Бриттани Ш. Черри - Огонь, что горит в нас

– Ты сказал – Джулия Сильверстоун, верно? – Я кивнул в третий раз, и он сунул самокрутку прямо мне в руку. – Значит, кури. Так тебе будет теплее. Я приведу твою сучку-мать.

– Она не… – дверь захлопнулась прежде, чем он успел услышать мою фразу до конца, – …сучка.

Я держал самокрутку между пальцами и дрожал от холода.

«Так тебе будет теплее».

Я совсем замерз, поэтому втянул дым и захлебнулся кашлем.

Я кашлял долго и сильно, затаптывая брошенный на землю бычок. Я не понимал, почему люди это делают – почему они вообще курят. В тот момент я поклялся, что никогда больше не буду курить.

Мужчина вышел из дома, таща за собой мою мать. Она едва стояла на ногах и была вся потная.

– Хватит тащить меня, Рикки! – закричала она на него.

– Заткнись, Джулия. Ты бросила своего мальчишку здесь на весь вечер, безмозглая дура.

Я сжал кулаки и выпятил грудь. Как он смеет так говорить с моей мамой! Он совсем не знает ее. Она была моим лучшим другом, не считая моего брата Келлана. А этот тип не имеет права так говорить с моей мамой. Если бы Келлан услышал этого придурка, он ужасно разозлился бы. Хорошо, что его здесь нет, он со своим отцом уехал куда-то на подледную рыбалку.

Я не знал, что можно ловить рыбу, когда вода покрыта льдом, но Келлан на прошлой неделе рассказал мне все об этом. Мама сказала, что подледный лов – это для придурков и неудачников.

– Я говорила тебе, Рикки! Я больше не употребляю. Ч-честное слово, – выдавила она. – Я просто заехала сюда повидаться с Бекки.

– Врешь, – ответил он, таща ее вниз по ступеням крыльца. – Идем, пацан.

– Куда мы идем, мам? – спросил я, следуя за матерью и гадая, что будет дальше.

– Я отвезу вас обоих домой, – ответил мужчина. Он затолкал маму на пассажирское сиденье своей машины, и мама закрыла глаза и обмякла. Потом он открыл мне заднюю дверцу, и когда я забрался внутрь, захлопнул ее за мной. – Где ты живешь? – спросил он, усаживаясь на водительское место, включая мотор и выруливая на дорогу.

Его машина была блестящей и красивой, красивее, чем любая машина, виденная мною до этого. Мы с мамой везде ездили на автобусе, так что, сидя в этой машине, я чувствовал себя просто принцем.

Мама начала хрипеть и кашлять, потом изо всех сил постаралась прочистить горло.

– Ты не понимаешь, мне нужно было увидеться с Бекки! Мой хозяин – просто урод, он сказал, что я не заплатила за последние два месяца. Но я заплатила, Рикки! Я заплатила этой сволочи, а он вот как со мной обходится! Поэтому я поехала к Бекки, чтобы занять у нее денег.

– С каких это пор у Бекки появились деньги? – спросил он.

– Не появились. Я так и думала, что у нее нет денег. Но я должна была убедиться. Потому что хозяин сказал, что если у меня не будет денег, я могу не возвращаться. Поэтому я не знаю, куда нам идти. Дай мне хотя бы ненадолго забежать к Бекки, спросить, – забормотала она, открывая дверцу, хотя машина продолжала ехать.

– Мама!

– Джулия!

Мы с Рикки выкрикнули это одновременно. Я потянулся с заднего сиденья, чтобы удержать ее за плечо, он схватил ее за рукав рубашки, рванул на себя и захлопнул дверцу.

– Ты с ума сошла? – прорычал он, раздувая ноздри. – Черт бы тебя побрал, завтра я оплачу твой счет, но сегодня вы останетесь у меня на ночь.

– Ты это сделаешь, Рикки? Боже, мы так тебе благодарны, правда, Ло? Я верну тебе эти деньги, все до единого цента.

Я кивнул, чувствуя, что наконец-то начал согреваться.

«Тепло».

– Я куплю пацану что-нибудь поесть. Сомневаюсь, что ты его кормишь.

Он залез в карман и достал пачку сигарет и зажигалку в виде фигурки индийской танцовщицы. Когда он щелкнул зажигалкой, танцовщица закачала бедрами. Я был загипнотизирован этим движением, не в силах оторвать взгляд. Даже когда Рикки зажег свою сигарету, он продолжил безостановочно щелкать зажигалкой.

Когда мы приехали в квартиру Рикки, я был потрясен тем, сколько у него вещей. Два дивана, огромное кресло, картины, здоровенный телевизор с кабельной антенной и холодильник, забитый едой настолько, что хватило бы, чтобы накормить весь мир. После ужина Рикки уложил меня на один из диванов, и я начал уплывать в сон, слыша, как они с мамой шепчутся в коридоре неподалеку от двери.

– У него твои глаза, – пробормотала она.

– Да, знаю. – Его голос был полон злобы, но я не совсем понимал, почему. Я слышал, как приближаются его шаги, и открыл глаза, увидев, что он склонился надо мной. Сжав ладони, он сощурился. – Ты же мой сын, верно?

Я ничего не ответил. А что я должен был сказать?

Губы его скривились в злой усмешке, он раскурил сигарету и выдохнул дым мне в лицо.

– Не беспокойся, Логан. Я позабочусь о тебе и твоей маме. Обещаю.

В четыре часа утра я наконец пришел в себя; я лежал в постели и смотрел в потолок.

Я:Ты не спишь?

Я смотрел на экран телефона, ожидая появления кружочков, но они не появились. Когда телефон зазвонил, я затаил дыхание.

– Я тебя разбудил, – прошептал я в трубку.

– Немножко, – ответила Алисса. – Что случилось?

– Ничего, – солгал я. – Я в порядке.

«К двадцати пяти годам ты скопытишься».

– Твой отец или твоя мать?

Она всегда понимала такие вещи.

– Мама.

– Она была под кайфом или трезвая?

– Под кайфом.

– Ты веришь в то, что она сказала, или нет? – Я молчал и начал щелкать зажигалкой. – Ох, Ло…

– Извини, что разбудил тебя. Я могу повесить трубку. Спи дальше.

– Я не устала. – Она зевнула. – Не обрывай звонок, пока сам не сможешь заснуть, ладно?

– Ладно?

– У тебя все в порядке, Логан Фрэнсис Сильверстоун?

– У меня все в порядке, Алисса Мари Уолтерс.

Хотя это казалось мне ложью, но ее голос почти всегда заставлял меня поверить в эту ложь.

До того как я два года назад познакомился с Алиссой, я никогда по-настоящему не праздновал свой день рождения. Келлан всегда отводил меня куда-нибудь поужинать, и мне это нравилось. У него отлично получалось напомнить мне, что я не один в мире, но Алисса каждый год на мой день рождения делала что-то еще более важное. Два года назад мы отправились в Чикаго, чтобы посмотреть редкий документальный фильм о Чарли Чаплине, который показывали в старом кинотеатре. Потом она отвела меня в хороший ресторан, где я чувствовал себя одетым слишком бедно. Алисса происходила из среды, где роскошный ужин был нормой, я происходил из мира, где и просто поужинать-то не всегда удавалось. Когда она заметила, как мне неудобно, мы отправились бродить по улицам Чикаго и поедать хот-доги, стоя под скульптурой в виде огромной фасолины.