Майя Юн - Альтер эгоисты

– Хорошо, уговорила. Только не нужно больше бить мебель, – сказала Пич. – И убирайтесь из моей комнаты, я спать хочу!

***

Этой ночью приснился ещё один реалистичный сон.

Погружение под воду казалось бесконечным и волшебным путешествием. Мягкая тёплая вода обнимала меня со всех сторон, обволакивая и защищая. Слабый свет, проникающий сквозь воду, расслаивался на миллионы солнечных лучей, растворяющихся в морской глубине. И я плыла в ней. Плыла и тонула, понимая, что скоро моё тело упадёт на дно.

Руки мои словно связаны, а всё тело гудит, как бывает, когда отлежишь руку, и нарушается кровоток – миллионы маленьких уколов под кожей.

Внезапно становится страшно. Свет над головой пропадает, и вода превращается в кромешную тьму, словно кто-то вылил в неё бочонок чёрной краски. В голове сразу возникает мысль: Нефть? Что же чувствуют рыбы, когда разливается нефть?

Я помню, что читала об этом в шестом классе: Рыбы практически задыхаются, а токсины разрушают их внутренности.

Жжение, паника – и свет снова зажигается. Я лежу на тёплом кафельном полу и смотрю в небо. Надо мной повисло чьё-то лицо, и я щурюсь, пытаясь его разглядеть. Солнце слепит мне глаза, поэтому я приподнимаюсь на локтях и понимаю, что вся промокла. Благо, на мне мой оранжевый купальник, который я купила ещё в школе.

– Как ты?

Передо мной сидит Диана и улыбается, щуря свои хитрые карие глаза. Кожа её румяная от солнца и покрытая веснушками, а с тёмных волос капает вода.

– Всё нормально, – отвечаю я на автомате.

– Ты чуть не утонула, – говорит Диана и гладит меня рукой по волосам.

Я оглядываюсь и понимаю, что мы находимся у общественного бассейна под открытым небом. Вокруг слышен детский смех, всплески воды и свисток спасателя.

– Ты боишься его?

– Кого? – не понимаю я.

Диана оглядывается по сторонам, и шепчет мне:

– Сама знаешь.

Я недоумеваю и пытаюсь понять, о ком она говорит. Сестра наклоняется ближе, и я замечаю, насколько узкие у неё зрачки, почти как у кошки.

– Лукаса, – говорит она.

– Я не боюсь Лукаса.

– И правильно. Ты больше не его вещь, – Диана качает головой, продолжая гладить мои мокрые волосы.

В голове тут же всплывает логичный вопрос: откуда она знает о Лукасе?

– Больше? – возмущаюсь я.

Диана издаёт смешок, а затем прикладывает указательный палец к губам, прося меня быть тише. Я не понимаю, что происходит. Голоса вокруг затихают, и становится так прохладно, что моя кожа покрывается мурашками.

Диана внезапно подрывается и смотрит куда-то позади меня. В её глазах я читаю страх. Тяжёлые шлёпающие шаги становятся всё ближе.

Я поворачиваю голову и вижу Лукаса. Он стоит позади, и одет он совершенно не по-пляжному: на нём чёрные клетчатые брюки и такая же чёрная рубашка, будто на похороны. В руках у него я замечаю пистолет.

Доля секунды – я даже не успеваю сделать вдох, как он стреляет прямо в меня, а затем убегает, исчезая где-то вдалеке. Диана вскрикивает и падает на колени передо мной. Я снова лежу на полу, и перед моими глазами летают разноцветные мухи.

– Зачем ты это сделала? – плачет сестра.

По её щекам льются крупные слёзы. Она смотрит на меня с ужасом, будто я совершила что-то непоправимое.

– Зачем? Зачем, Арден? – повторяет она снова и снова.

Я вижу кровь на своём животе, и вдруг ощущаю резкую боль. Почему он выстрелил в живот?

– О чём ты?

Язык заплетается и перестаёт меня слушаться. Дышать становится всё тяжелее, будто я снова тону.

– Зачем убила себя? – шепчет Диана, обнимая меня. – Дурочка, зачем ты это сделала?

Она вздрагивает от рыданий, но прижимает меня к себе всё крепче и крепче.

Я всё ещё не понимаю, почему она так говорит, как вдруг обнаруживаю в своей руке пистолет, – всё тут же встаёт на свои места: я выстрелила в саму себя.

– Не умирай, пожалуйста, – говорит Диана, глядя мне в глаза.

Небо над её головой кажется мне цветным и подвижным. Острая боль под рёбрами повторяется.

Я умираю у неё на руках.

«Бордо» не был обычным ночным клубом. Он находился загородом и практически располагался на пляже, под открытым небом. Зимой он, естественно, не работал, и попасть туда можно было лишь по приглашениям. Такая исключительность и неприступность всегда заинтриговывали молодёжь среднего класса, но мало кому выпадал шанс пробыть там хотя бы час, не говоря уже о целой ночи.

Проходя входные ворота с двумя охранниками в атласных фиолетовых куртках, можно было попасть в лабиринт из высоких каменных стен. Путеводные огни по бокам указывали дорогу к выходу, а в ушах пульсировала музыка. Дорога под ногами постепенно становилась песчаной, и при выходе из лабиринта ждал приятный морской ветерок.

Верхушки пальм слегка покачивались от ветра, будучи кроваво-красными из-за подсветки. Множество высоких шатров было рассыпано по пляжу, словно в произвольном порядке. Люди медленно кочевали от одного шатра к другому. Пахло здесь выпивкой, морем и чем-то сладким. Это место казалось практически волшебным.

Я слегка покачивалась из стороны в сторону, как пальмы, улавливая звуки знакомой песни. Играла «Пластиковая любовь» от группы Videoclub. В ожидании своего коктейля, я не заметила, как осталась в стороне от своей компании.

– Ваш напиток.

Я взяла свой бокал классической маргариты и улыбнулась симпатичному бармену. Он ответил мне дружелюбным кивком, видимо приняв это как знак благодарности.

«Может быть, зря надела это, – подумала я, оглядывая своё короткое зелёное платье. – Нужно было послушать Пич».

– Давно Вы здесь работаете? – я не сдавалась.

– Пару месяцев, – ответил он, тряся в руках шейкер. – Вы здесь впервые?

Я утвердительно кивнула, с любопытством наблюдая за процессом приготовления коктейля. Бармену явно польстил мой интерес, и он начал отвечать мне взаимностью, расспрашивая меня всё настойчивее.

– Я актриса, – произнесла я с гордостью. – Снимаюсь в телесериале.

– Неужели? – Бармен положил обе руки на стойку, совершенно позабыв о своих коктейлях. – И где я мог Вас видеть?

– Пока нигде, но скоро сможете. Это моя первая роль.

– Звучит интересно. Говорят, что без связей на экраны не попасть. Таких счастливчиков один на миллион.

Моё щёки загорелись от стыда, и я кивнула, сказав ему, что он прав. В конце концов, я не была одной из таких счастливчиков.

– Но это не значит, что у таких актёров нет таланта. Взять вот Гвинет Пэлтроу – думаете, она случайно прославилась? – он усмехнулся. – Но это не делает её менее талантливой актрисой. Все знают, что она хороша.

Тем временем Пич, вооружённая двумя бокалами шампанского в руках и пластиковой короной на голове, разговаривала с Матео. Он объявился на два часа позже нас, и я совершенно забыла о том, что он тоже приглашёл. В моей голове всё ещё не укладывалось, что они с Пич друзья. Особенно, когда она называла его «Авалон», словно какую-то модель автомобиля.