Юлия Флёри - Когда вдруг решил, что уже поздно

– Так, я ж выскочила, а ты бы вышла! Не абы с кем дружбу водила. Ох, и погонял же вас тогда папаша его. Всё покоя ему не давал факт, что сын с босотой, как он сам говорил, спутался. Сейчас вон сидит, молчит.

– Мы с Александром Владимировичем часто по телефону разговариваем. – Осторожно призналась Рита, дамскую сумочку в руках сжимая.

– Да? И что он тебе говорит?

– Да так… – Рита широко улыбнулась собственным мыслям и головой тряханула, шпильку из волос вытянув. – Чувствуешь? Морем пахнет. – Довольно зажмурилась, а Алина неодобрительно головой качнула.

– Дурью пахнет. Твоей в большинстве. В океане, небось, купалась.

– В океане купалась, а о нашем море мечтала. Дома лучше всего.

– Ну, раз ты так заговорила… Что делать думаешь? Планы есть?

– Да какие у меня могут быть планы? Сегодня с Сашкой, а завтра с Ванькой! То скрипачка, то свободный художник! – Вконец развеселилась Рита, вдыхая свежий воздух полной грудью. – А дальше будь что будет!

– Ветер в твоей голове гуляет, Ритка. И когда уже остепенишься?

– Как только, так сразу. – Совсем как прежде рассмеялась она и озорно подмигнула, чувствуя прилив эмоций.

Вот чего ей не хватало. Этого воздуха, этих пейзажей. И таких родных улыбок… ведь они придают сил.

– Мама, я дома! – Прокричала с порога, предупреждая. Замерла, прислушиваясь, и решительно двинулась в сторону галереи. Мама как всегда творила. – Я дома. – Повторила основательно и тихо, заглянув в просторную, наполненную светом комнату. Женщина за мольбертом непринуждённо улыбнулась и развела испачканными в краску руками, предупреждая приближения и объятия.

– Ну, здравствуй, дорогая, здравствуй. – Склонила она голову набок, умиляясь. – Солнышко, ты чудесно выглядишь. На каком побережье приобрела такой замечательный загар?

– Не знаю, о чём ты. – Рита окинула ничего незначащим взглядом свои оголённые плечи. – Последний год не выглядывала из офиса. А ты как? Цветёшь и пахнешь?

– Ну, как и полагается женщине моего возраста. – Мать, довольная комплиментом, улыбнулась, а после незначительно нахмурилась. – Я ведь забыла тебя встретить, так? – Понятливо кивнула, на что Рита неопределённо пожала плечами.

– Я звонила тебе раз двадцать, но ничего, кроме механического голоса автоответчика услышать так и не удалось. Хоть бы приветствие какое записала, чтобы я чувствовала себя желанным гостем. Пусть даже и на телефонной линии.

– Дорогая, ты же знаешь, как я не люблю всех этих официальных моментов! Вот, ты приехала, и мы обязательно пообщаемся. А эти сухие диалоги по телефону… – Женщина брезгливо скривилась, а Рита закатила глаза, принимая тот факт, что маман ничуть не изменилась. – К тому же я очень плодотворно потрудилась. Гляди, какая красота пришла ко мне в голову сегодня ночью. Я месяца три, не меньше, не могла уловить нить вдохновения, а тут раз! И будто озарение снизошло. Нет, ты только посмотри!

Рита уклончиво кивнула.

– Мама, я ничего не понимаю в абстракционизме.

– Это потому что ты эгоистка и никогда не интересовалась тем, что важно для меня. – Заметила мать, напрочь забывая при этом обидеться.

– Это потому что я не такая возвышенная натура, мам. Эгоизм здесь совершенно ни при чём.

– Вот что правда, то правда. Приземлённость у вас с отцом общая на двоих. Его ты всегда хорошо понимала.

Рита прошла вглубь комнаты, пытаясь уловить, что чувствует. На мать оглянулась, выгибая тонкую бровь.

– Ты ревнуешь?

– Я не могу этого понять! Я тебя воспитывала, стремилась наделить чувством прекрасного, пыталась сделать из тебя утончённую натуру, привить любовь к музыке и искусству, а ты только того и хотела, что дурить людей, успешно лавируя меж статьями и нормами современного законодательства.

– «Розовые очки» – это не моё. – Заявила Рита, на что мать даже палитру отставила, возмущение демонстрируя.

– А что твоё? Что? Трезвый взгляд на жизнь?

– Хотя бы и так.

– И куда он тебя привёл, этот трезвый взгляд?

– На данный момент домой. Ты не рада?

– Я не рада тому, что ты до сих пор одна. – Снова схватив палитру, мать отвернулась к картине, пытаясь сосредоточиться, но, так результата и не добившись, устало вздохнула. – А ведь тебе уже тридцать!

– Мам, ты всю жизнь одна и…

– У меня была ты! А твой отец… он убивал во мне вдохновение, душил своей заботой, своим вниманием. Он хотел увезти меня в другой мир, в другую реальность. Туда, где правят материальные блага. А я выше всего этого. История нашей с ним любви была предрешена ещё до её начала. И я счастлива. Я счастлива, а ты нет.

Поспорить тут было не с чем, и Рита промолчала.

– Кстати, ты слышала, что Андрей женится? – Глянула мама строго и вот теперь с укором, а Рита, наконец, присела, правда, тут же закинула ногу на ногу и принялась нервно верхней из них подмахивать. – Нет, ну, какой же замечательный мальчик…

– Я так понимаю, шуму теперь будет на весь город? Удивительно даже, что таксист не задал мне этого вопроса, а ведь посматривал-то с интересом. Тоже, видать, признал, и мучился от неведения.

– Твой сарказм неуместен. А шум будет. Обязательно будет. И хорошо ещё, что не на весь полуостров, солнышко. А ведь на месте его невесты могла быть и ты. Как она, кстати? Ты видела?

Рита устроила ладони на коленях, пытаясь сдержать раздражение.

– Красива и умна. Мне кажется, Андрею повезло.

– Что? И познакомить вас успел? – Ахнула мать, удивляясь. – Значит, со своим бывшим ты видишься регулярно, а навестить мать времени не хватает?

– Они с Юлей приезжали посмотреть на Ниагарский водопад. И тебе, кстати, тоже не мешало бы. Вдруг бы именно там ты нашла своё вдохновение?

– Я поняла, куда ты клонишь. – Предупредительно прищурилась мать, тыча в Риту указательным пальцем. Больше не скрывая явного напряжения, она присела на высокий деревянный табурет. Склонив голову набок, глянула на картину, чтобы тут же отвернуться, нервно комкая в пальцах влажную тряпку, которой обычно вытирала руки. – К слову сказать, ко мне он с ней заезжал тоже. – Нехотя призналась. – Что я могу сказать?.. Замечательная девочка. Милая, добрая, Андрея любит. Впрочем, ты любила его ничуть не меньше!

– Мама!

– Я никогда не успокоюсь!

Предельно чётко и на удивление спокойно заявила мать, после чего со стула поднялась, вытиснула на палитру немного бежевой краски и принялась кистью смешивать её с другими, пепельно-розовыми тонами.

На улице раздался шум приближающегося автомобиля, и Рита мать обошла, выглядывая в окно.

– Вот чёрт! – Заломила пальцы, нервно по сторонам оглядываясь, и, себя пересиливая, эмоции задвигая в дальний угол, подошла к двери, ведущей в сад.

Мать, за её суетой не наблюдая, упрёк продолжила.