Александра Маркова - Роман с Ветром

Наряд полиции приехал на удивление быстро, взяли обоих под белы ручки, запихали в машину и увезли в каталажку. А Мария Ивановна, спотыкаясь, бежала за машиной, вытирала на ходу слезы и выла на весь квартал, умоляя отпустить ее Митеньку, ведь мальчик ни в чем не виноват…

– Игнатьев! – еще даже не расцвело, когда у решетки КПЗ появился дежурный, – На выход!

Полицейский открыл калитку и, выпустив юношу, указал рукой направление. Ветер поплелся по серому длинному коридору, руки его были зажаты в наручниках за спиной, а за ним по пятам следовал дежурный, исполняя обязанности конвоира.

– Комната 128! – скомандовал дежурный.

– Что там? – с испугом спросил юноша.

– Вопросики! – рявкнул полицейский, открыл дверь и втолкнул туда задержанного.

В небольшой комнате стоял обычный письменный стол, за которым сидел человек в штатском, напротив него стояла деревянная лавка.

– Садись, – дежурный толкнул Ветра в плечо, и тот рухнул на скамью. После чего полицейский, как-то странно, почти по военному, отдал честь и вышел, оставив мальчика наедине с человеком за столом.

– Игнатьев Ветер Игоревич, 25 августа 2000 года рождения, уроженец города Н? – человек вычитал этот вопрос где-то в своих бумагах.

– Да, – ответил юноша.

– Ну, что, ветерок, уклоняемся?

– Чего? – не понял вопроса Ветер.

– От армии, говорю, на каком основании уклоняемся?

– От армии? Я не понимаю…

Для Ветра все случилось внезапно и совершенно, абсолютно неожиданно. Нет, он, конечно, знал, что находится в призывном возрасте и военкомат посещал исправно, и об отсрочке на обучение знал. Только, почему-то, обо всем этом мгновенно забыл, когда принял решение покинуть институт.

Не вспомнил он об армии и когда в спешке кидал свои вещи в сумку, и когда прыгал в первый попавшийся поезд дальнего следования. Не одна мысль об этом не проскочила в его голове, когда он искал себе жилье в незнакомом городе, и когда устраивался на работу…

В то время в его голове не было места рациональности, им целиком и полностью владели эмоции и чувства: неразделенная любовь, ревность, обида… В силу молодости, буйства гормонов и глупости, он не мог тогда думать ни о чем другом, только о ней. Вернее о себе.

Все его существо захватила мысль о несправедливости жизни, об одиночестве, о том, что он ничем еще такого не заслужил, и наказан судьбой напрасно.

Со временем буря в душе улеглась, и жизнь потекла в обычном русле, без приключений, потрясений и зла. Дом, тренировка, работа, дом.

Заработанных денег вполне хватало на еду и жилье, но не на что-то большее, и иногда он подумывал о том, чтобы вернуться в институт, доучиться и начать работать по специальности. Только юношеская гордыня и стыд не позволяли ему повернуть назад.

Он боялся возвращаться, боялся, что снова увидит ее и потеряет рассудок. Он не мог позволить себе снова пережить это, предпочитая расслабиться и просто медленно плыть по течению.

А теперь прошлое настигло его, как всегда, внезапно и, как всегда, совсем не вовремя…

– От армии, говорю, на каком основании уклоняемся? – вопрошал военный в штатском, пристально, не мигая, глядя Ветру в глаза.

– От армии? Я не… знаю…

– Не знаешь? – кажется, военком даже засмеялся, – Не знаешь на каком основании? Или не знаешь что военнообязан?

– Я забыл…, – тихо буркнул Ветер себе под нос.

– Забыл он! Бедняжка! – комиссар встал и направился к двери, – Ну, что ж, ща вспомнишь…

Он открыл дверь и позвал полицейского, который все это время ждал в коридоре:

– Я его забираю, – сказал мужчина, указывая на парня, – Наручники снимите, и оформляйте передачу. Надеюсь, у тебя документы с собой? – он посмотрел на юношу.

– Дома…

– Не вопрос, – кивнул военный, явно ожидая такого ответа, – Заедем по пути.

Вы знаете, где находится этот Норильск? А, вот, Ветер не знал. Его направили туда намеренно с целью наказать беглеца, в этом он не сомневался. Он слышал несколько разговоров и насмешек в свой адрес от офицеров, встречавшихся им на пути.

Пока они добрались до части, они пересекли почти всю Россию. Самолетами, поездами, машинами. И в каждом промежуточном пункте им приходилось отмечаться, и каждый встречный начальник считал своим долгом пожурить беглеца и сообщить ему, что поделом ему Норильск достался.

Основной призыв уже давно закончился, так что, младший лейтенант Хатько, конвоировавший Ветра к месту службы был совсем не в восторге от этого путешествия. Но что поделать? Служба. И он, стиснув зубы, тащил мальчишку за полярный круг, иногда бурча себе под нос, что-то вроде:

– Вот, там-то ты узнаешь, что такое ветер… Познакомишься со своей семьей: стужей, морозным туманом и ледяным дождем, – а потом конвоир хихикал себе под нос, считая свою шутку очень забавной.

При этом с самим Ветром он за все время не перекинулся и словом, отдавая ему лишь короткие единичные приказы:

– Жди здесь! Стой! Садись! Вольно…

А в Норильске в самом разгаре было лето. Стояла невыносимая жара, столбик термометра поднимался днем до невиданных +14 градусов, а с окружающего его бесконечного поля дули совсем не летние холодные ветра.

Выносить такую жару без теплой кофты было довольно трудно, и Ветер, стоя на посадочной площадке у самолета, быстро понял, что в тонкой, почти прозрачной майке, ему, мягко говоря, не комфортно.

– Что, нравится тебе твой родной брат, ветер северный? Ты с ним дружи, он с тобой надолго!– лейтенант хлопнул юношу по плечу, хмыкнул и, сменив тон, скомандовал: – За мной, шагом марш!

Он двинулись к УАЗику, припаркованному на самом краю взлетной полосы аэропорта. Было нестерпимо холодно, зубы юноши уже начинали стучать, но комиссар, как будто специально, шел медленно, будто прогуливаясь по морскому пляжу.

– Разрешите обратиться? – спросил Ветер к конвоиру, выудив откуда-то из-под сознания форму обращения к старшему по званию.

– Не разрешаю, – рявкнул тот, и снова хмыкнул. Ему, как будто доставляли удовольствия страдания пацана.

«Садист» – подумал Ветер, обхватил руками озябшие плечи и поплелся следом за командиром.

Как же хорошо было в машине, тепло и комфортно. УАЗик, несмотря на свою убогую подвеску, перемещался по разбитому асфальту довольно плавно, проглатывая практически все колдобины и кочки на неровном, проеденном морозами дорожном полотне.

Ветер пытался смотреть в окно, но, насколько хватало глаз, простиралась безжизненная равнина, покрытая скудной пожухлой травой. За весь путь, ему не удалось разглядеть ни одного дерева, зато он насчитал штук десять заводов с дымящими трубами, появляющихся то там, то тут на горизонте.