Татьяна Варсоцкая - Ключ от счастья

Клавдия с раннего детства полюбила уединение и чтение, что помогло ей сейчас переносить разлуку с родными. Во дворце была неплохая библиотека, и женщина часто брала свитки в сад, где читала, расположившись на скамейке среди миртовых деревьев. Особенно здесь было хорошо, когда мирты расцветали, – благоухание белоснежных цветков наполняло сердце женщины радостью и спокойствием.

По вечерам, если мужа не было дома, лежа в просторном триклинии и наслаждаясь сладким фалернским вином, она провожала солнце, опускающееся в море.

Как и всем женщинам, Клавдии нравилось покупать наряды и украшения, которые она надевала во время редких выходов в театр. Хоть Клавдия и не жаждала общения с местным обществом, высокий статус обязывал их семью принимать гостей и наносить ответные визиты.

Так, в хозяйственных заботах и тихих удовольствиях протекала жизнь молодой женщины. Она чувствовала бы себя полностью счастливой, если бы могла родить ребенка. Но две беременности прервались на ранних сроках, после этого Клавдии больше не удавалось зачать. Она знала, что другой мужчина уже давно развелся бы из-за этого со своей женой, но только не Гай. Он считал, что большинство современных римлянок слишком распущены, думают только о нарядах и развлечениях, вмешиваются в дела мужа. «Где я еще найду такую умную, красивую и кроткую жену?» – отвечал ей Гай, когда она в слезах после очередной неудачной попытки забеременеть просила мужа отвести ее к родителям и найти себе другую жену. Благодаря поддержке Гая, Клавдия со временем успокоилась и решила довериться богам, чтобы они сохранили ее семью и подарили им дитя. Она каждый день молилась своей любимой богине Юноне. Клавдия не любила насилие и кровопролитие, поэтому из всех богов она предпочитала Юнону, которая не требовала крови жертвенных животных, а принимала в дар цветы. Клавдия велела соорудить в саду небольшой алтарь, куда каждый день приносила свежий венок из цветов.

Когда вернулся Гай, Клавдия была в саду, где умоляла Юнону о скорейшем возвращении мужа из поездки по провинции здоровым и в хорошем расположении духа. Прибежала ее любимая рабыня Авигея и доложила, что приехал хозяин. Клавдия поспешила во дворец. Гай был уставшим и озадаченным, поэтому женщина не стала докучать ему вопросами. Холодно поцеловав ее в щеку, он отправился в роскошную дворцовую баню, потом велел подать ужин. За ужином, увидев, что после жареной свинины и бокала неразбавленного вина муж повеселел, Клавдия рискнула спросить о делах. Гай нахмурился, в нескольких словах рассказал, что в Иерусалиме назревал мятеж, преступников казнили. Потом поднялся, поцеловал ее и, пожаловавшись, что очень устал, отправился в свою спальню.

Марк проснулся, как всегда, без будильника. Он посмотрел на наручные часы, которые лежали на тумбочке возле кровати: половина седьмого. Было еще рано, но он никогда не любил валяться в постели, даже по воскресеньям, а сегодня был обычный рабочий вторник. Пока в чайнике грелась вода, он быстро принял душ, насыпал корм в миску для Матильды, молотый кофе в чашку для себя. Кошка дремала на своем любимом месте – на холодильнике. Услышав звук насыпаемого в пластик сухого корма, она зевнула, потянулась, потом спрыгнула позавтракать. Лиза еще спала. Пронзительно засвистел чайник, Марк быстро выключил его, чтобы не разбудить жену. Заливая кофе еще кипящей водой, он подумал, что сегодня вечером надо поговорить с Лизой: ей надо бросить курить, заменить кофе на чай, больше есть фруктов, гулять, а не сидеть часами у монитора компьютера. Лиза ждала ребенка. От мысли про сына или дочь хотелось петь и танцевать. Тщательно прожевав свой бутерброд с сыром и запив его кофе с молоком, слегка дернув недовольную Матильду за хвост, Марк вышел из дома. Семь часов десять минут.

На улице было почти безлюдно. Тихо и безветренно, снежинки плавно опускались город. На работу – в реабилитационное отделение городской больницы – Марк ходил пешком, всего тридцать минут ходьбы – зачем ждать автобус или брать машину. Зарабатывал он немного, но ему нравилось то, чем он занимался, да и хватало им с Лизой на жизнь. Возможно, когда родится малыш, придется брать ночами подработки на скорой помощи. Сейчас он чувствовал себя совершенно счастливым человеком: он занимается любимым делом, его девушка ждет ребенка, скоро новогодние и рождественские праздники. Марк улыбался, думая об украшенной ели, мандаринах, бумажных снежинках на оконных стеклах.

С экрана большого телевизора, висевшего на стене в палате №13, девушка с безупречной прической и такой же дикцией на фоне шестицветных флагов под сапогами полицейских рассказывала об очередном разгоне несанкционированного парада. Две пары глаз внимательно смотрели на экран – в палате лежали два мальчика, один из которых был хорошо знаком Марку, так как часто проходил реабилитацию.

– И как ты относишься к гей-парадам? – улыбаясь, спросил Марк у Антония. Антоний – это маленький взрослый человек. Ему двенадцать лет, но он часто болел и много читал, отчего рано повзрослел.

– Я никогда не был на гей-парадах, поэтому не знаю, как к этому относиться. Вот военные парады видел. Мне не нравится, когда по городу ходят танки, даже если это танки нашей армии. Оружие – это всегда боль и смерть.

Антоний много знал о боли. После первого ультразвукового исследования его маме предложили сделать аборт. Она отказалась. Отказался и папа Антония, от него и от мамы. Поэтому во время тяжелых родов у двери родильного зала с розарием в руках сидела одна бабушка. Из больницы домой они вернулись только через шесть месяцев после двух операций – на гортани и на легком. Зато он смог дышать самостоятельно. Через год была еще одна операция по восстановлению кишечника. Были и другие проблемы. Но Антоний с мамой и бабушкой боролись. И победили. Сейчас Антоний был почти здоровым ребенком, только нуждался в ежегодной реабилитации.

– А знаешь, ведь мы с тобой тезки – меня зовут Марк Антоний.

– Тебя назвали в честь Марка Антония?

– Ага, моей маме очень понравился фильм про Клеопатру.

Антоний громко засмеялся, обнажая свои желтые, немного кривые зубы. Марк тоже не удержался, захохотал, глядя на мальчика. Вряд ли Антоний смотрел фильм про Клеопатру, но с историей Древнего Рима был знаком, несомненно.

– Хорошо хоть не Цезарем, – сказал Марк.

Они снова рассмеялись.

– Ну, начнем очередной курс лечения?

– Начнем, – радостно ответил Антоний.

Дети любили Марка, а он любил свою работу и пациентов, и считал, что недостаточно хорошо сделать массаж, но надо найти для каждого слова, ободряющие или утешающие, дающие надежду на выздоровление.