Элизабет Лорд - Похищенные годы

Как обычно, Дэвид забеспокоился, когда в мае Мадж в очередной раз появилась в офисе перед заседанием правления. Фредди принялся разглагольствовать о том, что она имеет право участвовать в делах фирмы как владелица второго по величине пакета акций, и Дэвид, не выдержав, резко оборвал двоюродного брата, не заметив брошенный на него полный неприязни взгляд.

Мадж дождалась, пока они закончат, и кинулась к мистеру Хоку, когда все выходили из комнаты. Но тот, пробормотав что-то о неотложной встрече, быстро обошел ее стороной и вышел, даже не дождавшись бокала шерри или виски, которые по традиции выпивались после совещания.

Дэвид постарался подойти к ней первым, но Фредди его опередил, подавая Мадж бокал с таким видом, словно она уже член правления.

Не имея возможности сказать что-либо в присутствии кузена, Дэвид решил подождать, а потом увести ее отсюда.

Следя, как они болтают с его двоюродным братом, он вдруг подумал, что эти двое неплохо смотрятся вместе. В свои пятьдесят лет Фредди выглядел не таким юным, как это могло показаться по его поведению. Он с трудом сохранял серьезность и всегда отличался легкомысленным отношением к жизни, в чем-то очень близком фривольности, так свойственной Мадж. Мадж и Летти были ровесницами. Но Летти выглядела чуть ли не на десять лет моложе, благодаря своей осанке и элегантности. И это при том, что, в отличие от Мадж, она родилась в трущобах восточного Лондона.

Мадж и Фредди весело хихикали, она положила руку ему на плечо, заглядывая в глаза. Дэвид нахмурился, но решил не обращать внимания, обернувшись к одному из коллег.

Англия была в тревоге. Немцы перевооружались в течение многих лет, в то время как англичане не стали этого делать, наивно предполагая, что такая война, как последняя, никогда не повторится. Правительство Болдвина верило в это свято, и, пока новое коалиционное правительство под руководством Чемберлена все еще терзалось сомнениями, немцы вошли в Австрию и готовились к новому броску, вероятнее всего, в Чехословакию.

Летти, как и все, жила в страхе перед новой войной. Многие ее клиенты были евреями, которые приютили у себя родственников, бежавших из Германии и других находящихся под протекторатом Германии стран. Они рассказывали страшные вещи о режиме Гитлера с его сатанинской ненавистью к их расе. К концу лета казалось, что весь этот ужас может переброситься к ним в страну.

– Они копают окопы в Гайд-парке, – рассказывала она Дэвиду, когда он зашел к ней.

В пятницу она сама ходила туда и видела ровные травяные лужайки, обезображенные длинными грязными канавами и кучами земли, набросанными в ожидании бомбардировок. Это поразило Летти больше, чем странные, овальной формы серебристые аппараты, называемые дирижаблями, которые парили над городом, прикрепленные к земле длинными стальными канатами. Летти долго следила за их почти гротескными прыжками в потоках теплого воздуха, но смеяться ей не хотелось. А потом заговорили о противогазах, и перед мысленным взором Летти снова предстали люди в окопах, задыхающиеся в клубах желтого дыма. Сейчас это могло произойти в ее собственном городе. Невероятно!

Говорили об эвакуации детей, сплетничали об увеличении призывного возраста – от восемнадцати до сорока одного. Либеральная и лейбористская партии выступили против, но вероятность принятия закона оставалась все еще велика. Летти с ужасом думала о Крисе.

Все так отличалось от тысяча девятьсот четырнадцатого года, когда страна неожиданно обнаружила себя в состоянии войны и люди ходили возбужденные, словно в лихорадке. «Война закончится к Рождеству!» – эти лозунги вновь зазвучали в ее памяти.

Но не сейчас. Война будет, в этом нет сомнения, но она коснется их всех, беспомощно наблюдающих ее приближение. «Мне страшно», – мысли Летти были только отражением страха всех женщин в стране. Она старательно избегала разговоров с Крисом, опасаясь, что неосторожно сказанное слово может заставить сына броситься на призывной пункт, как он уже почти сделал во время войны в Испании.

– Мы на краю, – говорил Дэвид, – но мне кажется, что дело не дойдет до войны. Мы не повторим ошибки двадцатичетырехлетней давности. Только глупцы ввязываются в драку, которая их не касается.

– Надеюсь, ты прав! – горячо согласилась Летти. Они стояли в парке, наблюдая за дирижаблями.

Дэвид действительно оказался прав. В начале октября премьер-министр Невил Чемберлен отправился в Мюнхен для встречи с Адольфом Гитлером и вернулся оттуда победителем. Войны не будет – ему обещал сам Гитлер. В Англии царило радостное облегчение.

– Слава Богу! – вздохнула Летти. Повинуясь общему настроению, Дэвид принес коробку конфет, которые по форме напоминали зонтики. А именно с этим предметом премьер-министр никогда не расставался, что стало его характерной особенностью. Обнаружив, что было в коробке, Летти расхохоталась, чувствуя, как тают последние льдинки страха.

Все, казалось, вошло в колею. Крис получил место в редакции «Ньюс Кроникл». Учитывая университетское образование, ему предложили работать политическим обозревателем – ничего особенного, конечно, но ему нравилось. Они с Эйлин планировали пожениться в следующем августе. У Летти был Дэвид, или, по крайней мере, половина его, так как Мадж все еще безжалостно цеплялась за мужа. Это заставило Дэвида в приступе отчаяния поклясться, что Рождество он проведет с Летти.

– А как же Мадж? – спросила она, не веря, что им удастся впервые провести праздник вместе. Летти могла поспорить – Мадж найдет способ остановить мужа, и ее ненависть к этой женщине стала еще сильней.

– Ее мы не пригласим! – Дэвид скорчил гримасу, развеселив Летти и заставив ее забыть о тревожных мыслях.

Она шутливо толкнула его на софу – новую, как и вся мебель в доме, сделанная на заказ специально для нее. Квартира была полна красивых вещей, выполненных со вкусом и очень дорогих. Это было ее единственной радостью – квартира, превращающаяся в «их» дом, когда сюда приходил Дэвид. Она наклонилась над ним, целуя, и неожиданно серьезно сказала:

– Мой Бог, я так хочу, чтобы ты был свободен, Дэвид. Я хочу, чтобы мы стали мужем и женой.

Он нежно и ласково вернул ее поцелуй, – былая пылкость ушла с годами. Но все равно Летти страстно мечтала, чтобы сидящего перед ней мужчину ей не надо было делить ни с кем, и меньше всего с его женой.

Дэвид, идущий по направлению к своей спальне, вдруг остановился и повернулся к жене, не осмеливаясь верить своим ушам.

– Что ты сказала?

Мадж одарила его двусмысленной улыбкой.

– Я сказала, что если ты хочешь развод, то можешь его получить.

Насмешливая улыбка стала шире. Она стояла, закутанная в черный шелк, одна рука элегантно касается бедра, в другой сигарета.