Мария Тович - Золотые бархатцы

Вот это да! Директор, он же – основатель и главный управляющий пансионата, будет читать мою анкету. Хорошо, что у меня там удачная фотография… Глупости! О чем я думаю!? Мысленно даю себе подзатыльник: ты же на работу пришла устраиваться, а не мужчин соблазнять. Что за глупое желание нравиться всем мужчинам везде и всегда?! Мне двадцать шесть лет, а всё хочется верить (как пятнадцатилетней), что каждый засмотревшийся на меня прохожий тайно и безнадежно влюблён.

– Мы вам позвоним, – натягивает дежурную улыбку блондинка. – Всего хорошего.

Поспешно встаю и улыбаюсь:

– До свидания.

Выхожу из кабинета. У соседней двери стоит маленькая старушка. На ней розовая рубашка-поло и капри в тон. Седые, почти белые волосы аккуратно коротко подстрижены. Она оттягивает веко за краешек, силясь прочитать расписание, висящее на двери, и недовольно бормочет себе под нос:

– Ничего не разобрать! Напишут мелко, а люди потом мучаются.

Мешкаю с минуту. Но, переборов свой страх первой начинать разговор с незнакомыми людьми, интересуюсь:

– Может быть, вам помочь?

Старушка с надеждой поворачивает ко мне лицо.

– Ой, доченька, ничего не разобрать. Помоги. Что тут нацарапано?

– Так. "Режим работы. Понедельник-пятница с 8.00 до 17.00, суббота – с 10.00 до 14.00, воскресенье – выходной".

– Спасибо, моя хорошая.

– Давайте я вам запишу, чтобы не забыли, – достаю свой маленький ежедневник, вырываю листочек и старательно переписываю расписание.

– Вот, пожалуйста.

– Спасибо. Вот помогла бабушке, – она разворачивается и медленно бредет по коридору.

Когда старушка скрылась за поворотом, убираю всё еще открытый ежедневник в сумочку и выхожу из здания администрации пансионата.

Жара немного спала, и дышать стало заметно легче. Я делаю глубокий вдох. Уши приятно ласкает шелест листвы, где-то вдали заливается песней неведомая птица.

Пансионат расположен в отдалении от города и со всех сторон окружен лесным массивом. Здесь не слышно гула машин, нет шума и пыли, которые преследуют жителей большого города. Лишь легкий ветерок играет между величественными стволами сосен и нежно треплет можжевеловые кусты за зеленые космы. Пансионат и прилегающая к нему территория окружены забором и защищены от непрошеных гостей. Подойдя к пункту охраны и остановившись у шлагбаума, оборачиваюсь. Вдалеке белеют стены главного жилого корпуса, за ними – еще какие-то постройки, но мне их почти не видно из-за крон деревьев, обрамляющих дорожку, ведущую к главному зданию.

Я даже и не думала, что здесь такие обширные владения.

Поворачиваюсь к охраннику и мямлю:

– До свидания.

Он поднимает на меня свои усталые глаза старого бассет-хаунда и молча кивает. А я неторопливо иду к своему старенькому форду, припаркованному неподалеку.

Глава 2.

– Алло?

–Алло. Привет, дорогая!

– Мама, привет! Ну как вы там? Как папа?

– Папа весь в работе. Как всегда. Сейчас он у себя в кабинете. Как обычно: всё сам, помощникам не доверяет.

– Что нового?

– Вот недавно были на приёме в честь местного праздника Койюр Рити. Я решила блеснуть – надела новые туфли. А они оказались такими жутко неудобными в носке, что я весь день думала только о своих натертых ногах.

И, наверное, при этом не переставала улыбаться так, что никто и не заметил, каково ей. Мама! Моя смешная мама! Такая девочка! Наряды, этикет, выставки – это её жизнь. Хорошо, что она сейчас не видит меня в растянутой майке и спортивных трениках, сидящей по-турецки на диване, накручивающей выбившуюся из хвоста прядь на палец.

– А ты как? Чем нас порадуешь?

– Да вот. Звоню сообщить. Представляешь, меня взяли на новую работу. В пансионат. Помнишь, я рассказывала?

– А я и не сомневалась, что тебя возьмут. Когда тебе на работу?

– В понедельник начинаю, после обеда.

– А почему не с утра?

– Там работа по сменам. С 7.00 до обеда и с 14.00 до десяти вечера.

– Ох, ну и работку ты себе подыскала! Может быть, всё-таки приедешь к нам с папой? Устроим тебя к врачу посольства помощницей.

– Не, мам. У вас там ещё жарче, чем у нас. А я не люблю высокие температуры.

– Всё из-за твоего Остапенко . Надо было поехать с нами сразу. Все равно университет не закончила. Я с самого начала была против этого брака! – её голос срывается.

– Ну, мама, не нервничай. Во-первых, он теперь не "мой". Во-вторых, брака нет. И, в-третьих, я уже довольно большая девочка. В конце концов, мне ведь немало лет. И быть под покровительством родителей в мои года уже просто неприлично.

– "В мои года…" – повторяет мама игриво.

Тон её стал мягче, напряжение ушло. Может быть, слово "неприлично" подействовало. Правила поведения играют в её жизни очень важную роль, если не сказать – главную.

– Но всё равно, если тебе не понравится или что-то пойдёт не так, знай, мы всегда будем тебе рады.

Слышу в телефоне приглушенные голоса – видимо, мама прикрывает трубку ладонью.

– Дорогая, мне нужно отойти. Удачи тебе в понедельник.

– Спасибо. Папе – привет. Пока.

– Пока, дорогая.

Её голос обрывают частые гудки.

***

Воздух раскалён и пропитан ароматом шишек. Под ногами чуть слышно шуршат опавшие сосновые иголки. Подхожу к шлагбауму. У пункта охраны стоит какая-то женщина.

На вид ей около сорока лет. Небольшого роста, с внушительным бюстом. Рыжеватые волосы заплетены в косу и уложены ракушкой ниже затылка. Женщина одета в голубую рубашку и такого же цвета брюки. Похоже, это кто-то из персонала. На нагрудном кармане белеет вышитая эмблема пансионата: три маленьких цветочка в овале.

Женщина смотрит в мою сторону и широко улыбается. Меня приободряет её улыбка, и я уверенно шагаю ей навстречу.

– Здравствуйте! Эвита Станиславовна?

– Здравствуйте! Да, это я.

Она кивает охраннику и приглашающим жестом предлагает идти за ней.

– Я – ваша сменщица. Меня зовут Светлана Владимировна. Можно просто Света. Давай сразу на "ты"?

– Давайте… ой, давай. А меня можно просто – Вита.

– Да, имя у тебя забавное. Я своему младшему молочку покупаю, "Эвитка" называется. Он от этих биолактов просто тащится, – женщина простодушно улыбается.

Уголки моих губ непроизвольно ползут вверх.

– Фотографии принесла для пропуска?

Черт! Как я могла забыть?! Специально выложила их на стол!

Моё лицо исказили мука и отчаяние.

– Не кисни, кефирчик! У меня завтра первая смена – я тебя с утра встречу у проходной. У нас с этим делом строго: всё по пропускам. Только не забудь завтра. Хорошо?

– Хорошо, – с благодарностью киваю.

– Трудовую книжку хоть не забыла?

– Взяла, – с готовностью пионерки отвечаю я.

– Тогда сейчас нам сюда, – она указывает на уже знакомое здание администрации.