Лана Дэй - Куда ведёт Куросиво

– Это лекарство, тысячелетиями перуанцы так спасались от горной болезни, – настаивала Кассия, и жестом, не терпящим возражения, вручила ей несколько листьев, они были удлинённой формы и походили на лавровые.

Рита зажала их в руке.

– Положи за щёку, – велела Кассия.

Рита неохотно подчинилась, но через несколько минут рот начал неметь. Она испуганно посмотрела на Кассию. Та, заметив реакцию Риты, покатилась со смеху, развязала небольшой мешочек, запустила в него пальцы и достала щепотку пепла:

– Это зола зёрен кинвы, без неё целебный сок коки не усвоится, – и пересыпала золу в ладонь Риты.

Рита слизнула пепел, появился солоноватый вкус, и через несколько минут головокружение прошло.

– Вижу, гонит тебя по свету обида и неустроенность, – скосив глаза в сторону Риты, произнесла Кассия.

– Как вы догадались?! Впрочем… Вы правы…

В затерянном горном посёлке рассказывать загадочной ведунье о тревожащих вопросах было легко. Кассия слушала, не перебивая, и, выпустив очередное кольцо, протянула трубку Рите. Та, как приворожённая, вдохнула ароматный дым… Рита осознавала – они продолжают о чём-то беседовать, но не могла сконцентрироваться. Она вспомнит потом…

Сейчас всё завертелось, и она отправилась к звёздам. Приблизившись к одной, увидела пришвартованный рядом космический корабль, села в него и беззвучно понеслась в необъятный космос, пока не оказалась у нанизанных на белый трос серебряных прозрачных шаров. Они светились и, как ступеньки, вели вверх к остальным звёздам. По другому тросу, ведущему вниз, спускались шары, похожие на глобусы. Она проворно оставила ракету и стала пружинисто, как на батуте, перескакивать с глобуса на глобус: Земля упрашивала вернуться. Вслед за этим Рита провалилась в темноту.

Анри невероятно расстроился, когда, проснувшись, не обнаружил Риты – она не оставила после себя и следа, кроме щемящего чувства одиночества. Он не мог остановиться и беспрерывно думал о ней, вспоминал, как отрешённость в глазах в самом начале их встречи исчезла, и за время, проведённое вместе, в них появился блеск и озорство. Она как будто забыла о грузе, который прятался внутри, и наружу выглянула ребячливая, смешливая натура. Казалось, их ждёт новый день вместе, но… Поспешное исчезновение Риты, признавался Анри, задело его глубже, чем он предполагал.

Было трудно включиться в нужный режим столь необходимый для его профессии, клиенты ждали помощи, этакую волшебную палочку от всего наболевшего, надо было вслушиваться, вникать, но мысли о русской девушке не оставляли. Вот и сейчас, на него выжидательно смотрела новая клиентка: подтянутая женщина в возрасте с несчастными уставшими глазами. Он, по-видимому, потерял нить разговора и, почувствовав это, она замолчала. Анри кашлянул:

– Простите, мадам Делоне, я весь внимание.

Мадам Ивет Делоне вздохнула и поведала историю о неблагодарных детях и одиночестве. Каждый раз Анри отчётливо видел, как все нежелательные последствия были созданы самими людьми, но они не понимали этого, не хотели признавать свою ответственность.

Ивет Делоне много путешествовала и наслаждалась возможностями, которые давали деньги. Муж – состоятельный человек, но… на десять лет младше. Она не могла с этим смириться и всеми силами пыталась вернуть время вспять, СПА салоны и спортзалы были на первом месте. Муж любил её и не понимал гонки за молодостью, мечтал о детях. На свет появились Люк и Шарлотта. Он был счастлив, она была в отчаянии, самый сильный страх – потерять привлекательность, претворялся в жизнь. Она с удвоенными силами принялась восстанавливать красоту, испорченную, как она считала, рождением детей, и забывала про всё остальное. Ей некогда было вкладывать душу в воспитание, но детей она несомненно любила. Няньки и сиделки, учителя, частные школы Англии и Швейцарии заполняли отсутствие материнского внимания. Люка и Шарлотту мадам Делоне почти не видела. Дети выросли, она всё равно состарилась. Муж, не понимая такого отношения, ушёл к другой, которая стала для Люка и Шарлотты близким и родным человеком. Шарлотта не простила матери, и не позволяла с собой видеться. Люк сильно скучал, но сам первого шага не делал.

– Теперь я никому не нужна, – плакала Ивет, утирая слёзы винтажным носовым платком.

Выслушав, Анри произнёс:

– Мадам Делоне, Люк и Шарлотта ждут вашего внимания всю жизнь, пришло время этот пробел заполнить.

– Но как? – встрепенулась Ивет.

– Мы обсудим это в следующий раз, – произнёс Анри, – будем двигаться постепенно, на сегодня довольно.

Анри спустился в кафе, которое находилось прямо под его кабинетом, совсем крошечное: один столик внутри и два на улице. Владельцы, Патрис и Доминик Фурньеры, сорок лет хранили верность друг другу и своему маленькому бизнесу. Доминик пекла виртуозные, таявшие во рту булочки и пирожные, Патрис колдовал над кофе. Публика приходила избранная – это были постоянные посетители, преданные кафе также искренне, как и хозяева. Изредка забредали туристы, затерявшиеся в узких улочках старого города, и уносили воспоминание о чудесном кафе, как об одном из уникальных моментов, которые мы бережно храним, вернувшись из путешествий.

Доход у Патриса и Доминик был небольшой, они вели скромную жизнь, никуда не ездили. Им хватало небольшого мира, но он не был ограниченным, в малом они находили большое, и всю любовь вкладывали в своё дело. У них был единственный сын, Пьер, который, в отличие от родителей, объездил весь мир. Он жил пространством и его формами, они временем. Он находил счастье в перемещениях, они с удовольствием проживали каждое мгновение. Пьер привозил им разные страны прямо на старую улочку, они делились с ним ёмкой, нажитой годами мудростью и умением ценить время – они прекрасно дополняли друг друга. Пьер был известным архитектором.

За чашкой кофе мысли Анри вернулись к Рите, чувство незавершённости и вопиющей ошибки держало в тисках, он не мог этого так оставить, надо было что-то предпринимать…

Анри отправился на улицу, где Рита остановилась. На ведущей в подъезд двери гладким никелем сияло препятствие – домофон. Анри посмотрел по сторонам в надежде, что появится кто-нибудь из жильцов, и на его счастье, вскоре подошла девочка с белым пуделем на поводке и открыла дверь.

В маленькой стеклянной будке с окошком сидел консьерж, по размерам он прекрасно вписывался в рабочее место, и, повесив длинный нос, дремал. Радио, не нарушая его дрёму, тихо напевало шансоны.

Анри направился к лестнице и, проходя мимо, поймал себя на том, что как подросток затаил дыхание. Консьерж тут же очнулся и вопросительно на него посмотрел: