Алексис Холл - Идеальный парень

– Нет, правда. Это… – Ну вот, опять у меня ничего не вышло. Хотя, возможно, я действительно проявил чуть больше любопытства, чем готов был себе в этом признаться. Оливер такой спокойный и сдержанный, что поневоле хотелось понять, каким он бывает, когда дает волю своим чувствам. Если такие моменты вообще случались. И что нужно было сделать, чтобы пробудить в нем немного сумасбродства. – Кстати, все, что ты захочешь узнать про меня, можно найти в «Гугле».

– И там все будет правдой?

Я поморщился.

– Кое-что – да. Причем не только хорошее.

– Если я чему и научился на своей работе, так это тому, что «кое-какая правда» – самая ненадежная вещь. Если я захочу выяснить что-нибудь, то спрошу у тебя лично.

– А если, – сказал я тихим голосом, – ты будешь зол на меня? И тебе захочется узнать мои самые ужасные тайны?

– Ты считаешь, что для этого мне понадобится помощь газет?

Я бросил на него полный негодования взгляд, но по какой-то неведомой причине не смог сдержать улыбку. В том, как он на меня смотрел, было нечто такое, напрочь лишавшее колкости его реплику.

– Ты так пытаешься убедить меня, что не станешь этого делать?

– Даже не знаю. А у меня получилось?

– Может, это странно звучит, но да… чуть-чуть. – Я ненадолго отвлекся на нежные, сладкие и пропитанные кленовым сиропом французские тосты. – Впрочем, ты все равно рано или поздно заглянешь в прессу. Все так делают.

– Ты правда думаешь, что мне не на что потратить время, кроме как собирать в интернете информацию о мало кому известных детях давно забытых знаменитостей?

– Ага, очередная… язвительная попытка утешить меня? Что это, черт возьми, такое?

– Я просто боялся, что других заверений ты от меня просто не примешь. – Он гонял по тарелке ягоду голубики с немного смущенным видом.

Честно говоря, в чем-то он был прав. Но я решил не доставлять ему радости и признаваться в этом.

– А ты проверь.

– Я не стану давать тебе никаких обещаний, потому что в противном случае ты впадешь в еще большую зависимость от всей этой ерунды. Но…

– Тебе легко называть все это ерундой. Тебе ведь не приходится с этим жить.

Оливер тихо, но сердито фыркнул.

– Вот видишь. Я же сказал, мои заверения тебе не понравятся.

– А ты ничего такого и не говорил. Ты просто заявил, что не будешь давать мне никаких обещаний и поиздевался над моими страданиями.

– Я не хотел над тобой издеваться.

Мы настороженно посмотрели друг на друга через разделявшее нас поле боя, заполненное едой. В какой-то мере наше второе свидание проходило примерно так же ужасно, как и первое. Пожалуй, даже еще хуже, потому что я опоздал на шесть часов и меня буквально отшили еще до того, как я заявился сюда. Но все равно я чувствовал себя по-другому. И, несмотря на раздражение, испытывал к нему странную симпатию.

– Ладно, – продолжал Оливер, – ты даже не дал мне закончить.

– Хотя обычно я в этом смысле – сама тактичность.

Он удивленно приподнял брови.

– Рад это слышать.

Неожиданно я покраснел.

Оливер слегка откашлялся.

– Как я уже сказал, мне ясно, что мнение желтой прессы тебя очень волнует и оказывает сильное влияние на твою жизнь. Но для меня – это полная чушь, и, в отличие от тебя, я никогда не обращал внимания на такие вещи.

– Хорошо… – проговорил я со странной хрипотцой в голосе. – Ты прав. Можешь снова говорить свои колкости.

– Я, правда, постараюсь не смотреть, что про тебя пишут. Не хочу обижать тебя.

– Я давно понял, что у меня плохой вкус по части мужчин. Но обычно мне удается избегать близкого общения с парнями, которые стремятся меня кинуть. Дело не в том, хочешь ты меня обидеть или нет. Но, – я старался говорить как человек, пресыщенный жизнью и давно уже смирившийся с неизбежным, и не показать случайно насколько беззащитным я себя ощущал, – ты ведь знаешь, как бывает. Людям становится любопытно. Или они злятся из-за чего-то. Или решают почитать все это, чтобы потом произвести на меня впечатление, показать, как им наплевать на все, что про меня пишут. Но на деле они приходят в ужас, а я потом чувствую себя в полной заднице.

– Что ж, если ты не можешь поверить в мои добрые намерения, поверь хотя бы в то, что я тот самый чопорный придурок, которым ты меня считаешь, и что читать бульварную прессу – выше моего достоинства.

– Я не считаю тебя чопорным придурком.

– Бриджет сказала, что это было самое первое определение, которое ты мне дал.

Вообще-то – второе. Первым было: «Если бы я знал, что твой единственный друг-гей такой секси, то согласился бы встретиться с ним еще несколько месяцев назад». Но это было еще до того инцидента с «гомосексуалом, который стоял рядом со мной». Я смущенно заерзал на стуле.

– Ну да. Но теперь я понимаю, что был немного несправедлив к тебе.

– Да неужели? – в его голосе прозвучала надежда с нотками недоверия.

– Я бы не сказал, что ты совсем уж чопорный придурок. Скорее, высокомерный недоумок.

К моему удивлению, он рассмеялся – низким громким смехом во все горло, так что волосы на моих руках слегка вздыбились от неожиданного удовольствия.

– Это я переживу. А теперь, – он поставил локти на стол и слегка наклонился ко мне, – скажи, что еще фиктивные парни должны знать друг о друге?

– У тебя же в последнее время были отношения. Тебе и рассказывать.

– В том-то и проблема. Когда у тебя мало парней, тебе почти не с кем сравнивать. Если же у тебя их много, тебе кажется, что ты делаешь что-то неправильно.

– Но ты же сам настоял на том, что мы должны узнать друг друга получше, – усмехнулся я. – Ты же понимаешь, для правдоподобия .

– Я вижу, ты никогда мне этого не забудешь.

Я на минуту задумался.

– Нет.

– Отлично. – Он вздохнул. – Как насчет дней рождения?

– Не переживай. Я уже забыл, когда в последний раз праздновал свой. Не парюсь по поводу дней рождения. В том числе своего собственного.

– Я запомню это.

– Боже, – простонал я. – Бьюсь об заклад, ты мне еще подаришь удачный, хорошо продуманный подарок. И я из-за этого буду чувствовать себя совсем паршиво.

Его губы искривились в усмешке.

– Почту за честь.

– Ладно, оно у меня в июле. Мы гораздо раньше придем к выводу, что не подходим друг другу, и порвем наши фиктивные отношения, прежде чем перед нами встанет эта проблема.

– А. – На секунду на его лице промелькнуло легкое разочарование. – Твоя очередь.

– Не помню, чтобы я занимал за кем-то очередь.

– Мне всегда казалось, что взаимная открытость помогает решать многие проблемы.

– Скажи, а в сексе ты универсал? – спросил я с невинным видом.

– Люсьен, следите за своими манерами!

Нет, я не думал о сексе. Совсем. Ни капельки. Ни даже чуть-чуть. И все равно приятная легкая дрожь пробежала по спине.