Анастасия Косарева - Несколько подарков с пометкой «Для Золушки»

После окончания второго урока я, как обычно, пошла к автомобильной стоянке. Мама всегда забирала меня из школы. Но, вспомнив, что она меня сегодня не заберет, решила пройтись до дома одна…

Я подсоединила наушники к телефону в предвкушении наслаждения бешеными ритмами ударных, и сделала шаг вперед…

Передо мной, словно из ниоткуда, вырос Сергей.

– А почему ты одна? Где твой ухажер?

Я отпрыгнула от испуга назад и перевалилась через бордюр, зацепившись за него ногой.

– Да чтоб ты провалился!!! Тебе заняться больше нечем? – орала я на него, распластавшись звездой на газоне.

«Ну, вот. Ни музыки, ни наслаждения, ни спокойной дороги.»

– У тебя нервный тик? – ехидно спросил Серый и подал мне руку.

– Нет, просто иногда хочется запустить в человека чем-нибудь тяжелым, чтоб неповадно было пугать!!! Это надо же так, а? – я потерла пятую точку и стряхнула землю и пыль с джинс. В щиколотке заныло и закололо. Я тщетно пыталась встать на стопу, получая взамен острую боль.

– А что это вы тут делаете? Что произошло? – послышался голос старосты.

– Я пытаюсь уйти домой, но вот только не получилось.

Голень заметно распухла, кроссовок стал нестерпимо давить.

– Что с ногой? Когда ты успела? – удивился Калинин.

– Мне много времени не надо.– констатировала я и сделала шнурок слабее, – Как теперь идти… Ступить больно. И мама, как назло, не приедет.

– Женщины стойко переносят худшие горести, нежели те, из-за которых они проливают слезы. Такси вызвать не судьба? – с умным видом произнес Сергей.

– Да пока мы тут будем такси ждать… – начал говорить Слава и подхватил меня на руки.

– Слава пусти! Калинин, поставь меня на место! Отпусти, сказала! – вырывалась и брыкалась я, получая укол боли в ноге в ответ. Слава остановился:

– У тебя болит нога?

– Да. – со слезами на глазах пискнула я.

– Тогда молчи и сиди спокойно, а то вон та пара, – указал он на парочку по ту сторну дороги, – собирается в полицию позвонить, как мне слышалось. Я отнесу тебя до травмы. И даже не спорь со мной.

Я успокоилась и замолчала. Слава развлекал меня забавными историями про школьных товарищей, а Сергей плелся за нами, как приблудный Бобик.

В травме сделали рентген, но не обнаружили ничего серьезного. Намотали эластичный бинт и отправили меня в аптеку за мазями и болеутоляющими. До дома я ехала на такси, а пара увязалась за мной.

– Ну вот! – Калинин открыл мне дверь машины и помог выйти.

– Спасибо. Надеюсь, ты не надорвался. Я все-таки не килограмм вешу.

– Все в порядке. Ты и вправду очень легкая. – Слава поправил прядь моих волос и смущенно улыбнулся.

– Подумаешь, через бордюр улетела! С кем не бывает? – протянул Науменко. – Эля, тебе помочь дойти до комнаты?

– Науменко, а тебе не кажется, что пора свалить? Мы тут сами разберемся. – встрял в разговор Калинин.

– Да без проблем. До завтра, Эля! Напиши мне вечером, как ты. Мой номер у тебя есть.

Калинин проводил взглядом Науменко и повернулся ко мне:

– Эля, ты сможешь сама передвигаться? Может, тебя в дом занести?

Я некстати вспомнила традицию заносить невесту в новый дом и от помощи отказалась, но отпускать его мне не хотелось.

– Спасибо, но добраться до комнаты я смогу самостоятельно. Может, просто так зайдешь? – я нечаянно коснулась его руки.

Он замялся, а его щеки вспыхнули красным цветом:

– Извини, мне надо бежать домой. Давай как-нибудь потом?

– Хорошо, настаивать не буду, но я твоя должница.

– Да ладно тебе, хотя это даже хорошо. До завтра! – он чмокнул меня в щеку и скрылся за поворотом.

И только дома до меня дошло, что он, кажется, мне нравится. Спустя долгое время я смогла отвлечься от боли и мерзкого ожидания подставы…

Вечером, сидя у окна, я пыталась написать сочинение, но никак не могла сформулировать мысль, ведь, когда я, казалось, любила, последствия были ужасны.

Что может для меня значить «любовь»? Как вообще распознать это чувство? Может, это пятиминутное увлечение, может, это всего лишь наше воображение? Может, это придумано просто для того, чтобы мы мучили себя вопросом, что же это такое. У меня есть родители. Я их люблю. Следовательно, я знаю, что это за чувство.

Откинув от себя тетрадь, я поняла, что написать сегодня ничего не удастся. Мысли были о прошлом. Они мучили меня на протяжении долгого времени. Сколько ночей я не спала из-за него, сколько слез пролила, сколько просила Всевышнего дать мне сил, чтобы забыть его раз и навсегда!

Маму я не дождалась, лишь во сне я слышала, как в мою комнату приоткрывалась дверь.

Я глушила свои глупые мысли горячим кофе за завтраком, молча рвала булочку с сыром на мелкие кусочки, не съедая ни крошки.

– Девочка моя, что случилось? – приподняв правую бровь, спросила мама. Очевидно, она не замечала за мною такого поведения раньше.

– Ничего… – отмахнулась я. Опять достают идиотскими вопросами. И когда же это все кончится!

– Это никогда не кончится! – словно прочитав мои мысли, ответила мама. – Я постоянно буду интересоваться твоим поведением, разочарованиями и переживаниями. Такова моя натура! – и она слегка улыбнулась.

– Мама, всё в порядке. – нервно выдавила я из себя. Сейчас мне меньше всего хотелось делиться с ней.

– У тебя критические дни что ли? – подняла вторую бровь мама.

– Нет! Просто ничего не понимаю. Всё так сложно. – я откинулась на спинку стула и вытянула под столом ноги.

Мама выпучила глаза:

– У тебя друзья появились! Ух, наконец-то! А я переживать начала! Делаешь успехи! И двух месяцев не прошло! На этот раз ты быстро как-то! – и она злорадно хихикнула.

– Мама, если бы мы не переезжали два раза в год, то у меня друзей был полон дом! Только попробуй выкинуть что-нибудь на работе! Я тогда заставлю этот дом и кота волочить с собой на твоей спине!!!

– Неужели ты так хочешь тут остаться?!

– Не знаю, может быть – я громко поставила кружку на стол и выдохнула. На душе было паршиво.

– Я всегда думала, что ты любишь путешествовать… – она постучала пальцами по столу и растеряно пролепетала – Ну, ладно. Я постараюсь.

Я перевела дух и собралась с мыслями:

– Твоим фотографом будет мама моего одноклассника. Ты там будь аккуратнее в выражениях. Пожалуйста.