Иман Кальби - Ничья…

ГЛАВА 9

– Как она? – спросил у проходящей, словно тень, служанки.

– Заснула, я сиди (араб. – господин). Там, внизу, сильно плакала.

Он с силой сжал зубы и кулаки. Противоречивые чувства разрывали его. Хотелось вломиться в ее комнату, откинуть одеяло, прижать к себе, обнять, защитить от всего мира, шептать до утра нежные слова и вымаливать прощение за свою грубость. А как думал о ней с ним, хотелось задушить, сделать еще больнее… Васель корил себя, что так и не сумел раскрыться Владе, показать всю глубину своих чувств к ней. Слова всегда давались ему тяжело, когда дело заходило о том, что на сердце. Слишком обжегся он еще в детстве… В их отношениях ей все время казалось, что она любит больше, делает больше, открывается больше. Знала бы она, какой ураган бушевал в его душе… Он запутался в сложностях своей жизни, запутался во лжи, интригах, увертках… У него все было витиевато, в отличие от прямолинейного Карима. На фоне скрытности Васеля Карим был понятен и открыт. Он задавил Владу своей крестьянской пошлой любовью, а женщины так падки на банальную мужскую упертость в достижении желаемого… Она все время сомневалась в любви Васеля к ней, но зато отпетый бабник Карим, влюбчивость которого всегда была сопоставима с направлениями переменчивого ветра, смог внушить ей, что его чувства – на века, как в дурацких пошлых романах… Видеть их рядом…Снова разговаривающими, флиртующими, нежащимися….Как он мог такое допустить? Никак не забудет, как их глаза пересекаются…улавливает в ее взгляде то, чего нет, когда она смотрит на него…Какой – то общей истории, общей тайны…Общего багажа…Хотя сейчас она на него ведь и не смотрит, сегодня он почти победил ту вольную и самодостаточную Владу, которую узнал при первом их очном знакомстве…Он чувствовал себя долбанным Отелло, как бы пошло это ни звучало, но сделать с этим ничего не мог….

Телефон разрывался. Еще бы. Слухи о его выходке уже могли долететь до родных. Еще и Мирна. Он совсем забыл о ней, совсем перестал уделять ее семье хотя бы мало – мальское уважение вниманием, так важное в их ситуации в восточном обществе…Но ее видеть не хотелось совсем, особенно после концерта в гостинице… Расстались они там, мягко говоря, некрасиво. Увидев, что Влада уходит и понимая, что надо действовать оперативно, он наспех отправил и без того недовольную невесту, все видящую и все замечающую, с Аделем домой… Смешно было бы предполагать, что она не знает, за кем и зачем Васель поспешно ретировался.

– Алло, – ответил он, наконец, на звонок помощника.

– Привет, слушай, ну бери трубку хоть иногда! Тебя очень хочет видеть бабушка, Васель…

Ругнулся про себя. Только этого ему сейчас не хватало… Но делать было нечего. В их семье гранд – дама после смерти деда оставалась богиней с контрольным пакетом акций во всех семейных делах, а может и не только семейных… Через пятнадцать минут он уже заводил свой ревущий мотор на пути в семейное гнездо.

***

Васель приехал в дом бабки, зная, что сделал это, лишь чтобы поздороваться с ней и сразу уйти, дабы не встретить того, кого не хотелось бы. Зайдя в большую просторную гостиную, однако, и услышав за спиной на диване чей – то кашель, он сразу понял, что прогадал со временем посещения. Обернулся и увидел дядю Авада, который делал себе по привычке самокрутку и с усмешкой смотрел на вошедшего.

– Мархаба (араб. – привет), племянник, шу фи ма фи (араб. – как дела?)? – с сарказмом начал он.

– Ля баас (араб. – неплохо), – процедил сквозь зубы Васель и, не останавливаясь, пошел в направлении лестницы.

– Маду спит (так сокращенно от Мадлен вдову первого Президента называли все родственники лет с двадцати), не беспокой ее, – остановил его Авад. Между ним и матерью всегда существовала какая – то маниакальная связь. Вот уж у кого не была перерезана пуповина, выражаясь новомодным языком психологов.

– Передай ей, что я заходил, – сказал Васель, намереваясь тут же уйти и явно показывая, что не желает с ним говорить.

– О, какое отсутствие воспитания, подойди, хотя бы обними дядю, сделай вид, что хоть немного наш! – привстал Авад, деланно протягивая руки в направлении племянника, словно ожидая от него объятий.

Васель не прореагировал никак. Вместо искусственных объятий подошел к бару и налил себе немного виски.

– Не понимаю, в чем твоя проблема, дядя, – начал он так же невозмутимо и высокомерно, как его собеседник.

– Моя проблема – это моя проблема, – искусственно улыбаясь, парировал издевкой Авад, – а вот в чем твоя проблема я , наконец, знаю.

Васель заметно напрягся, что было видно по проступившим у него на шее жилам.

– И давно ты с ней спишь? – продолжал свой гнусный напор «дядя».

– Тебя стало волновать, с кем я сплю? Это прогресс, думал, что мы ограничиваемся, как и прежде, взаимным игнором, – выплюнул презрительно в ответ Васель.

Авад усмехнулся.

– Ты знаешь, золотой внук, – на этих словах он сделал особый упор, – меня это мало волновало, когда ты трахался с шармутами из Шама, но эта твоя слабость… он манерно сделал паузу, – Не думаю, что это бы понравилось твоему деду!

Васель не спеша отпил виски из стакана.

– Мы никогда не узнаем, что бы понравилось моему деду. Что тебе надо, Авад? – резко спросил он у него. – Ты ничего просто так не спрашиваешь.

– Мне? Да в общем – то ничего. Делай что хочешь…Только вот все равно забавно получилось, что она была в твоей постели, а потом оказалась в постели этого сопляка Диба. Неужели совпадение? Вы же были с ним не разлей вода, пока ты не оприходовал его сестренку, – продолжал слащавым голосом провоцировать его Авад.

Васель терпел из последних сил. Он с силой сжал рукой стакан, сохраняя молчание, пока тот не разлетелся на мелкие осколки с характерным звуком.

Авад звонко залился деланным гоготом.

– Тише – тише, не порть имущество…не забывай, мы под чертовыми санкциями, а это Баккара, коллекционный набор, покупал его лично в Париже. Что с твоими нервами, племянник? Мне казалось, удовлетворенный мужчина бывает расслаблен и доволен, а ты как струна. Чем вы там занимаетесь с твоей русской гурией со вчерашнего дня, обсуждаете достоинства Карима? Она же у тебя там? Я уже наслышан, как безмозгло ты утащил ее прямо из здания тюрьмы на глазах у кучи народу…

Не чувствуя боли от поранившего его стекла, отчего вся его рука истекала кровью, Васель, потеряв последние капли терпения, подбежал к Аваду и со всей силы ударил его по лицу.

Тот явно не был готов к такому выпаду. Вся его физиономия была в крови, вот только кровь эта была васелевской, от пореза.

– Щенок, – проговорил он сквозь зубы, вытирая лицо рукой, – позоришь весь клан! Думаешь, слухи о твоих похождениях не дошли еще до семьи Лейс? У матери всю ночь давление из – за тебя!