Татьяна Алюшина - Вальс до востребования

Мальчик Кирилл, звеня переполненным радостью и счастьем голоском, стремительно несся навстречу потерявшей его маме.

– Мама, я здесь!!! Мамочка!! – кричал и смеялся одновременно ребенок.

Ян добавил скорости движения коляске, стараясь пусть не поспеть за мальчуганом, но и не сильно-то отставать, и стал невольным свидетелем сцены встречи мамы с сыном. Подбегая к ожидавшей его маме, Кирилл раскинул ручонки в стороны, а та, наклонившись, раскинула руки ему навстречу, ожидая сыночка, и подхватила с разбегу, прижала к себе, поцеловала в макушку и гладила по спинке, снова целовала и что-то говорила, говорила…

И такая эта была чистая любовь и бесконечная радость встречи, такая…

Ян смотрел на маму с сыном, позабывших обо всем мире вокруг них, сосредоточенных в этот момент только друг на друге, и чувствовал, как разрастается теплый, щемящий комок в горле, перехватывая дыхание.

Женщина подняла голову, посмотрела на него, улыбаясь удивительной, непостижимой, самой светлой из всех в мире, какие только могут быть, материнской улыбкой мадонны, и в этот момент Ян ее узнал.

Сразу. Не потратив ни мгновения на вылавливание из памяти информации: где, когда и при каких обстоятельствах мог видеть, встречать эту женщину – не понадобилось, – узнал с первого взгляда. Даже не так. Он узнал ее даже прежде, чем сама мысль-узнавание успела сформироваться в голове. И, не отдавая себе отчета, захваченный этим узнаванием, непроизвольно, сбросил скорость движения своего кресла, а потом и вовсе остановился, не доезжая до обнимавшихся мамы с сыном метров трех.

Стаховский смотрел на нее и переживал внезапно нахлынувшие на него странные эмоции: удивление и теплую, приятную радость от неожиданной встречи. Мимолетно отметил, что она изменилась с той их далекой встречи, не внешне, нет, а что-то неуловимое, внутреннее, внешне же женщина стала даже интересней и привлекательней – или просто ему так показалось.

Как и тогда, он не мог не восхититься грацией, и неброской красотой, и той особой поразительной изысканностью, присущей этой женщине. И от этого узнавания в нем всколыхнулось что-то такое странное… и светлое, и вполне реально мужское, и… И тут он вспомнил про статус этой дамы, про то, кто она есть и с кем идет по жизни, и про то, что, пока она красиво и гордо идет по той самой своей жизни, он сидит в коляске. Вот такая расстановка. М-м-м-да.

– Мама! – звенел восторженным голосочком Кирилл, повернул голову и посмотрел на Яна. – Мы поймали Бармалея! Он сбежал, я за ним погнался! И мы его поймали!

– То есть ты, – женщина выпустила сына из объятий, пережив первые сильные эмоции и чувства ошеломляющего облегчения и бесконечной радости, сделала полшага назад и строго посмотрела на мальчика, – никого не предупредив, убежал с участка за котом?

– Ну да, – кивнул пацан, которому явно что-то не понравилось в мамином тоне, и пояснил для надежности: – Надо же было Бармалея поймать, понимаешь, он же убежал на улицу, а он тут ни с кем не знаком. Юркнул в щелочку в калитке… – Извиваясь всем тельцем, мальчонка наглядно изобразил, как именно юркнул в щелочку взбрыкнувший дурью котяра, и закончил красочное повествование: – И убежал. А я за ним.

– Кирюша, ты же знаешь главное правило безопасности: без взрослых, одному, никогда не покидать участок? – напомнила назидательным тоном мама.

– Даже если надо было поймать Бармалея? – уточнил сынок, до которого понемногу начало доходить, что что-то он сделал не очень правильно.

– Даже тогда, – подтвердила его догадки мать. – Ты ребенок и пока не можешь самостоятельно гулять без взрослых и уж тем более убегать неизвестно куда, даже не предупредив родных. Ладно, – остановила она себя, но пообещала нерадостную перспективу сынку: – Мы обсудим это позже. – И спросила теперь уже у Яна: – И где вы его поймали?

– У меня дома, – ответил тот, приветливо улыбнувшись.

– Так, – растерялась вдруг женщина, неожиданно посмотрев на Стаховского настороженным, изучающим и немного испуганным взглядом.

И до Яна только сейчас дошло, как с точки зрения матери, потерявшей ребенка, видится и воспринимается эта дурацкая история с котом-дебилом, забегающим в чужие дома к незнакомым людям, следом за которым забегает в те дома и к тем людям маленький мальчонка, и какой трагедией и бедой могла обернуться такая беспечность ребенка.

– Все нормально, – произнес он доброжелательно, но достаточно твердым тоном человека, умеющего руководить и управлять людьми, стараясь успокоить женщину: – Мы просто поймали вашего Мурзика и поспешили вернуть его и Кирилла домой.

– Не Мурзика, – рассмеялся Кирюшка, напомнив: – Бармалея. – И принялся рассказывать маме обстоятельства дела: – Мы с этим соседским дядей поймали Бармалея. Вообще-то мы не могли его поймать, потому что от меня он прятался, а у дяди нет ног, и он не может теперь охотиться и кого-то ловить. – И разъяснил ситуацию, сделавшись серьезным: – Понимаешь, у него ноги сломались так сильно, что их нельзя было уже починить, и теперь их нет. – Он снова заулыбался довольнехонько, похвалившись их совместной с безногим дядечкой сообразительностью: – Зато мы придумали приманить Бармалея. Кошачьей еды у дяди не нашлось, и колбаски тоже, пришлось обходиться кусочками телятины. – И пояснил уж до полной и окончательной ясности: – Это мясо такое. И этот соседский дядя его так: раз – и схватил ловко, и не отпускает, чтобы Бармалей снова не улепетнул. – И задорно, звонко рассмеялся.

– Не переживайте так, Марианна Викторовна, – улыбнулся Стаховский. – Все в порядке, вам не о чем беспокоиться.

– Мы знакомы? – подняла удивленно брови женщина.

– Когда-то давно мы были представлены друг другу и пару раз встречались на официальных мероприятиях, – ответил уклончиво-размыто Стаховский и дружески улыбнулся: – Вас трудно забыть. Ну а вы вряд ли меня вспомните. Впрочем, это неважно и не имеет значения.

Да, очевидно, что ни к чему сейчас конкретика, вряд ли она его помнит, те две встречи были мимолетны и на самом деле почти официальны. По крайней мере произошли они на протокольных мероприятиях, да и давно, тогда еще никакого сына Кирилла не было даже в проекте, если Ян правильно определил возраст ребенка.

Чуть прищурившись и слегка нахмурив лоб, женщина пристально всматривалась в его лицо, пытаясь что-то припомнить, и Стаховский увидел, уловил тот момент, когда изменилось выражение ее лица, озарившись легкой, нейтральной, но приятной улыбкой – она вспомнила! «Надо же, – необычайно подивился он про себя, – на самом деле вспомнила».

– Вы не правы, – позволила себе легкий намек укора женщина, – я вас узнала. Вы Ян, э-э… простите, отчество не припомню, – улыбнулась она приличествующей моменту, чуть извиняющейся улыбкой и повторила: – Ян Стаховский.