Надежда Волкова - По ту сторону фортуны. Книга 1. Галопом по Европам

Ну никак Светик не могла увидеть в Лешеке того самого принца, рыскающего по всему белому свету в её поисках, и с которым она должна встретиться неизвестно где.

Я прикрыла рукой телефон, чтобы преданный поляк не слышал мои всхлипывания. Что сказать? Его Светличка при смерти? Убилась, поскользнувшись на огурце? Боже, дай силы пережить это!

В конце коридора показался наш таможенник.

– Попозже перезвоню! – бросила я в трубку и отключилась.

Сердце колотилось так сильно, что отдавало в голове ударами молота. Пульс зашкаливал от страха услышать плохие новости, я таращилась на офицера и боялась вздохнуть. Он сел рядом, вытер пот со лба, посмотрел на меня и улыбнулся.

– Ииии…, – я заскулила как маленькая бездомная собака и уткнулась ему в плечо. Сжалась в комок, стонала от внезапно пришедшего облегчения и плакала. В итоге, от моих слёз осталось мокрое большое пятно на его форменной рубашке, а поляк сидел ровно, боясь шелохнуться, и только повторял:

– Всё есть добже, пани!.. Всё есть добже.

Когда я обуздала чувства и перестала всхлипывать, пан майор прояснил обстановку:

– Твоя дивчина ма лекки вчрошненье мозгу.

Я кивнула: понимаю. У Светки лёгкое сотрясение мозга, ничего страшного. Вот зараза! За все мои переживания могла бы иметь что-нибудь посерьёзнее, пару сломанных рёбер, например. Так нет же, кроме легкого вчрошненья она ничего больше не получила!

Ждали мы около полутора часов. За это время пан майор успел раздобыть кофе из автомата, я сгоняла за бутербродами. Мы сидели на лавочке и мирно говорили за жизнь. Страшное осталось позади, мне было хорошо и спокойно.

– Як пани на имён?

– Наташа.

– Росьянинэм пани Наташа. Мам на имён Марек.

– Бардзо ми позначь (Приятно познакомиться), – ответила я и улыбнулась, на этот раз совершенно искренне.

– Ту розуме по польску? – спросил таможенник, выжидающе глядя на меня.

Я примолкла. Со всеми стремительными событиями из головы напрочь вылетело, что мы заявили на границе, что не знаем польский.

– Чуть-чуть, совсем немного… э-э… как это сказать? Трохэн по польску, пан Марек, – бормотала я, выкручиваясь на ходу.

И сразу понеслись следующие мысли: сервиз!.. Контрабанда!.. Я чуть не подскочила, но одумалась быстро и поднялась как бы нехотя. Небрежно кинула собеседнику «Ожидайте!» и неторопливо вышла из приёмного покоя. Выйдя на крыльцо, бегом припустила к фольксику, открыла багажник и вслепую принялась искать драгоценную коробку. Нащупала её, руками раздвинула горы сваленного на таможне барахла и затолкала голову внутрь этой кучи. Она, точно, она!.. Захлопнула багажник и спиной навалилась сверху.

Тяжёлое гнетущее чувство поднималось снизу от самых пяток, через живот, к сердцу и там засвербело калёным железом. Совесть! Моя забытая совесть, она оклемалась от стресса и не давала покоя: мы со Светкой нелегально вывезли национальное достояние нашей страны! Что делать? Идти в Российское посольство в Польше и во всём признаться? Возможно, большой срок не дадут, сдадимся добровольно и суд учтёт явку с повинной. Штраф в полмиллиона всё равно впаяют, а таких денег ни у меня, ни у Светы нет. Может, попросить Лешека, чтобы заплатил за нас? А что, если любит, пусть раскошеливается! Тогда Светке придётся выходить за него замуж, из порядочности. Хотя, при чём здесь я? С какой стати он должен вносить деньги и за меня? Я сумрачно вздохнула. Так хорошо всё начиналось совсем недавно, ещё семь часов назад.

Я закрыла багажник, машину, проверила раза три, дергая за ручки со всех сторон. Только в полной мере убедившись, что лошадка Мэри запаяна намертво, включила сигнализацию и вернулась в приёмный покой.

Пан майор стоял рядом с врачом. Они о чём-то переговаривались, а рядом, в кресле-каталке, сидела Света! Расселась, совсем немощная, что ли? Волнение снова разыгралось, заставляя учащаться сердечный ритм. Таможенник увидел меня, заулыбался и приветливо взмахнул рукой.

Я подошла поближе и внимательно рассмотрела её. Зрелище было печальным – голова упакована как кокон, одна штанина джинсов разодрана от бедра до колена. Вероятно, в момент падения Светик зацепилась за угол скамейки. При виде меня блаженная полуулыбка отразилась на её лице. В заторможенном создании, завалившемся на один бок, с большим трудом угадывалась моя аристократичная красавица подруга. Я присела на корточки возле кресла и спросила:

– Ты как?.. Жива?

– Нату-уль! – жалобным голосом сказала она. – Жива-а!

Светик силилась сконцентрировать взгляд, но это ей не удавалось.

– Всё есть добже, пани! – офицер произнёс кодовую фразу, дружелюбно похлопал меня по плечу и опять повернулся к врачу.

Добже то добже, но спектакль надо продолжать, всё-таки, пан Марек таможенник, пусть даже и оказался хорошим человеком. Бдительность терять не стоило.

– Как ты, дорогая?.. Так напугала нас!.. Ручки-ножки целы?.. Всё в порядке? – я заверещала, бегая вокруг кресла-каталки. Ощупывала Свету, всплёскивала руками, как наседка, а она удивлённо смотрела на меня.

– Последний разум отшибло? – рявкнула я раздраженно. После пережитого напряжения пришла злость.

Или у Светки воистину произошёл какой-то сдвиг и она позабыла обо всём, или сочла, что опасность миновала и успокоилась. Она находилась в ступоре, не знала как действовать и я незаметно ущипнула её за руку.

На всякий случай, боясь сделать что-то не так, Светик приняла верное решение. С усилием подняла руки к голове, обхватила её и начала стонать, глазами ища у меня поддержки: правильно?

Я моргнула утвердительно. Вероятно, Света припомнила инцидент на таможне и негромко спросила:

– Всё нормально?

Естественно, мне было жаль её. Приложилась она серьезно и, надо полагать, голова гудела как колокол. Но вредный характер никуда не денешь, да и встряска оказалась настолько сильной, что у меня тоже началась мигрень. Я быстро поблагодарила врача, ухватила кресло за ручки и покатила его к выходу.

– Сервиз изъяли, едем в следственный отдел, – я соврала легко, не в силах удержаться от ядовитых комментариев.

– П-правда?

– Ещё какая! – подтвердила я с мстительным удовольствием. Пусть тоже переживает, не мне одной! – Лешеку звонить буду, он адвокат, пусть решает, что делать.

– Н-нас посадят? – прошелестела Света, подняв голову и глядя на меня овечьим взглядом, мелкая дрожь пробежала по её телу.

– Скорее всего, дадут десять лет без права переписки!

– Нам?

– А кому?!.. На границе сказали – пани, по вам обеим тюрьма плачет!

– В с-смысле?.. Настоящая?

– Игрушечная! Сказочная темница! Окошки такие резные, в клеточку!

– Н-не хочу!

– А ты думаешь, я хочу? С детства горю желанием в полосатой робе ходить! Но, как говорится, Светик, от сумы и от тюрьмы…! Вместе срок мотать будем!