Яна Гаврилова - Под натиском Града

Наши дни.

Вам когда – нибудь казалось, будто вы живете не своей жизнью? И вроде бы все в порядке, но чего-то не хватает. Просто в один прекрасный день ты открываешь глаза и понимаешь, что тебе надоело пить капучино, вести здоровый образ жизни, вовремя поливать фикус и беспокоится о новых морщинках. Тебе хочется послать все к дьяволу, бессовестно проспать на работу, выпить пару чашек крепкого, неприлично сладкого кофе, закурить сигарету, неумело выпуская колечки дыма и сделать так, чтобы этот чертов фикус, наконец, завял. Хочется хотя бы ненадолго стать бунтаркой. Не знаю почему, но сегодня утром я проснулась именно с такими ощущениями. Внутри меня вовсю клокотало чувство предвкушения.

Я открываю банку диетической колы и в сотый раз смотрю на лежащий передо мной белоснежный лист бумаги. Слова никак не желают складываться в предложения, образуя в голове хаотичный поток мыслей. Все сюжеты кажутся банальными и лишенными всякого смысла и если бы не контракт, по условиям которого, я должна предоставить издательству очередной бестселлер, не позднее чем через два месяца, я бы уже давно послала все к чертям и плеснула в свою колу добрую порцию виски.

За окном жужжит газонокосилка, а где-то вдалеке слышится гудок отплывающего теплохода. Сделав глоток прохладной газировки, я беру перьевую ручку и вывожу на бумаге:

«Начало. Глава первая».

Очень обнадеживающе. Как – будто я знаю, что писать дальше.

Каждый день я говорю себе, что уж сегодня точно напишу, что – нибудь стоящее, но как только я берусь за ручку, все мысли словно куда-то испаряются и в итоге, я наедаюсь сладкой ваты и ложусь спать, давая себе очередное бессмысленное обещание, заранее зная, что оно окажется невыполнимым. Так продолжается на протяжении трех месяцев, и если я действительно не возьму себя в руки, все закончится тем, что я заработаю диабет и всю оставшуюся жизнь проведу в компании инсулина.

Два года назад, я написала свой первый роман, который уже через несколько недель оказался в списке самых продаваемых книг современности. Этого оказалось достаточно, чтобы понять, чему я на самом деле хочу посвятить свою жизнь. Даже не смотря на бесконечный недосып и такое количество кофеина, с помощью которого можно было бы с легкостью взбодрить маленький полуостров, я ни за что не откажусь от своей мечты. Разбавлять серую повседневность романтичными историями, способными заставить поверить людей в существование настоящих чувств – вот мое истинное призвание.

Еще один глоток колы, приносит осознание, что мне необходим свежий воздух и чашка кофе с мускатным орехом. Никакого капучино, верно? На листе так и не прибавилось новых слов, и, оставив его лежать на столе, я встаю и, пританцовывая, направляюсь в спальню. Жужжание газонокосилки стихает, но на его место приходит тарахтение мопеда нашего пожилого почтальона, а это значит, что через несколько минут у меня под дверью будет лежать свежий номер журнала «Новое слово».

Втиснув свои располневшие (проклятая сладкая вата) бедра в джинсы из темного денима, я бегло просматриваю прогноз погоды и, сняв с вешалки зонтик, выхожу из дома. Как и предполагалось, у моих ног, ожидая своего часа, лежит журнал для начинающих писателей.

– Добрый день, господин Вигман!

Наш почтальон наполовину немец, что отчетливо слышится в его акценте, с четким разграничением долгих и кратких гласных. Услышав мое приветствие, почтальон тепло улыбается, отчего в уголках его глаз проступают морщинки, а волосы разбавленные проседью, серебром искрятся на жарком весеннем солнышке.

– Добрый, Виктория! Куда сегодня? В парк? Или в кино?

– Еще не решила. Хочу просто пройтись, – отвечаю я, пряча журнал в сумку, и спускаюсь с крыльца своего дома, окруженного цветущими яблонями и деревянным забором, – А чем вы планируете заняться?

– После того, как развезу всю эту груду прессы, – говорит почтальон, указывая на тяжелую сумку, заполненную газетами и журналами, – Думаю выиграть парочку партий в шахматы у своего глухонемого соседа.

– Что ж, желаю удачи.

Я выхожу на извилистую дорожку и, наблюдая, как кривые деревья отбрасывают тени, грея потрескавшиеся кроны в лучах послеполуденного солнца, медленно ступая по раскаленному асфальту, отправляюсь в центр города. Там жизнь кипит яркими красками, переливаясь, словно калейдоскоп в руках рыжеволосого мальчика, отражаясь в чистой прохладной воде городских фонтанов. Владельцы небольших кафе открыли уличные шатры, заманивая прохожих манящими запахами жареного мяса и расплавленного сыра, а вдоль улиц расположились вагончики с мороженым и кислородными коктейлями.

Каждый из прохожих мог бы стать героем моего нового романа. К примеру, вон тот мужчина средних лет с залысиной на голове, в рубашке цвета спелой вишни, вполне сможет сойти за владельца частной клиники, а женщина в голубом ситцевом платье, по другую сторону цветочной аллеи отлично исполнит роль работницы швейного ателье. Продолжая идти, я ищу в каждом человеке образ потерянного персонажа, который так внезапно сбежал со страниц еще не написанного романа. Но к моему разочарованию ни один из них не был тем, кого я отчаянно пытаюсь разглядеть в многолюдной толпе.

Некоторое время я просто брожу по шумным улицам, которые, не смотря на будний день, переполнены, уставшими от повседневной суеты, горожанами.

Запах молочного шоколада и миндальной муки щекочет мои обонятельные рецепторы, заставляя свернуть в знакомый переулок, где располагается уютное кафе. Единственное место в нашем городе, где подают восхитительные французские десерты, и бессовестно наплевав на свои бедра, я толкаю дверь и шагаю в маленький углеводный рай. Столики на четыре персоны, застеленные нежно – персиковыми скатертями, обилие светильников, цветов и потрескивающий камин. Потрясающе!

Едва я успеваю сделать шаг в направлении витрин, заставленных изысканными сладостями, как чувствую чужие прохладные пальцы на своем запястье.

– Слава Богу, ты здесь. Я уже начал волноваться, – произносит гибкий, тягучий, словно горячая карамель, мужской голос и я вздрагиваю. Поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с глубокими голубыми глазами. Глазами, которые я вижу впервые в жизни, но которые я совершенно точно была бы не прочь увидеть снова.

Я пытаюсь вырвать руку, но незнакомец сильнее сжимает пальцы, отрезая пути к отступлению. Замечаю, что на нем надета лавандовая рубашка, которую он, очевидно, не потрудился погладить перед выходом на улицу.

Не имея ни малейшего представление, как поступить, я позволяю незнакомцу усадить меня рядом с собой и вижу еще одно действующее лицо. Напротив сидит мужчина, немного старше того, чьи руки в данный момент обнимают меня за плечи, и с интересом наблюдает за мной.