Наталия Полянская - В свете звёзд

Конечно, Энн рисковала: ведь на фуршете мог присутствовать настоящий корреспондент из названной ею газеты, но кто не рискует, тот не пьет шампанского. В прямом и в переносном смысле. Ее ложь вряд ли раскроется, а потом будет уже все равно. Главное – сейчас завязать знакомство с Альбертом.

– Добрый вечер. – Кершнер одарил Энн профессиональной улыбкой. Его синие глаза, казалось, излучают теплый свет. Энн зацепилась взглядом за родинку на его левой щеке и постаралась придать своему лицу бесстрастное выражение. Она всего лишь интервьюер, ей нет никакого личного дела до Альберта Кершнера. – Вот как, нами интересуются во Франкфурте? Похвально.

– Альберт, у тебя начинается склероз, – рассмеялась Сиси и поприветствовала Энн взмахом руки. – Еще на позапрошлой неделе «Франкфурт Цайтунг» давала материал о «Робин Гуде» на четверть полосы. Мой агент показывал мне вырезку, а я определенно говорила тебе о ней.

– В связи с закрытием мюзикла редактор хочет поставить в номер еще один материал, он попросил меня взять интервью у вас, герр Кершнер. – Энн решила и дальше идти напролом. – Вы не могли бы уделить мне несколько минут для беседы?

– Почему бы нет? – пожал плечами Альберт и посмотрел на свою спутницу. – Люси, дорогая, ты проживешь без меня несколько мгновений?

Блондинка поджала пухлые губки.

– Так и быть, но постарайся не задерживаться слишком долго. Иначе я соскучусь.

– Я буду развлекать тебя, Люси, – произнес молчавший до сих пор Матиас Реннер.

– Вот уж спасибо! – тряхнула волосами нахалка. Энн никогда не нравились такие высокомерные девушки. Она сама скромностью не отличалась, однако есть определенная разница между самоуверенностью и хамством.

– Что ж, идемте, фройляйн Лейси. – Альберт Кершнер зашагал прочь из зала, и Энн пришлось поспешить за ним. – Судя по вашему имени и акценту, вы не немка.

– Нет, – улыбнулась Энн. – Я англичанка, но живу и работаю во Франкфурте.

– Как любопытно! – Альберт распахнул перед Энн дверь. – Прошу.

В коридоре было тихо и прохладно. Кершнер и Энн дошли до угла, где стояла пепельница, и Альберт вытащил из кармана портсигар. Открыл, протянул Энн, но та отрицательно помотала головой: в горле першило от волнения, и Энн опасалась вульгарно закашляться.

– Итак, какие вопросы ко мне у «Франкфурт Цайтунг»? – спросил Альберт, щелкнув зажигалкой.

– Множество, – лучезарно улыбнулась Энн, доставая из сумочки диктофон, с которым никогда не расставалась. Хорошо хоть, привычка носить с собой записывающее устройство не подвела, а без журналистского удостоверения удалось обойтись. – Нашим читателям очень хочется узнать о вашей личной жизни, герр Кершнер.

– Вот так, сразу в лоб? – усмехнулся Альберт, прищурив синие глаза.

Энн чувствовала запах его одеколона, и это заставляло ее коленки дрожать. Чтобы не выдать себя, девушка небрежно прислонилась плечом к стене.

– Почему бы нет? Зачем тратить ваше время и задавать наводящие вопросы, когда можно спросить прямо? – заявила она.

– Оригинальный подход, – заметил Альберт. – Обычно журналисты долго тебя маринуют, а когда ты расслабился, тут-то у них наготове каверзный вопрос… В награду за вашу прямоту отвечу. Я не женат, но у меня есть постоянная спутница. Удовлетворитесь ли вы этим ответом?

– Я, возможно, и удовлетворюсь, а вот наши читатели – вряд ли, – безбожно соврала Энн. – Кто ваша таинственная возлюбленная? Намерены ли вы жениться на ней?

Чтобы вести активные боевые действия, лучше всего сразу разобраться в диспозиции противника. Это Энн было известно с юных лет.

– Какая откровенность! – Альберта, кажется, позабавила настойчивость журналистки. – Видите ли, фройляйн Лейси, я не верю в любовь как таковую. Привязанность, дружба, нежность – все это вполне допустимо в отношениях между мужчиной и женщиной, однако великая любовь, которая сметает все преграды, – это нечто из области фантастики. В детстве я зачитывался романами Азимова, но это не значит, что я исповедую три закона роботехники.

Оригинально. Энн стало интересно, действительно ли Альберт рассказывает ей о своих жизненных принципах или же щедро кормит текстом, который придумал для него пиар-агент. Скорее, второе: речь Альберта текла плавно и мягко, текст звучал как заученный. Да мистер Кершнер играет! Энн решила не сдаваться.

– И как же вы играете роли, где от вас требуется изобразить великую любовь?

– А вы разве не заметили, что это не мое амплуа? – плотоядно усмехнулся Альберт. – Я – пожиратель маленьких девочек и растлитель невинных, вечный враг хороших героев. Если вы желаете расспросить кого-нибудь о великой любви, побеседуйте с Матиасом Реннером. – Кершнер сделал короткую паузу. – Кстати, я удивлен, что вы подошли ко мне, а не к нему. Матиас у нас – любимец журналистов.

– Ого! – пробормотала Энн. В голосе Альберта звучало плохо скрываемое раздражение. Он так мило беседовал с Реннером, но, видимо, не испытывает к нему приязни.

– Что же касается меня, – продолжал между тем Кершнер, – то я не люблю набивать себе цену и казаться лучше, чем я есть на самом деле. Все мы люди, со своими достоинствами и недостатками, а не ангелы небесные.

– Ну разумеется, – с доброй улыбкой кивнула Энн. – Каковы ваши дальнейшие творческие планы?

– О, самый популярный вопрос! – рассмеялся Альберт. Складка на его лбу разгладилась. – Сейчас идет подготовка к новому мюзиклу «Овод» по роману Этель Лилиан Войнич. Мы заканчиваем репетиции, премьера через месяц.

– Вы поете Овода? – загорелась Энн. Она уже представила себе, как Кершнер будет хорош в этой трагической и демонической роли.

– Конечно же нет. Овод, при всех его недостатках, все-таки положительный герой. А я вам уже сообщил, кто в нашей стране – лучший исполнитель ролей такого рода. Овода поет Реннер, я же исполняю роль кардинала Монтанелли.

Энн разочарованно нахмурилась. Романом Войнич она зачитывалась еще в ранней юности; трагический герой вызывал у нее любовь и сострадание, а конец произведения, где Овод гибнет, девушка не могла перечитывать без бурных рыданий. Пожалуй, Овод был одним из ее любимых литературных персонажей, отчасти именно этот роман и его главный герой натолкнул Энн на мысль о журналистской стезе.

– Альберт!

Энн обернулась: по коридору неторопливо, с грацией персидской кошки, шествовала подруга Кершнера. Та самая, которую вызвался развлекать Матиас Реннер. Видимо, не развлек: дама сбежала искать кавалера.

– Почему ты так долго? – Блондинка подошла и взяла Альберта под руку. От этого зрелища Энн почему-то затошнило. Она не любила блондинок породы «сахар в сиропе», да еще и с характером капризной примадонны. – Матиас невыносимо скучен, а Сиси все время надо мной насмехается. Сколько можно пропадать в курилке?