думала о голодных котах, которые, наверное, сейчас облизывают пустые плошки и вспоминают вчерашний куриный суп, проклиная Субукину на чем свет стоит. А во-вторых, она размышляла о Хрусталеве, который так и не явился.

Ночь давно набросила на Поморск рукотворную шаль, украшенную огнями уличных фонарей и оживших квартир, в которые вернулись жильцы после тяжелого рабочего дня. Понедельник, даже будучи понедельником на каникулах, проходил так, как и всегда – без чудес. Посидев еще какое-то время и чувствуя себя предметом интерьера, Мира решила, что еще не поздно вернуться и исправить то, что в ее силах, например, покормить котов.

– Мира, ты здесь, – голос прозвучал волшебно и так породному, что Субукина едва удержалась от всхлипывания. Шмыгать носом перед Хрусталевым было неподобающе.

– Егор, – только и сумела выдавить она, хотя в голове вспыхнули фейерверком и рассыпались тысячи вопросов, которые сразу захотелось задать: как он себя чувствует, почему так худой и бледный, отчего не отвечал на письма, почему такой красивый и чем от него так приятно пахнет. Первая партия вопросов испарилась, уступив место другой: почему она не может сказать ничего внятного, хорошо ли она замаскировала прыщ, который некстати вскочил на лбу под челкой, не помялось ли у нее платье и не видно ли стрелку на чулках, появившуюся после того, как Мира неловко забралась на подоконник.

Она и не заметила, как они оказались в центре полутемного зала, плавно качаясь под медленную песню, слова и мелодия которой не имели значения. Мира не поднимала глаз, разглядывая воротник сорочки Егора – безупречно белый, и ни о чем не думала, кроме этого ослепительного кусочка ткани, выделяющегося на фоне смуглой шеи. Красивым высоким блондином с атлетической фигурой пловца Хрусталев был не всегда. Однако Мира так и не могла вспомнить момент, когда Егор из долговязого мальчугана с забавной челкой превратился в прекрасного лебедя. Как не могла понять и то, почему этот лебедь выбрал ту, которая застряла на стадии гадкого утенка. Если утром у Миры еще и были сомнения в чувствах Хрусталева, то сейчас, ощущая тепло его ладоней, она окончательно убедилась: Егор выбрал именно ее.

Идиллию разрушил голос Карины, завладевшей микрофоном.

– Друзья, настало время для сюрприза, – торжественно заявила хозяйка вечеринки.

Слова Карины встретили одобрительными возгласами – сюрпризы любили все. Все, кроме Миры.

– Давай уйдем отсюда, – прошептала она и удивилась тому, как быстро кивнул в ответ Хрусталев.

– Да, надо уходить. Можно даже через кухню. Там есть черный выход.

Проследив за напряженным взглядом Егора, Субукина увидела незнакомца, которого тем временем представляла Карина.