Оксана Кожемяко - Больше черного

Капитан Гуилхем метался в бреду. Время от времени его лицо, покрытое испариной, искажалось гримасой боли, смуглая кожа сдалась под натиском смертельной бледности, а глазные яблоки под закрытыми веками хаотично вращались. Я поставил саквояж на прикроватный столик и снял жюстокор. Ополоснув руки в тазу с водой, предусмотрительно приготовленным миссис Харрисон для меня, я взял запястье капитана и нащупал пульс. Его сердце бешено колотилось. Я приложил ладонь ко лбу больного, у него был сильный жар. Осмотрев зрачки капитана, послушав его дыхание, я принялся без лишних разговоров выкладывать все необходимое из саквояжа.

– Доктор Ранду, – произнесла миссис Харрисон. – Вы можете располагать мной. Думаю, вам понадобится помощь?

– Да, помощь мне потребуется, – в нерешительности ответил я. – Но не лучше ли разбудить кого-нибудь из слуг…

– Вздор, доктор Ранду, – отрезала она. – Я неудобным считаю избегать, под предлогом приличий, заботы о близких людях. У меня пятеро сыновей, муж и отец, и кто, по-вашему, ухаживает за ними в дни их хворей. Жду ваших распоряжений.

Я был в восхищении.

– Ну, что ж, миссис Харрисон, – изрек я. – Мне необходим уксус и крутой кипяток.

– Скоро вы это получите, – ответила она, удаляясь.

Я стал суетиться со всевозможными банками и мешочками с травами. Капитан пришел в себя и очень удивился, увидев меня.

– Алиса проявила находчивость весьма проворно, – еле слышно из-за тяжелого дыхания произнес он. – Как ваша спина, доктор?

– Спасибо, уже лучше, – ответил я, смутившись, так как сразу в памяти всплыло давешнее мое видение с превращением капитана в молодого человека. – А вот вам, капитан, требуется серьезное лечение. Где вы подхватили эту гадость, сэр?

– В Корнуолле, в медных рудниках, – проговорил капитан. – Если бы не Алиса, моя смерть на мягком ложе была бы невозможна.

– Миссис Харрисон, похоже, ваш ангел-хранитель, – сказал я так, будто пытался его убедить в этом.

– Мой ангел! – повторил он полушепотом, закрыв глаза.

В эту минуту вошла миссис Харрисон, неся на подносе большой чайник и бутыль.

Водрузив все это на столик, она подошла к кровати и, присев на ее край, осторожно вытерла проступивший пот с лица отца.

– Как ты, папочка? – ласково осведомилась дочь. – Ты так напугал меня, что я была вынуждена призвать на помощь нашего гостя. У меня не было уверенности, что наш Томас поспеет вовремя.

– Не тревожься, дитя, – ответил со слабой улыбкой отец, беря ее руку в свои ладони. – Я живуч, как кошка. К тому же я не подготовил трогательной предсмертной речи.

Миссис Харрисон улыбнулась, и обратилась ко мне:

– Доктор Ранду, я готова выполнить любое ваше поручение.

– Что ж, сударыня, – начал я, высыпая в посуду одно из своих «колдовских» снадобий. – Необходимо взять губку и обтереть мистера Гуилхема уксусом, начиная со лба и заканчивая ступнями ног. Это поможет снять жар. А я тем временем приготовлю «зелье».

– И вы не будете пускать мне кровь? – с усмешкой спросил капитан.

– Нет, – ответил я, не прекращая своего занятия. – Мне часто приходилось сталкиваться с болезнью такого рода, и считаю, что пускание крови просто недопустимо. Это помогает сбросить немного жар, но и организм ослабляет, он не способен бороться сам. Если вы позволите, я буду лечить вас своими методами. Благоволите снять рубаху, сэр.

Миссис Харрисон великолепно справилась с задачей, ничуть не смущаясь отцовской наготы, да и капитан был так измотан болезнью, что ему просто не пришло в голову стыдиться своей дочери. Она помогла надеть отцу чистое белье и, взбив подушки, уложила капитана удобней. – Краем глаза я увидел, как тот поцеловал ее руки.

– Все готово, доктор, – произнесла леди. Она старалась показать, что еще полна сил и сию минуту готова приняться за другое поручение, но темные круги под глазами и осунувшиеся щеки говорили о ее крайней усталости.

– Прекрасно, миссис Харрисон, – бодро похвалил я. – Думаю, что уже пора отпустить вас.

– Я хочу быть с отцом, доктор Ранду, – возразила она. – Я очень беспокоюсь за него.

– Не стоит, сударыня, мне еще придется сделать несколько настоев, а это займет некоторое время и будьте уверены, я не оставлю вашего батюшку ни на секунду. А надобности в двух сиделках нет никакой. Ступайте отдыхать, миссис Харрисон. Даю вам слово, что отобью у лихорадки капитана Гуилхема.

Она неуверенно кивнула в знак вынужденного согласия и, поцеловав отца в щеку, ушла. Невольно я проводил ее взглядом, пожалуй, слишком откровенным и долгим, спохватившись только тогда, когда закрылась дверь. Холодея, я заметил, что капитан Гуилхем наблюдает за мной.

– Ваша дочь, сэр, достойна восторженного преклонения, – пробормотал я несколько неуклюже, и окончательно оконфузившись, добавил: – Капитан Харрисон счастливец.

Я почувствовал, что краснею, как юнец, под пристально-удивленным взглядом капитана, и поспешил вновь заняться делом. Мне было ужасно неловко, и я молил всемогущие силы, чтобы хоть как-то выйти из тупика. На помощь пришел Гуилхем, прикрыв мой «срам».

– Насколько можно судить, вы, доктор Ранду не женаты?

– Да, сэр, – выдохнул я. – Не сподобился. Вел кочевую жизнь, редко бывал в обществе порядочных женщин.

Капитан Гуилхем понимающе улыбнулся. Мое зелье, как я его называл в шутку, уже было готово и я, радуясь, что можно избежать разговора, принялся за свой врачебный долг: поднес глиняную кружку с парящей жидкостью капитану.

– Вы должны выпить это, сэр, мелкими глотками, – деловито произнес я. – Несусветная гадость, но, тем не менее, не дает лихорадке шанса.

– Спасибо, что предупредили, доктор, – ответил капитан, принимаясь за питье.

Он отважно осушил сосуд и откинулся на подушки. Больной был совершенно измотан, но я не намерен был оставлять его в покое и еще добрую четверть часа мучил пациента, прежде чем позволил ему отдохнуть.

Пока Гуилхем спал, я удобно устроился в кресле и, закутавшись в толстый плед, тоже попытался уснуть, но ночная вахта так меня растормошила, что о сне можно было забыть. Несколько раз я поднимался, не снимая пледа, чтобы проверить пульс моего пациента. Жар начал спадать.

Исполнив врачебный долг, я, подойдя к окну, посмотрел на дождь и вновь вернулся в кресло, вытянув ноги. Я думал о миссис Харрисон. Вернее сказать, отгонял мысли о ней, но они упрямо возвращались, питая мою душу призрачными мечтами. В этом была какая-то насмешка судьбы! Дожив до сорока трех лет, я не чаял, а, в общем-то, и не стремился, встретить женщину, с которой бы мог провести остаток своих дней. А теперь я влюбился в замужнюю даму! Как моряк я в достатке получил плотских утех в объятьях знойных портовых красоток, но душа моя пребывала в покое, не испытывая ни сладости встреч, ни горести разлук. Когда я считал, что жизнь моя устоялась, а любовь моя, вероятно, затерялась где-то в далеких краях, силы, коим вверено ведение наших судеб, решили развлечься и вселить в душу мою смятение нелепых надежд. Трезво осознавая безнадежность ситуации, я понял, что погибаю, и сейчас я решил немного побаловать себя фантазиями.