Ригина Дегтярева - Ты моя одержимость

Прохожу первая, за мной Глеб. И на секунду умудряюсь незаметно взглянуть в зеркало, вижу отражение отчима. Какого хрена он пялится на мою попу? Совсем уже совесть потерял? Я ему, на минуточку, падчерица, и то, что в прошлый раз нос ему сломала, ничему его не научило? Старый извращенец.

–Очень некрасиво так нагло разглядывать задницу своей падчерицы! -произношу, даже не повернувшись.

–Падчерицей ты мне была год назад, а теперь же головная боль, -получаю в ответ, отчего чуть ли не падаю от нахлынувших злости и возмущения.

Да он реально уже берега начал путать! Это он моя головная боль, от которой я не могу избавиться!

–Так, может, просто перестанешь за мной смотреть и уйдёшь? -спрашиваю его, когда мы останавливаемся у машины.

С ответом Глеб не торопится и открывает мне дверь, как истинный джентльмен. Я усаживаюсь, отчим обходит и садится, с другой стороны, оказываясь рядом. От того, как он расселся и широко раздвинул ноги, его коленка дотронулась до моей, и от этого прикосновения мне стало настолько тошно, что я скривила лицо и отодвинулась ещё дальше.

–Я не собираюсь никуда уходить. Тебе же советую быстрее свыкнуться с этой мыслью. Если понадобится, я женюсь на тебе, моя дорогая М.И.Л.А.Н.А! -выдавливает с оскалом в мою сторону Глеб.

От такого заявления я в шоке, даже слова не могу сказать! Просто шевелю губами, словно рыба, но без воды, и пытаюсь найти в себе силу, чтобы не придушить этого урода прямо сейчас!

10.

Хорошая девочка? Я точно собиралась такой быть? Быть хорошей, чтобы быстрее от него избавиться? Серьёзно? Вот только он, оказывается, не собирается просто так уходить… Жениться он вздумал, да ещё и на мне! Вот же самоуверенный козёл!

–А ты не много на себя берёшь, Глеб? -зашипела в его сторону. Злобная ухмылка на лице, думаю всё говорит сама за себя. И его такая же ухмылка мне о многом говорит.

Он серьёзно верит в эти слова? Да просто космический идиот, больше и слов-то нет! Выпил кровь из моей мамы, решил на меня переключиться?!

–А вот и показала свои зубки! Я-то думал, на сколько тебя хватит? -довольно проговаривает отчим. -Я сказал лишь то, что произойдёт в ближайшее время.

–Да чёрта с два я на это соглашусь! Полгода, и ты, как последняя собака, вылетишь и из дома, и из бизнеса, – зло отвечаю ему. Вот только вместо насторожённости от моих слов в его глазах играют смешинки.

–Люблю тебя бойкую, знаешь, как это заводит? -он приподнимает одну бровь, чем меня ещё сильнее удивляет и злит.

–Останови машину! -прошу у водителя, но ноль реакции, мы как ехали, так и едем.

–Если он сейчас не остановится, я просто выпрыгну на ходу! -говорю на полном серьёзе. Я ведь могу это сделать.

–У нас дела, если не забыла, -говорит отчим серьёзным тоном.

–Я доберусь сама, -отвечаю ему. Не знаю, что происходит, но Глеб кивает водителю, после чего тот тормозит у обочины.

Я открываю дверь и просто чуть ли не выбегаю из машины. Мне нужен свежий воздух и немного времени с самой собой. И как только машина трогается, оставляя меня одну, в голову начинают лезть непонятные мысли.

Копаюсь в тех мыслях глубоко и пытаюсь понять, что он на меня имеет? Единственный рычаг давления на меня уже давно вне зоны моей досягаемости, так что же у Глеба ещё может быть? Почему он так уверен, что я на такое соглашусь? Или отчим думает, что сможет меня запугать тем, что не даст согласия на вступление в наследство? Но это глупо, я ведь могу и через суд всё это сделать… Так что тогда происходит? Что я не учла?

Столько вопросов, но ни одного ответа в голове. И я, пока об этом думаю, умудряюсь дойти до офиса своего отца. Многоэтажное здание, и только весь девятый этаж принадлежит моему отцу. Принадлежал… Улей, так его называл папа.

Зашла. Пришлось объяснять охране, кто я. Они с чем-то сверились. Куда-то позвонили. Глебу, что ли? Ух, злюсь. Пообещали сделать мне служебный пропуск и проводили к лифту.

Давно здесь не была. Сердце сжимается. Весь девятый этаж, помимо нескольких кабинетов под бухгалтерию, кадровиков, менеджеров и тренеров, представляет собой большой спортивный зал.

Вот оно! Вот они! Я была здесь с папой. Меня знали. Подходили, хлопали по плечу, трепалки волосы. Кто-то проверял бицепсы. Отец смеялся. Так было раньше. Сейчас, наверное, никто не узнает и не подойдёт. Я выросла, изменилась. Не вижу знакомых лиц. Кто-то же должен быть из прошлого? Кое-что из прошлого есть. Атмосфера. Здесь мужской запах. Пахнет потом. Хорошо. Тренируются не только мужчины, женщины тоже. Но это царство тестостерона. Боксерские груши, полураздетые парни, ринг. Да это рай. Только вот… Кое кого не хватает рядом. Максу бы здесь понравилось? А он сам, понравился бы он папе? Нет смысла спрашивать. Обоих в моей жизни больше нет.

11.

Макс. Год назад.

Год прошёл незаметно, учитывая тот факт, что Макс находился в заключении. Максим часто вспоминал о том, как на него повесили то, чего он не совершал и дали восемь лет строго режима. Запомнил лицо своей матери и сестры. Их было так жалко, что у него не хватило сил сдержать слёзы. Он всегда был сильным, и его такого, плачущего, никто никогда не видел.

В тот день он не смог остаться сильным. Мать плакала в голос и просила судью не делать этого, не губить жизнь его сына. Сестра тоже плакала от того, что мать чуть ли не на колени падала, умоляя этого урода, хозяина магазина, пощадить его, её сына

Но этот упырь даже бровью не повел. Что ему слёзы женщины, матери? Бессердечный козел, только отмахнулся от неё и вышел из зала заседания, где проходил суд.

Максим долго пытался оправдать Милану, её поступок. Он любил её и хотел верить, что она сама появится и скажет всю правду. Скажет, что он никогда даже не пытался надругаться над ней. И как так вышло, что у её отчима появилось справка, подтверждающая этот факт? На Макса надавили, заставили признаться в целой серии разбойных нападений. Иначе бы его судили за статью, с которой в колонии ему, молодому парню, не жить. Подлог, что ещё? Как так вышло?

Такой сложный вопрос и такой простой на него ответ. Деньги. В этом мире всё решают только деньги и власть, чем сам Макс не владел. А он настолько был очарован Миланой, что просто это позабыл. Переступил через свои принципы и впустил её в своё сердце.

Только теперь там ничего нет к этой избалованной девочке, ничего, кроме ненависти за слёзы его матери, за предательство и за его вырванное сердце. Максим злился на неё, ненавидел и просто хотел придушить при первой же возможности, и как только появится такая возможность, он это сделает. Он был уверен, что сделает это.

Максим уже смирился с тем, что будет сидеть тут восемь лет, и надежды на то, что его отпустят за хорошее поведение, сводились к нулю. Хотя бы потому что хорошо себя вести не получалось. Сокамерники постоянно пытались его поддеть и провоцировали на драку, а он парень вспыльчивый и никогда не мог просто промолчать. После каждой драки его отправляли в карцер на сутки. Там он ещё сильнее начинал ненавидеть всё, что связано с Милой, всё, что он в ней любил. Замкнутое пространство только сильнее давило на него, только сильнее злило его.