Наталья Литвякова - Черти-Ангелы Натальи Викторовны

Вспоминали проделки и курьёзы. Естественно, приём в пионеры. Как же не припомнить. А уж я-то до последней минуточки помню торжество. Все люди, как люди: на линейке вскинули руки на призыв: «К борьбе за правое дело будьте готовы!», приготовились, чтобы ответить хором: «Всегда готовы!», да куда там, если я присутствовала. Не успели они за мной. Я так растерялась, что первей и громче всех крикнула: «Будем!». Всем смешно, а мне обидно.

А побеги с репетиций школьного хора? Никто не хотел петь «Вместе весело шагать по просторам» – ну, несерьёзно же, товарищи. На выходе из школы учитель пения, Юрий Михайлович, с завучем и Валечкой отлавливали добровольно-принудительных хористов и возвращали в кабинет пения. На какие ухищрения мы только не шли, через какие окна не сбегали. Даже из туалета. Или уроки биологии. Раздел «анатомия человека», тема «Размножение». Несчастная биологичка Тамара Николаевна вывела нас тогда в парк, пыталась разделить: девочки – налево, мальчики – направо. Ага, как же. Закончилось всё массовой истерикой, даже учительница хохотала вместе с учениками над их комментариями. У вопросов нет вопросов, сказала она тогда. Ребята припомнили нам, девчонкам, Владимира Ивановича, молодого симпатичного физрука. А чего мы? Мы-то ничего, так, баловство, а вот от старшеклассниц ему доставалось. Несчастного пытались то ли вывести из себя, то ли влюбить: вздыхала по нему не одна ученица. Осенью парень уволился, не выдержал популярности.

Вспоминали, шутили и снова вспоминали, перебивая друг друга. А перед нами, как в прекрасной долине, раскинулся ночной Ростов. Манил огнями улиц. Обещал новую судьбу, будоражил неизвестным грядущим. Что ожидало нас? Наше поколение, которое называли «нулевым». Которое было пионерами, но уже не стало комсомольцами. Дети перестройки и гласности. Мы ещё не знали что будет, где и как, но каждый ощущал себя уже состоявшейся, сильной личностью, свободной от предрассудков и системы. Ведь мы взрослели на песнях Цоя, Б.Г. И «ДДТ», на фильмах «Асса» и «Взломщик». Нас не терзали тревоги о хлебе насущном, мы не задумывались о том, как он добывался родителями. Не понимали толком, что происходит вокруг, а ломать своё мировоззрение, «перестраиваться», примиряться с настоящим и сожалеть о прошлом, как взрослым, нам не приходилось. Мы только чувствовали, что перемены происходят и они неотвратимые; что страна становится на новые рельсы. Но не боялись ни следующей станции, ни правды, ни будущего, а только спешили. Неслись впереди паровоза – торопились вступить во взрослую жизнь, как будто её, этой жизни не хватит на всех. Ах, знали бы, что хватит – за глаза!

Посиделки закончились, потому что закончилось вино. Напоследок, хмельные и переполненные эмоциями от избытка чувств, 8-му-Б захотелось спеть. Погорланить, словно истинным гулякам. Разбудить спящий город, пусть услышит, вот они мы – счастливые, юные, весёлые. Класс возвращался домой и распевал, не щадя живота своего «Группу крови», «Звезду по имени Солнце», «Под небом голубым есть город золотоооой». Шагали мы неровно, толкались плечами, хихикали, перескакивали с песни на песню. Репертуар закончился на теперь уже любимых «Раз словечко, два словечко будет песенка» ( вот Юрик бы Михалыч порадовался) и «От тайги до Британских морей». О том, что «Красная армия всех сильней» узнала половина жителей района, и собаки задорным лаем подтвердили этот факт.

А потом на прощание заводила Сушков кинул пионерский клич: «Будьте готовы!», и мы в ответ, не сговариваясь, вскинули руки в салюте и в едином порыве:

– Будем!

«11 июня. 10-00.

Как долго я не писала, Дневник, прости! Но уже – всё, ура! Сдала, сдала, сдала! Самый страшный экзамен для меня, как ни странно, русский! С вечера нервничала, прикинь? » – я вспомнила утро перед экзаменом, словно на машине времени прокатилась.

* * *

Утро. Разбудил громкий звук. Не будильник, а – курица! Иначе и не назвать это чудо техники. Причём, пожилая курица. На старости лет снесла яйцо, и теперь оповещает белый свет о своём подвиге. Блииин, где ты, что ж так надрываться-то! Дзынь, – жалобно тренькнул где-то на полу. Уронила, прости. А вставать так не хочется!

Любопытно, мне приснился шум, или папа всё-таки вернулся из деревни? Вчера его так и не дождалась. Эх, раз, два, три, – рота, подъём! Присела. Прислушалась. Тишина в квартире. Одиночество острее чувствуется по утрам. Я вздохнула. Интересно, почему? Нет, оно не в тягость, наоборот! Но иногда. Иногда очень хочется, чтоб его нарушили. Особенно в день экзамена. Боишься, жалко себя уже с утра, а поплакаться некому.

Точно знала, что у Лерки сейчас на кухне суета сует! Родители собираются на работу. Очередь к зеркалу. Лера делит с мамой плойку, шутя ругаются и смеются. Пахнет кофе и бутербродами с сыром. Лерка выскочит, опаздывая.

– Ни пуха, ни пера! – услышит вслед.

У Алинки в коммуналке вообще – дым коромыслом! Тут с утра ведётся ревизия котлет, гречневой каши и кто последний не включил свет «в колидоре?». Заведут так, не до страха перед экзаменом! Алинке – лишь бы успеть оба глаза накрасить, до физики ли?

Сушков наверняка за чашкой какао и печеньем с маслом спорит со старшим братом. О политике, музыке, перестройке и гласности. Как пить дать выхватит от Серёги подзатыльника напоследок. Дружеского. В качестве пожелания удачи.

Я снова вздохнула. Не отказалась бы сейчас от любого проявления поддержки. На пустую кухню идти медлила, но хоть чаю нужно хлебнуть. А то как заурчу при всём честном народе, смеху будет! Распахнула дверь на кухню и замерла. Сердце – в горле! На солнечном квадрате стола, в гранёном стакане – букетик. Ромашки, немножко клевера, немножко душистого горошка. Благоухает, улыбается. На блюдце золотятся гренки. Пахнет травой, жареным хлебом и чуть-чуть аптекой. Я зажмурилась от счастья. Рядом с блюдцем записка: «Привет из деревни. Я на – дежурство. Как сдашь, позвони. Поздравлю с пятёркой! Твой В. Г.».

Я прижала клочок к груди: папа!

– Сдам! – думаю уверенно и надкусываю гренку. Поднесла цветы к носу, вдохнула «привет», – точно сдам!

Вот это утро!

* * *

« Аттестат получила, заявление о переходе в следующий класс написали. Теперь с чистой совестью на выход, то есть в колхоз!» – я отложила ручку. Вздохнула, ещё не скоро, аж 23 июня! Сколько ждать, почти две недели!

«Об этом потом. Сначала о плохом. Вчера было всё мерзко и отвратительно! Я поругалась с отцом. Из-за купальника, из-за какой-то тряпки! Как он может быть таким разным? И плохим и хорошим, не понимаю! И чёрт меня дёрнул поехать с Леркой..»

Мы с одноклассницей – девчонки из серии «мамина помада, сапоги – старшей сестры»* – оказались на «толчке» – маленьком, но известном всему Западному района Ростова вещевом рынке: Лере родители подарили 25 рублей.