Алла Полански - Сначала

– Я покажу тебе нашу настоящую жизнь, – я резко остановилась, отчего Стефано неожиданно упёрся мне в грудь. В его глазах отчётливо читалась смесь восхищения с желанием. Тяжело дыша, он несмело обнял меня за плечи. Я же, сделав вид, что не заметила его жеста, лукаво улыбнулась. – Ты давно ездил в метро?

И, не дав возможности ответить на поставленный вопрос, тут же направилась к ступенькам в подземку метрополитена.

Шум приближающегося поезда поднимал уровень адреналина в крови. Стефано с удивлением оглядывался по сторонам. Удивительные лепнины, стеклянные витражи и витиеватые колонны создавали ощущение праздника. Осматриваясь вокруг, он выглядел ребёнком, которого впервые взяли на экскурсию.

– О, bellezza! У вас все станции такие? – удивлённо спросил Стефано, поражаясь представленным великолепием.

– Не все. Есть и не такие красивые, – пожав плечами, ответила я.

– И куда мы едем? – Удобно устроившись около поручня, поинтересовался Стефано. Галантно ухватив мой локоть, он придерживал меня на крутых поворотах и во время торможения поезда на станциях.

– Не знаю. Сейчас решим… – с улыбкой ответила я. – Ты же хотел приключений?

Мне нравилось ощущать своё превосходство над Стефано. Всегда уверенный мужчина, он сейчас с интересом оглядывался по сторонам, рассматривал людей, рекламы на стенах поезда. Иногда хмурясь, он внимательно наблюдал за пассажирами, стоявшими и сидевшими возле нас.

– Ты хотела показать мне счастье? Prego! Неужели ты думаешь, что хоть кто-то из этих людей по-настоящему счастлив?

– А ты действительно считаешь, что для счастья надо иметь миллион долларов в кошельке? – я с сарказмом отбила недоумённый взгляд мужчины. – Найди здесь счастливого человека. Но смотри не глазами. Почувствуй это душой.

Стефано пристально всматривался в толпу. Безликая на первый взгляд, она стала приобретать массу оттенков, замешанных на молодости и старости, любви и страсти, юности и детстве.

Бедность старика, стоявшего в углу разительно отличалась от роскошества его соседки. Она презрительно отодвинулась от бедняка, не желая прикасаться к нему своей длинной норковой шубой. Он же, видимо, обладая немалым чувством юмора, деланно зашёлся кашлем, стараясь ещё больше напугать соседку.

Парнишка в ядовито-оранжевой спортивной куртке давился со смеху, наблюдая за этой картиной. Взяв за руку девчонку, он попытался привлечь её внимание, чтобы поделиться с ней этой шуткой. Но ей было не до того. Заправив светлые волосы за уши, она размашистым почерком записывала что-то в блокнот, лежавший на её коленях. Периодически поднимая голову вверх, она обдумывала дальнейшую фразу и снова опускала остро заточенный карандаш на бумагу. Напротив них мама пыталась урезонить своего ребёнка, который пинал ногой стоящего рядом парня. Тот, надев наушники, не обращал внимания на малыша, лишь покачиваясь в такт звучавшей музыке из динамиков.

Так похожи друг на друга. Но такие разные.

Очередная станция за окном заставила пассажиров заволноваться. Расталкивая друг друга, они поспешили на выход. А те, кто остались, пытались занять место поудобнее, пока в вагон не зашла новая порция людей. Приятный, с хрипотцой, голос диктора, предупреждающий о закрытии дверей, влился в общую какофонию звука. Вот-вот захлопнувшиеся двери вдруг остановились под напором девушки, которая с трудом смогла попасть в вагон. Встав у перил, она прижимала руку к сердцу, пытаясь замедлить его быстрое биение. Еле отдышавшись пассажирка поправила сумку на плече и откинула облако рыжих кудрей назад. Глаза горели ярким огнём, лицо освещала яркая улыбка, подчёркнутая алой помадой. Казалось, её энергия могла повлиять на каждого, кто был тут. Надо было всего лишь посмотреть на неё. Улыбнуться ей в ответ. Проехав всего две станции, девушка выпорхнула из поезда и быстрыми прыжками стала подниматься по движущемуся эскалатору. Спустя мгновение она и вовсе скрылась из глаз. Остался лишь лёгкий аромат парфюмерии с нотками цветущих лилий, исходивший от неё.

Наконец, Стефано смог заговорить.

– Ragazza… Вот она действительно счастлива… – вопросительно посмотрев на меня, он ждал моей реакции.

В ответ я лишь улыбнулась:

– Нет, Стефано. Тут каждый счастлив. Счастье у каждого своё. Просто та юная особа, что так заворожила тебя, не боится его показывать. Она делится с каждым, кто хочет и может оценить её подарок. Она из тех, кто помогает каждому немощному. Чем угодно: от улыбки до всего, что есть у неё в кошельке. Только не каждый ценит такие подарки. – Обведя взглядом оставшихся пассажиров, я продолжила свой монолог: – Посмотри на вон ту девушку. Да-да, в шубе. Я видела, что она тебе не понравилась. Да, она не из тех, кто может бескорыстно помочь бедному. Да она и сама не богата. Просто ей хочется таковой казаться. Она обозлённая. Уставшая. Она очерствела. Её бросил муж. Но ей есть ради чего жить. Ребёнок. Скорее всего, дочка. Хотя, может, и сын. А это уже счастье…

– Ты её знаешь?

Поймав удивленный взгляд Стефано, я поспешила объяснить:

– Нет… Она сама всё рассказала. Только что. Пара моментов выдали её. Посмотри на её руки. Уставшие, в мелких ссадинах и с сухой кожей. Она не носит украшений, но на одном пальце остался след от кольца. На безымянном пальце… Видимо, летний загар не успел исчезнуть до конца, а само украшение снято лишь недавно.

– А ребёнок? Откуда такая уверенность? – Стефано, затаив дыхание, слушал меня дальше. Я уверенно разматывала нить судьбы совершенно постороннего мне человека.

– Люди либо восхищаются детьми, либо просто их не замечают. Но только мать может смотреть на чужого ребёнка оценивающим взглядом.

***

Свежий морозный воздух охватил нас резким потоком. Снег искрился под солнечными лучами, заставляя глаза жмуриться и прятаться от яркого света.

– И куда мы приехали? – Стефано, сложив руки на уровне груди, вопросительно посмотрел на меня.

– Мы? В парк. Что тебе показывать в этом городе? Ты его уже лучше знаешь, чем свой. Я просто хочу погулять…

– Где ты научилась так анализировать людей? – не удержался от вопроса он. Мы медленно прогуливались по заснеженным дорожкам парка. Снежная холодная зима, наконец, отпустила свою хватку, даря возможность насладиться всеми прелестями холодной поры года.

– Не знаю. Просто был тяжёлый период жизни, когда хотелось сбежать ото всех и каждого, – тяжело выдохнула в ответ. Сложно было приоткрывать занавес себя настоящей, особенно, если столько лет я заставляла своё сознание всё хранить в тайне. – Бывало, садишься на конечной в троллейбус и колесишь на нём по городу. Одни попутчики сменяются другими. Кто-то ругается, кто-то мирится, кто-то влюбляется, а кто-то такой же одинокий, как и ты. Наверное, тогда и научилась…