Ирина Ворожцова - На пути к себе. Рассказы на одном дыхании

– Кого попросить даже не знаю, – запричитала она, – Витька у меня на бане сидит, крышу ремонтирует, у Алешки машина сломалась, этот… напился вчера, встать не может.

«Этот» был маминым сожителем. Время от времени он уходил в запои, и маме приходилось просить помощи у соседей.

Я вздохнула, готовая идти пешком. Придется нести на себе и Сережку, и сумку.

– Ладно, – нехотя согласилась мама, – пойду Витьку с бани стащу. Приедет за вами. Крыша течет, сил нет, как устала уже. Витька!

Мама закричала в трубку истошным голосом. Я поспешила отключиться, пока полностью не оглохла. Сережа нетерпеливо дергал меня за руку. Он устал от поездки и быстрее хотел увидеть обещанных мной куриц, гусей и уток, которых мама разводила. Я тоже мечтала уже добраться до дома, спрятаться от всех и вволю наплакаться.

Витя, мамин сосед, мужчина лет сорока, загар которого мог составить конкуренцию цвету кожи типичного жителя Африки, улыбнулся, обнажая редкие зубы. Он смеялся всю дорогу, чем позабавил Сережку. Мне было не до смеха.

Мама радушно встретила нас. Она была вся взмокшая и растрепанная. Многочисленные дела и заботы не давали ей лишний раз заглянуть в зеркало. Да и зачем? В деревне красоваться было не перед кем. А «Этот» не придавал большого значения внешности мамы. Я заметила, как она постарела. Мы не виделись два года, с того момента, когда приезжали к ней с Ильей.

Той поездки мне хватило надолго. Мама больше не желала видеть моего мужа. Впрочем, у них это было взаимно.

Я слушала бесконечные мамины рассказы об огороде, хозяйстве, непутевом сожителе. Мама не замечала моего подавленного состояния, она была слишком увлечена своими проблемами. Тем лучше для меня. Я хочу переварить информацию о муже, который был не только моим. Я делила его с другой женщиной, причем неравномерно. Неделя со мной, а с ней месяц. По факту та жена была гораздо официальнее меня.

Мой телефон зазвонил в тот момент, когда мама ушла с Сережкой в хлев, чтобы показать, как она кормит свою живность. Мне звонил Илья. С тревогой и обидой я смотрела на экран. Мне хотелось выкинуть телефон, чтобы больше никогда не видеть этого контакта «любимый муж». Надо переименовать его в «Этот», другого он не заслуживает.

Я все-таки взяла трубку.

– Таня… выслушай меня, – закричал Илья. Услышав его голос, я молча зарыдала. В горле встал ком, я не могла говорить, – Таня, ты, конечно, уже напридумывала себе. Но все не так. Совсем не так. Я говорил, что хочу подумать, решить. Таня, я запутался, понимаешь? Все так сложно, сам не знаю, как получилось. Я взял паузу, чтобы решить, Таня, я еще ничего не решил, понимаешь? Ты моя жена, по закону.

На душе моей было противно, гадко. Слушать, как твой любимый человек выбирает между тобой и другой женщиной и просит подождать, это такая боль. Мое сердце разрывалось на части.

– Я хочу облегчить тебе решение, – произнесла я, подавляя слезы, – если не можешь ты, это сделаю я.

– Таня, прошу тебя, выслушай меня. С кем не бывает, ты же понимаешь, жизнь – она такая непредсказуемая…

– Я больше не желаю тебя ни слышать, ни видеть, ни знать.

Я сбросила звонок и отключила телефон. Раздавленная, униженная, мне не хотелось жить. Я подошла к окну и улыбнулась. Сережа бегал за курицей, которая перелетела через загон.

Нет, я должна жить. Ради сына. Он – мое счастье, а улыбка на его лице – это то, что будет вдохновлять и побуждать меня идти дальше.

***

Мама ни о чем меня не спрашивала. Она была настолько погружена в свои дела, что у нее не было времени даже на то, чтобы спокойно попить чай. Она все делала на бегу. Останавливаясь на секунду, мама внезапно вспоминала о чем-то и снова убегала. Я пыталась ей помогать, но все время делала что-то не то. Мама привыкла справляться со всем сама, ругала непутевого сожителя за его бездействие и тут же отбирала из его рук любую работу.

Никто не умеет так, как она! Это было жизненным кредо матери, которая долгое время жила одна.

На помощь очень часто приходил Витя, тот самый сосед, который чинил ей крышу. Только у него хватало терпения и воли выдерживать ее колкие замечания. Витя все сводил в шутку и не ругался с ней. За это мама его очень любила и относилась к нему с особым уважением.

– Молодец, Витька, – сказала мне мама, когда мы вместе с ней окучивали картошку. Сосед сидел на бане и время от времени подтрунивал над нами.

– Ровнее, девочки, ровнее, – кричал он и хохотал на весь огород.

– Девочки… – ворчала мать с улыбкой, – надо же какой шутник. Старую тетку девочкой назвать.

Я не реагировала на шутки Вити. Мне казалось, что он проявляет ко мне неподдельный интерес, поэтому старалась как можно меньше с ним контактировать. Он был неприятен мне.

– Вот, посмотри, какой жених пропадает, – громко сказала мама, – сорок уже скоро стукнет, а все ходит, как неприкаянный.

– Когда же мне жениться, теть Люсь, если я на вашей бане целыми днями сижу, – рассмеялся Витя.

– Наоборот, так виднее. С высоты.

– А я отсюда только вашу дочку вижу, Танечку. Красивая она у вас. Жаль, что несвободная.

Я оглянулась на Витю, он подмигнул мне, широко улыбаясь. Имея такие зубы, я вряд ли бы смогла открыть рот, не то, что так скалиться. Он раздражал меня своей неотесанностью. Именно поэтому я когда-то уехала из деревни, знала, что такие мужчины мне точно не пара. Встретила Илью, городского интеллигента и вцепилась в него, как в последнюю надежду на счастье. Даже институт бросила. А теперь вернулась к истокам, брошенная, не нужная, с ребенком и пустым карманом. Кто меня такую полюбит? Только такой вот Витя.

– Кстати, а где этот твой? Муженек, – спросила мама. За несколько дней она первый раз поинтересовалась моей жизнью. Витька даже работать перестал и внимательно слушал нас, не сводя глаз с меня.

– Он на вахте, – ответила я, продолжая окучивать картошку с еще большим энтузиазмом.

– Поругались что ли?

– Нет… немного.

– А я всегда говорила, что не пара он тебе. Скользкий, противный, высокомерный.

Я стиснула зубы. Мама била по больному. Мне не хотелось обсуждать мужа в присутствии чужого мне человека. Мне было стыдно говорить, что муж меня бросил, что я долгое время жила с мыслью о том, что он вернется, а потом узнала, что у него есть другая семья. Никто не знал, что я ревела в подушку по ночам, а утром делала вид, что у меня все хорошо. Мой телефон до сих пор был отключен, я боялась даже посмотреть в его сторону.

– Мама, давай не будем об этом, – предложила я.

– Конечно, не будем, – не унималась та, – только почему-то, когда проблемы начинаются, сразу к маме бежим.

Я вспомнила, что так и не отдала маме деньги.

– Сестра твоя вышла замуж за нормального, местного, деревенского. Посмотри, как живут! Все у них есть, Лешка с утра до ночи работает, старается. Троих детей уже родили. А тебе захотелось особенного, городского. Думала, барыней при нем ходить будешь. А я тебе всегда говорила, что мы народ простой, богато никогда не жили. Вот и нечего выше головы прыгать.