Юлия Флёри - Когда вдруг решил, что уже поздно

– Мам, но ведь отец тебя не бросал. Это ты отказалась ехать вместе с ним.

– Что бы ты понимала! Свою карьеру он мог бы построить и здесь, а я? Вот, что бы там, в той его жизни делала я, ты не подумала?

– Вам с отцом тоже не мешало бы поговорить.

– Дело не в разговорах, дорогая. Дело в… В восприятии жизни, что ли… У него жизнь привязана к месту, а для меня жизнь – это люди, что меня окружают, вещи…

– Одно и то же, мам.

Александра посмотрела на дочь и горестно вздохнула.

– Вот и он сказал так же. – Заметила без особой радости. – Сказал и уехал. Он уехал, а ты предпочла сбежать.

– Мама…

– Не говори ничего больше. – Женщина открестилась от любых объяснений. – Мы разговариваем на разных языках. Тебе бы с отцом во всём разобраться, да есть одно «но»: он мужчина, а мужчинам женщин не понять.

Александра вернулась к мольберту, взяла в руки кисть, но сосредоточиться на мысли не смогла. Губы скривила, не имея сил выдавить улыбки.

– Иди в свою комнату. Поспи, отдохни. Эти долгие переезды так утомляют…

– В мою комнату? А я уж думала, что как только пересекла порог этого дома, уезжая, ты оборудовала её под склад для бесчисленных картин.

– Не говори глупостей! – Воскликнула мать, но тут же поджала губы, принимая прямой и уверенный взгляд. – К тому же… – Раздосадовано выдохнула. – К тому же ты неделю назад предупредила о своём приезде и у меня было достаточно времени… В общем, иди. – Нетерпеливо рукой взмахнула.

Переступив порог комнаты, что когда-то принадлежала ей, Рита не сдержала грустной улыбки. В воздухе всё ещё витал запах масляной краски, которую так любила мама, на выгоревших от времени обоях виднелись следы от картин, что украшали стены ещё совсем недавно. Распахнутое настежь окно призывно манило пейзажем, навевая ставшие призрачными воспоминания.

***

– Выходи за меня замуж. – Смеясь, проронил Андрей, и как по волшебству в его руках появилось необыкновенной красоты колечко.

Он был старше меня на два года. Уже давно не мальчик, хотя паспортный возраст не позволял зваться мужчиной. Мы были знакомы ещё с детства. Учились в одной школе, жили на соседних улицах, а впервые увидели друг друга в танцевальном классе. И всё закрутилось. А ещё отчего-то казалось, что особое ко мне отношения появилось ещё тогда, в то смутное время, которое память с таким старанием пытается стереть, будто и не было.

Мальчишкой он дарил мне полевые цветы, необычной формы ракушки, что добывал на рыбалке с отцом, кривые и далёкие от совершенства жемчужинки. За пять лет их набралась целая шкатулка, но ни с одной расстаться я готова не была до сих пор. Андрей защищал меня от мальчишек в школе, непременно спасал с дерева любимого котёнка, а ещё самоотверженно отгонял задиристого петуха нашей соседки тётки Маруси.

В какой момент дружба перестала быть таковой и переросла в нечто большее, сказать наверняка я не могла, но в один день точно поняла, что не представляю без него своей жизни. В тот же день и сказала, что люблю. Вроде и в шутку, а он поверил. Поверил и ответил тем же признанием. Два года назад. Ему тогда исполнилось пятнадцать. Не было громких заявлений о непростых отношениях, но окружающие как-то и сами догадались, прониклись, а кто-то и не одобрил. Его отец, например.

Строгий и властный, бывший партийный лидер, а ныне преуспевающий бизнесмен, не смог принять такой выбор сына. Он был на удивление категоричен и несправедлив. Не стал слушать ни доводов, ни уговоров. В один момент лишил сына всего: денег, средств связи, свободного времени и развлечений. Готов был идти и дальше, да только вот беда, в тот же самый момент послушный мальчик, гордость семьи, её надежда и опора, превратился в бесшабашного хулигана, уличного волка. На строгость ответил непослушанием, на ограничения – резким протестом. Андрей забросил школу, закрыл глаза на обязательства, окрестил себя сиротой и тем путём следовал. И ничьи уговоры не могли вернуть его в прежний ритм. Не слушал он и меня, но под строгим неодобрительным взглядом держался смирно и старательно улыбался. Не стал отступать от принципов и когда родительский гнев смягчился.

За два года глухой обороны Андрей возмужал и повзрослел морально. Теперь никто не смел указывать ему место, ущемлять в правах и желаниях. Жил как хотел в соответствии с каким-то одному ему ведомым кодексом, беззаветно любил одну рыжую хулиганку. И вот сегодня, когда пятнадцать исполнилось мне, в этот праздничный день совершенно неожиданно сделал такой вот подарок, такое предложение. В самый разгар вечера, загадочно улыбаясь, отвёл чуть в сторонку, привычно коснулся губами лба, считая это неким ритуалом своего главенства, и преподнёс в подарок кольцо. Кольцо с крупным бриллиантом. Я непритворно ахнула, в тяжком раздумье закусила нижнюю губу и совершенно неприлично пялилась на дорогое украшение.

– Ты будешь моей женой?

– Господи, ты хотя бы его не украл? – Всё, на что меня хватило в тот момент.

Андрей в ответ на подобное предположение пакостно ухмыльнулся.

– Обижаешь… – Потянул с неприятной хрипотцой в голосе и оглянулся на друзей, отсекая и малейшие заинтересованные взгляды в нашу сторону.

– Мне не нравится тон, с которым ты говоришь.

– Что ещё тебя не устраивает, солнце?

– Андрей, пожалуйста, не разговаривай со мной так.

– Как? – Руку к моему лицу протянул, выбившуюся из причёски прядь поправляя, а я отшатнулась. Андрей со свистом выдохнул и зло сверкнул глазами. – Ты, кстати, на вопрос не ответила.

Чуть разочарованно глянул он на кольцо в своих руках и приткнулся спиной к стене, такую необходимую опору приобретая. Глядел на меня волком, с кривой ухмылкой на губах, а я потоком воздуха поперхнулась от такой его наглости.

– На вопрос? Что… Андрей, откуда ты взял деньги?

– Заработал.

– Да? И где же столько платят, что на такие вещицы хватает?

– А это не просто вещица, солнце. Это колечко для моей любимой девушки, для будущей жены. Такое один раз в жизни дарится. Примешь или выбросить?

– Что значит выбросить? Что ты такое говоришь?!

– Значит, согласна?

– Да с чем я должна быть согласна, Андрей?! Что ты себе думаешь? Ты… ты с отцом помирился, да?

Подобное моё заявление показалось ему крайне нелепым, о чём он и сообщил громким презрительным смешком.

– Ритуль, девочка моя, давай вопросы задавать в порядке старшинства, к тому же мой уже вон когда прозвучал, и ответа на него я жду не дождусь. Ответь, а потом своими сыпь как из рога изобилия.

– Скажи сначала, где ты работаешь, а уже потом давай с судьбоносными вопросами разберёмся.

– Моя работа – это такая мелочь, которая тебя никак касаться не должна. Ты создание нежное и хрупкое, кое-что в этой жизни предназначено не для твоих глаз и ушей.