Марина Кистяева - Право на отцовство

Расспрашивала Дашу. Они с ней сдружились почти сразу же, как только Таня пришла работать. Даша была старше на три года, разведена, искренне считала, что мужики – не то что нехорошие личности, но им периодически стоит напоминать, что они произошли от обезьян. Таня обычно отмалчивалась и в подобные диспуты не вступала.

Потому что ей сказать-то особо было нечего.

Мужчины её никогда не обижали. Наоборот, рюкзак к школе таскали, от хулиганов защищали. Цветы дарили. Всё, как полагается.

Разве виноваты они, что она оказалась такой невлюбчивой? А встречалась только ради того, чтобы у неё был парень, как у всех… Нет, так дело не пойдет. И опять же бабка с крестной по голове за такое не погладят.

– Не нравится – парню голову не дури, – всегда говорила бабка. Крестная отмалчивалась, но и её взгляда хватало.

Таня придерживалась такого же мнения и всегда честно говорила, что к чему. Самое интересное, парни не обижались, а только активировались в ухаживании.

Первый серьезный роман у Тани случился на втором курсе. Они встречались с мальчиком два года, потом разбежались. Отношения зашли в тупик. В один прекрасный вечер осознали, что сидят, молчат. Поговорить не о чем.

Второй роман мог сложиться… Но не судьба. Ей нравился брат Кэт, подруги по институту, Эдик. На неё он тоже поглядывал. Таня, собираясь на девичник в Вегас, рассчитывала, что у них начнется роман.

А получилось… что получилось. Теперь ни о каком романе не стоит и думать.

Честно – она и не думала. Тут такое началось в семье – вывезти бы без потерь.

Хотя бы на работе адекватно отреагировали, и то уже хорошо.

Сегодня Таня задерживалась. Поговорила с Дашей, выпила чай. Долго смотрела в окно на зажигающиеся огни. Снега ещё не было, но чувствовалось приближение зимы.

Зиму Таня любила. Ей нравились коньки, она с удовольствием каталась на лыжах. Дома, когда приезжала к бабушке, всегда с Инной лепили огромного снеговика. Почему бы и нет? Есть традиции, нарушать которые не стоит. Зимой ей спокойнее было, что ли. Нет летней суеты, беготни. Летом всё время куда-то бежишь, опаздываешь. Утром планируешь множество дел, день длинный, хочется многое успеть. И всё бегом.

Машину Таня пока не купила. Планировала, рассчитывала бюджет. Думала проработать полгода, взять кредит. У неё была небольшая сумма на счету. А сразу после школы начала подрабатывать. Опять же летом занималась репетиторством, будущих первоклашек готовила к школе, английским с учениками начальных классов занималась.

На десятилетнего «корейца» вскоре вполне могла рассчитывать.

Актуальность покупки машины, вернее, острая надобность, отпала, когда Таня устроилась в сад. Близко, ездить почти никуда не приходилось.

Но с беременностью вопрос о личном транспорте снова назревал. И вопрос «где взять деньги» – тоже. Инна, младшая сестра, намекала занять у бабушки. Таня не хотела. Бабка и без этого очень многое им дала, помогала всегда.

Ладно, разберется. До Нового года можно и без машины.

Интересно, а если она с большим животом придет в банк и заявится в кредитный отдел, на ней в анкете сразу черную метку поставят или всё же выслушают?

Таня улыбнулась своим мыслям и пошла одеваться.

На улице похолодало. Поднялся ветерок. Таня порадовалась, что оделась по погоде: теплое пальто, высокие сапоги, тонкая вязаная шапочка. Никаких легких курток и замшевых ботинок. Ей мечталось, что однажды она перейдет в разряд модниц и каждый сезон будет покупать себе обновочки. Почему бы и не помечтать? Обновочки она будет сейчас покупать и часто. Но не себе.

Мысль о ребенке грела.

Странно получилось. По всем исходным параметрам – начиная от того, что она переспала с мужчиной, секса с которым не помнила и которого больше ни разу не видела, и, заканчивая внеплановой беременностью, – она должна была пребывать в апатии. В смятении. Думать-размышлять, что ей делать дальше, например, рожать или нет.

Наверное, так и было бы, если бы Таня родилась в другой семье. В обычной. Где есть мама и папа. Где важные решения принимаются на семейном совете. У них тоже принимались на семейном совете. Только он состоял из одних женщин.

Да-да, настоящее бабское царство.

Таня искренне надеялась, что у неё будет мальчик.

У неё просто обязан быть мальчик!

Когда она поняла, что случилась задержка, то испугалась. Чего тут греха таить. Да и какая нормальная девушка не испугается? Смотрела на три теста – мелочиться Таня не стала – и не моргала с минуту, наверное.

Она беременна. Беременна…

Интересно, от кого…

Нет, от кого – она знала. Только не знала, как его зовут. И лица не помнила. Только чуб цвета спелой пшеницы.

Потому что из номера в Лас-Вегасе она всё-таки сиганула. Никакие «стоять» и прочее её не остановили. Улепетывала так, что пятки сверкали. А любовник за ней не погнался. И правильно сделал – ему ещё одеться надо было.

Правда, вечером того же дня Таню нашли. Один представительного вида мужчина и два очень серьезных парня. Сунули ей в руку лист, подтверждающий, что она согласна на развод. При этом фамилию мужа прикрыли рукой.

Таня находилась в таком ступоре, что подписала. Кольцо сняла с пальца заранее. Вернула его представительному мужчине и мысленно перекрестилась, когда все трое ушли.

Кэт, Соня и Лиза дружно воззрились на неё.

– Молчите, предательницы. И ничего мне не говорите, – так она остановила поток намечающихся вопросов.

Вечером намечалась пенная вечеринка, про Таню все забыли. И хорошо.

Но Судьба иногда любит напоминать о себе в самый неподходящий момент. Напомнила она о себе и Тане.

Конечно, была паника. Первые дни. А потом Таня резко успокоилась. Проснулась утром, посмотрела на слегка округлый от природы живот и улыбнулась.

Не справятся, что ли, они? Она, крестная, бабка, Инна? Ещё как справятся.

И поддержат.

Нет, сначала, конечно, скажут, что никто от неё ничего подобного не ожидал. Что гены взяли вверх, что материнская непутевость проявилась всё-таки. Потом угомонятся, и всё будет отлично.

На сегодняшний день они находились в стадии перехода от «непутевости» к спокойствию.

Уже хорошо.

Чужую машину Таня увидела сразу. Двор у них был маленький, две пятиэтажки каким-то чудом оставшиеся нетронутыми среди новых застроек. Местные бабки поговаривали, что скоро дойдет и до них очередь, и выстраивали план обороны. Пока же их два дома стояли особняком. Залетные редко бывали в этом дворе. Если кто-то приезжал к Катерине со второго подъезда, то бабка Люба точно знала, что это именно к Кате, а не к разведенке Ирине с пятого этажа.

Почему Татьяна сделала акцент на огромном черном внедорожнике, она не знала.

Интуиция? Возможно.