Надежда Волкова - По ту сторону фортуны. Книга 1. Галопом по Европам

За время моего короткого монолога она снова завалилась на бок. Я испугалась: как сонная муха, феназепам, что ли, вкололи? Забежала вперёд проверить её состояние. Нет, Света была в порядке, не считая мутных глаз и отрешённо-испуганного выражения лица. Я тут же перетрусила: вдруг опять отключится? По видимому, у неё полный винегрет в голове.

– Ну, какая тюрьма? Три часа только прошло. Всё хорошо. Ты, правда, ничего не соображаешь? – сжалилась я.

– С-совсем смутно, спать охота, – с убитым видом ответила она и прикрыла глаза.

Совесть моя тут же вскинулась в справедливом упрёке: ей и так плохо, а тебе сию секунду вздумалось добить.

– Ладно, пробьёмся, отдыхай, – сказала я, горестно погладив кокон, и повезла раненую дальше.

Пан Марек догнал нас на улице и протянул заключение и рецепт. Он помог Свете усесться в машину, та потрясла его руку со словами «Денкуе! Спасибо!» и притихла.

Я обратила внимание, что офицер перестал выпячиваться при взгляде на неё. Может быть, белая повязка на Светкинй голове его смущала. Не исключено, что решил держаться подальше от двух сумасшедших русских пани.

– Денкуе за помощь, пан Марек, простите, – я от души поблагодарила, протягивая руку.

Он ответил крепким рукопожатием, не долго подумал, а затем медленно на русском языке произнёс:

– Не говори спасибо!

Я рассмеялась, а довольный таможенник протянул мне бумажку и сказал:

– Пани Наташа, то есть мой телефон. Задзвонь до мне кеды знову бенджишь на границы.

Я помахала ему на прощанье, облегченно вздохнула, села за руль и мы выехали за ворота больницы.

Света хотела что-то спросить, но я ее прервала:

– Спи, это сейчас для тебя самое лучшее.

Тюрбан слегка мотнулся, она устроилась поудобнее и почти сразу уснула. Мы выехали из Бранёво и через десять минут выскочили на бетонку, называемую в простонародье «берлинка». Я остановила машину на обочине, приняла таблетку и позвонила Лешеку. Как и предполагала, встревоженный поляк не находил себе места.

– Не нервничай, всё в порядке, – подбодрила я. – Да, все живы, через два часа будем.

Лошадка Мэри влилась в поток автомобилей и взяла курс на Гданьск. Дорогу эту знаю как свои пять пальцев, особого внимания не требовалось. Головная боль немного прошла и я расслабилась, подруга мирно посапывала рядом. Через полтора часа притормозила на заправке, купила два стакана кофе и растормошила её.

– Где мы? – она задала логичный вопрос. – А-а, почти приехали.

Света пила горячий эспрессо и постепенно возвращалась к жизни.

– Как себя чувствуешь? – спросила я, подходя издалека и пристально её изучая.

По всем показателям она выглядела вполне себе: взгляд осмысленный, никуда не кособочится, не трясётся, не заикается, только намотанные бинты напоминали о происшествии.

– Нормально, голова немного побаливает. Интересно, что там? – спросила Светик, ощупывая затылок. – Ой!.. Больно!

– Это хорошо! Если болит, значит, есть чему. Как ты могла так нас подставить? В мозгу не укладывается!

– Да уж!.. Такой глупости я от себя тоже не ожидала. Вот бестолковая!..

В её голосе звучало искреннее покаяние и мне пришлось наступить на горло собственной обвинительной песне, но душевные терзания не давали покоя. Такая ценность, а мы её вывезли! Преступники, причём, группа лиц по предварительному сговору! Как-то же с этим примириться надо, что, если….

– Хватит угрызениями совести мучиться, слишком поздно, – прервала мои размышления Света. – Потерявши голову, по волосам не плачут!

Она не просто вернулась в строй, а была в полной боевой готовности!

– Ощупай как раз, твоя-то на месте?

– На месте, не беспокойся! И руки, и ноги, и мозги, всё в наличии! Не придумывай, поезд ушёл!

– Стащат сервиз, не приведи Господи, тогда что? – сумрачно сказала я, садясь за руль и хлопая дверью.

– Кто про него знает? – вывернулась Света, пристёгиваясь ремнём безопасности.

– Мало ли!.. Жулья везде навалом. А если тормознут на досмотр? Обнаружат, а документов-то нет!

– Не нарушай ничего, тогда и не остановят.

Я промолчала, дальше ссориться не хотелось. Какой смысл? Решила для себя, лучше у Лешека спрошу. С этой мыслью повернула ключ зажигания и мы выехали с заправки.

– А твои вечные подковырки…. Зачем про тюрьму насочиняла? – через недолгое время вспомнила Света.

– Так ты всё понимала и притворялась? – спросила я, снова начав сердиться. – Актриса!.. Фаина Раневская!

– Не до такой степени, но испугалась, врать не буду.

– Не арестовали, так машину бы конфисковали. Безнаказанно никто бы не отпустил, не сомневайся!

Наплевательство подруги на нашу безопасность выводило из себя. Она не нашла чем аргументировать и призадумалась. Просто так сдаться Светик не могла, выискивала любые способы меня поддеть. Нащупав какую-то зацепку, она повернулась и насмешливо спросила:

– Пан Марек?.. Пани Наташа?.. А это что было?

Как-то резко мне надоели все споры, усталость навалилась тяжёлым грузом и я глубоко вздохнула.

– Глупая ты, Свет. Представить себе не можешь, что я пережила. Мы с ним уже как братья.

– Когда это вы успели побрататься? Пока я в коме пребывала?

Я пропустила мимо ушей её выпад и продолжила:

– Когда ты вышла из строя, даже сначала не поняла, думала, прикидываешься. А потом до меня дошло, что всё по-настоящему… . Чуть рядом не свалилась, а он, считал, что прибил тебя. Хотя, надо бы….

– Ну и хорошо! Зато теперь у нас есть пан Марек, можно спокойно мотаться туда-сюда.

– Ну да, фурами янтарную комнату вывезем и никто не остановит. Ведь у нас есть пан Марек.

– Видишь, как удачно грохнулась, – довольная подруга примеряла ордена. – Зато таможню проскочили.

– Спасибо Господу, молилась не переставая! Звони своему Ланселоту, подъезжаем.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

К дому Лешека подрулили под вечер. Из-за наших злоключений вместо обычных трёх часов потратили на дорогу весь световой день.

Бедный поляк патрулировал возле больших кованых ворот. Завидев машину, он кинулся к нам.

– Моя милощч!.. Светличка моя! Натушка, где вы были?

Они не подходили друг другу совершенно. Высокая Света с хорошо сохранившейся модельной фигурой, ухоженным личиком без единой морщинки и коренастый Лешек с небольшим брюшком и проплешиной на затылке. Его чувство было странным сочетанием нежной отеческой любви и страсти мачо. Подруга поляка не любила, но очень дорожила этими отношениями. И, чего греха таить, пользовалась ими напропалую.

Его милощч величественно вылезла из машины с белым тюрбаном на голове и драных джинсах. Лешек охнул и даже присел от неожиданности.

– Матка Бозка!.. Пресвятая дева Мария! Что с тобой?

Несчастный поляк хватался за свою голову, дотрагивался до Светкиного кокона, подбегал ко мне и заглядывал прямо в глаза.