Мэри Роуз Блэк - Пепельное Солнце

Я встала посередине класса, слегка присев на письменный стол.

– Внимание, класс! – повысив голос, привлекла внимание ребят. – В работе три части: первая полностью тестовая, с одним вариантом ответа, вторая – развёрнутый ответ на вопрос, третья – небольшой текст, что-то типа эссе по указанным темам, одной из пяти. Урока вам должно хватить, а если нет…

Внезапно открывшаяся входная дверь заставила меня вздрогнуть. В класс заходит высокий парень и следом за ним ещё один, но значительно ниже и даже как-то младше его. Высокий встаёт у порога и берёт слово:

– Здравствуйте. Мы слегка опоздали, дописывали тест по химии. Можно войти?

Его лицо кажется мне смутно знакомым, товарища лицо совсем ново. Длинный смотрит куда-то в класс, криво изгибаясь в улыбке, снова переводит глаза на меня, удерживает взгляд.

– Конечно, – отвечаю я, жестом пропуская их в кабинет. – С одной контрольной на другую.

Парень вытягивает шею, удивлёнными глазами отвечает мне, занимает пустующее место прямо у меня под носом, как бы складываясь в несколько частей за счёт собственного роста. Кладу на его парту листок с работой. Он бросает на него пустой взгляд и роется в рюкзаке в поисках ручки.

Где же я его видела? Неужели, это сын…

– Мисс Сомерсби, а мы ещё не изучали Мильтона, – тянет с последней парты девушка с кислотными розовыми волосами. – Мы остановились на Дидро.

Проверяю работу на предмет её вопроса.

– Э-э, странно. Но ладно, пропустите этот вопрос, – отвечаю я, хмуря лоб. – Хотя по программе он у вас быть должен.

– А-а, это всё потому, что мистера Уэсли не было последние два месяца семестра, – восклицает широкоплечий парень с середины третьего ряда. – А если ты собираешься поступать на лингвистический, то давно бы сама прочла его.

Девушка фыркает, не отвечая. Прохожу по кабинету, изредка заглядывая в работы учеников. Солнце заливает светом всю комнату, в нём ещё остаются летние тёплые нотки. Опускаюсь на стул за учительским столом.

Делая неглубокий глоток воздуха, отмечаю, что волнение покинуло меня. Волноваться – глупо. Да, я всё ещё не чувствую себя учителем, часть меня по-прежнему тянется к молодому поколению, не к учителям из коллектива. В прошлой школе работать было нетрудно, потому что городок был маленький, северный, захолустный, типичный для дождливой Монтаны, это был мой первый год после университета. Здесь же, в Небраске, с её умеренным климатом и ярким солнцем, большой и просторной школой, я не знала, что меня ждёт, но догадывалась. Странные чувства накрывали меня, когда я смотрела на эти стены неделю назад, когда шла по коридорам, в которых некогда выросла. Если бы я не приехала в гости к родителям, то возможно бы и не была замечена директрисой, что уговорила меня «осмотреться». Прежний учитель уволился из-за синдрома Альцгеймера.

Не знаю, что потянуло меня вернуться в родной городок: может, это всё из-за последних неудавшихся отношений, парня, от которого мне хотелось убежать как можно дальше, хотелось начать что-то новое… Или мне хотелось вернуться в знакомые места, хотя я такой человек, который всегда бежит от прошлого, сжигает мосты.

Несколько шаркающие шаги отвлекают меня от размышлений – девочка в очках кладёт мне свою работу на край стола, на груди поблёскивает цепочка со значком известной южнокорейской группы. Незаметно улыбаюсь, отмечая сходство музыкального вкуса.

Звонок с урока оживляет остальных ребят. Белые листы один за одним опускаются на стол. Ученики выходят из класса, самым последним остаётся всё тот же светловолосый опоздавший. Неуклюже вставая из-за парты, он бредёт ко мне и хлопает своей работой по чужим.

– Я не совсем всё успел, – виновато и легкомысленно вещает он, вертя большим и указательным пальцем шариковую ручку, – не ставьте плохую оценку.

Поднимаю на него глаза, выгнув дугами брови. Нежно-зелёные глаза упрашивающе впились в меня, взгляд, знающий себе цену, потому и требовательный или… избалованный? Усмехаюсь и поднимаюсь с места.

– Хм, с чего бы? Не надо опаздывать, – непреклонно отнекиваюсь я, сгребая в одну стопку хрустящие листы бумаг. – В следующий раз приходи вовремя.

Он вздыхает со всей тяжестью мира на плечах, носок ботинка что-то усиленно трёт на полу.

– Эх, ладно, – сдаётся он, поправляя лямку рюкзака, кусает кончик ручки. Наверное, он не привык к отказам. – Постараюсь исправиться.

Большими тихими шагами он покидает классную комнату, я беру кончиками пальцев его работу: «Нюд Стреттер, 12А». Стреттер. Это же фамилия…

До меня наконец доходит, где я могла видеть его. Это же тот самый мальчишка, что бегал в парке в паре кварталов от моей улицы, когда мне было шестнадцать. Вот только тогда ему было всего одиннадцать лет. Вот почему он упрашивал меня пощадить его.

Нюд Стреттер – сын директора школы.

На следующем уроке он появился вовремя. Вернувшись с обеда, я застала его уже в классе о чём-то сильно задумавшимся, чёрная шариковая ручка быстро вращалась между указательным и средним пальцем.

– Здравствуйте, класс, – громко говорю я во всеуслышанье, пишу на доске тему урока. Что-то заслонило мне свет из окна. Поворачиваю голову и утыкаюсь глазами в мужскую грудь. Нюд.

– Вы ведь знаете китайский, да? – выпаливает он, скользя взглядом везде, кроме моего лица. Голова наклонена, передние длинные пряди волос достают практически до кончика носа.

– Э-э, ну да, знаю. А что? – мало найдётся людей, которые учат язык просто из собственного желания. Я была одной из них. Факультет в университете лишь упрочил мои знания, но преподавать я так и не решалась.

– Отец хочет отправить меня учиться в Мин Дэ, что в Шанхае, – по тону голоса заметно, что особой радости по этому поводу он не испытывал, – и мне мама сказала, что вот, «мисс Сомербси учила китайский в университете…»

Светлые глаза упираются в мои. Он закусывает губу, ждёт, прислонившись плечом к стене. От его взгляда мне почему-то становится неуютно. Быстро окидываю взором с виду разобщённый класс, рой муравьёв, занятых каждый своим делом.

– А ты сам-то хочешь этого? Это тебе не итальянский или немецкий, не русский, конечно, – несколько шучу я, – но всё же язык этот сложный и…

– «Открывает большие возможности, дорогу в Поднебесную» и бла-бла-бла, – договаривает он за меня, вяло улыбаясь. Открывает рот, чтобы что-то возразить, но одёргивает себя и вздыхает, голова поднимается вверх, чуть заваливаясь назад, пряди волос скользят прочь.

Я небольшого роста, так что мне приходится задрать голову кверху, чтобы вглядеться в его лицо.

– Хм, мне несложно, но вряд ли ты сможешь усвоить хотя бы базу, если желания совсем нет. С языками не получится иначе. Придётся постоянно заучивать и проговаривать про себя, в обычной жизни сотни иероглифов.