Линда Джонсон - Его женская тайна

О прошлом Валентина ничего не было известно. Он не участвовал ни в каких сборищах или форумах, даже когда они проводились он-лайн, вел затворнический образ жизни. У него не было друзей. Говорили, что он одинаково не смотрит ни в сторону мужчин, ни в сторону женщин. Этакий современный «граф Монте-Кристо».

Лика провела за ноутбуком несколько часов, но так и не смогла ничего раскопать. Предполагали, что он – сирота. Его точный адрес никто не знал. Общаться он не любил.

В общем, человек-загадка.

Загадки Лика не любила. Ее нелюбовь, конечно, ничего не изменила бы в этом случае, если бы не одно но: Валентин Андреевич Антипин мог оказаться самым настоящим маньяком. А Лика – его жертвой. Как он там писал недавно на форуме? «Жизнь многому меня научила, в том числе и быть незаметным» ?

Лика нахмурилась: страха она не чувствовала. Шатен на фото не вызывал негативных эмоций, того же недоверия. Отцу и брату рассказывать было нельзя. И что теперь? Делать-то что-то надо? Вдруг и правда маньяк?

Лика несколько секунд задумчиво потарабанила пальцами по столу, затем потянулась за мобильником и набрала бывшую одноклассницу:

– Кать, привет. Я, ага. Кать, твой брат все еще работает в полиции? Нужен, ага. Нет, проблем нет. Скажем так: пара вопросов делового характера. Дашь телефончик? Угу, спасибо.

Запомнив номер, Лика набрала его, глубоко вздохнула и приготовилась к не особо легкому разговору.

Лекс: Ты что?!

Тол: В смысле, «преподавать»?! У тебя образование-то есть?

Вал: *грустный смайлик*. Обижаете. Я сейчас третье высшее получаю. Все три – заочно или дистанционно.

Тол: Ну хорошо, прости. Образование есть. Но мозги-то где? Ты сам писал, что при виде нее у тебя сносит крышу. Куда ты собрался?

Лекс: Тол прав. Какие лекции? Она – рядом. Возле нее – другие мужчины. Хочешь сказать, ты выдержишь?

Выдержит ли он? Валентин не знал. Но и находиться постоянно вдали от нее, не иметь возможности услышать ее голос, вдохнуть ее запах… И так, и так получалась настоящая пытка. И поэтому когда ему вчера позвонили и предложили прочитать лекции у студентов ее вуза, в ее группе, он воспринял это предложение как знак судьбы.

Валентин вернулся к ноутбуку.

Вал: Я и так веду жизнь затворника. Её вижу пять-семь минут в сутки в лучшем случае. Я устал так жить.

Лекс: Ты же все равно ничего ей не скажешь. Смысл в таких мучениях?

Смысла Валентин не видел, как и не был уверен, что выдержит длительное пребывание в многолюдной аудитории. Страх перед толпой все еще был силен, несмотря на работу психотерапевта. Но Валентин хотел, пусть и ненадолго, что-то поменять в своей жизни.

Несмотря на тяжелую судьбу, Валентину несколько раз крупно везло именно тогда, когда он совсем отчаивался.

Первый раз за год до его выпуска из детдома сняли и посадили директрису, за мошенничество с квартирами детдомовцев. Новая директриса опыт «старой» учла, и Валентину досталась плохонькая, но однушка. В ней он и жил первые два года, пока работал на износ, чтобы хоть что-то заработать. Дворник, грузчик, мойщик полов – кем он только ни был. Потом – продажа однушки, переезд в другой город, побольше, поближе к «цивилизации». Там Валентин снял другую однушку и в двадцать лет поступил на заочное в университет. Учеба, работа, по вечерам – общение на форуме – на барахолке нашелся дешевый ноутбук.

Слог и грамотность Валентина оценил редактор местной газеты. И в двадцать два Валентин начал писать очерки, а затем и статьи. Платно.

Скопив достаточно средств, Валентин переехал уже в этот город, здесь увидел ее, свою единственную любовь. И вот теперь собирался читать лекции на ее курсе.

Смирнов Антон Валерьевич, брат бывшей одноклассницы Лики, высокий широкоплечий брюнет с синими глазами и сводящей с ума многих девушек с улыбкой, сидел за столиком в ресторане напротив Лики и задумчиво барабанил пальцами по столешнице.

– Трудную ты задачку задала, – наконец, произнес он, – с одной стороны все чисто. Валентин Андреевич Антипин действительно существует. У меня есть данные и его паспорта, и свидетельства о рождении. И даже подтвержденный запрос из роддома на руках. Да, они приняли роды у девушки «с улицы», да, она написала отказ, да, ребенок был отправлен в детдом.

– А с другой? – когда Антон замолчал, уточнила Лика.

– А с другой… Никто его не помнит в детдоме. Вроде и немудрено: прошло двенадцать лет.

– Всего-то?

– Там за последние годы вскрылось несколько не особо приятных историй… Старых работников уволили. Молодые ведут себя почти идеально.

– А документы?

– А нет документов.

– Как это? – не поняла Лика. – Когда нас выпускали из школы, была куча документов. На каждого характеристика…

– Знаю, – хмыкнул Антон. – Но в архиве на него нет ни единой бумажки. Только в их записях упоминается, что он у них жил и учился.

– А одноклассники?

– За такой короткий срок?

Лика вздохнула:

– Он у нас завтра будет пары вести.

– И? Что в этом такого страшного?

– Не знаю… Антон, понимаешь, он какой-то… Странный, что ли…

– Ты с ним ни разу не виделась. Лика, что я еще не знаю?

Лика прикрыла глаза. Она не рассказала всего, да и не хотела бы. Но открываться отцу или брату она хотела еще меньше.

Следующие несколько минут она рассказывала о своих подозрениях, о форуме, о таинственном Вале.

– Закрытый форум с непонятными людьми? Знаешь, если бы я услышал это раньше, точно ничего проверять не стал бы… Слишком мистично и неправдоподобно звучит. Отцу сказать не хочешь?

Лика помотала головой:

– Это охрана сутки напролет, невозможность спокойно вздохнуть… Блин, да я два года назад, когда ему угрожали, чуть с ума не сошла!

– А теперь рядом с тобой может бродить маньяк. Лика, он реально психически ненормальный. И если Антипин и Вал – одно лицо, я бы не советовал тебе идти завтра на лекцию.

Лика вздохнула: да, страшно, но ведь и интересно!

К первой в своей жизни лекции Валентин готовился долго. Подобрав материал, он снова и снова вспоминал те два выступления перед большой аудиторией, – журналистами и редакторами – которые произошли несколько лет назад, твердил себе, что это не будет ничем отличаться от тех… Твердил и боялся, до дрожи боялся появиться перед ней, той единственной, ради которой согласился вести данный спецкурс. Культурология. Якобы. «В рамках спецкурса вы можете говорить о том, что близко лично вам, о темах, поднимаемых в ваших статьях», – услышал будто наяву Валентин голос того знакомого, который «сосватал» его вузу.

Валентин мрачно усмехнулся: о том, что близко лично ему, он точно никогда не заговорит. Не с кем. Что же касается тем, понимаемых в статьях… Там, скорее всего, нужно вести курс права. «И его нарушений», – добавил про себя Валентин, закончив одеваться. Критическим взглядом осмотрев себя в зеркале в зале, он покачал головой: надо было подбирать одежду попроще. Эта выдавала в нем прилично зарабатывавшего человека.