Лана Муар - Стервочка Лиса

И действительно. Я при всем желании не смог вспомнить, когда вот так с кем-то сидел. На крохотной кухне, где до всего можно достать не вставая. Чертовски напоминает поезд с его комнатушками-купе. Такая же теснота, незнакомые люди, с которыми ехать несколько дней, а потом разбежишься. Ностальгия проснулась что-ли? Да если и так, черт с ней с ностальгией.

– Предлагаю за случайности, – произнес я, поднимая свой стакан. – Если бы не ваша помощь…

Коротко звякнуло соприкоснувшееся стекло, и взгляд мартышки чуточку потеплел. По крайней мере мне так показалось.

Еще до встречи с Мироновой я уяснил одну простую истину. Если хочешь узнать, что человек из себя представляет, просто напои его. Алкоголь развязывает язык лучше любой сыворотки правды. Главное, не переборщить с вопросами, подкрепленными стопочкой, и не перешагнуть за грань, когда человек начнет откровенно вырубаться. Для достижения этого состояния бутылки виски на троих было маловато, а для установления лёгкой развязанности в самый раз. Тем более, что после четвертого тоста, мартыха сама стала распрашивать кто я и с чем меня едят. Вернее, за что чуть не уконтрапупили. Язык сломаешь пока выговоришь эти ее словечки. Интерес все же наружу выбрался, как ни крути. Сидит, глазками своими сканирует, ресничками хлопает, принюхивается и носик морщит каждый раз как выпить собирается. Забавно так. Черт, прицепилось же. Мило морщит. Мило. Ну вот скажи, на кой черт ты вискарь нюхаешь? Что ты в нем хочешь почувствовать, сомелье диванный? Смех да и только. Покрутив в пальцах стакан, я поднес его к носу, втянул воздух и оглушительно чихнул, едва не облив вискарем Павла.

– Будь здоров, – сказал он.

Я кивнул не в силах ответить, чихнул снова, а мартышка, стерва, замахала рукой и засмеялась:

– Расти большой, – задыхаясь от хохота, прохрюкала она и захохотала пуще прежнего. – Ой, мамочки!

Посмотрела на меня из-под ресниц, и я поплыл.

Сперва справа раздался кашель. Не деликатное покашливание, когда решают намекнуть, что чьи-то взгляды слишком затянулись, а именно кашель. Сдавленное перханье подавившегося человека. И сразу же телефонный звонок. Тревожный и требовательный. Одной рукой я хлопнул по спине покрасневшего Павла, другой подхватил трезвонящую трубку и пошел в комнату.

– Да.

– Лис, десять минут на сборы. Машина у подъезда.

– Спускаюсь.

Лиховецкий прекрасно знал, что выделенных десяти минут мне хватит с лихвой: вытащить из-под дивана сумку, закинуть в нее ноутбук и спуститься в тапочках вниз – минуты три от силы.

– И он сбежал, так и не попрощавшись, – протянула за моей спиной Забава.

– Ещё скажи, что скучать будешь, – пробурчал я, застегивая молнию на сумке. Поднял ее и развернулся, чтобы увидеть улыбку на лице. Стерва, одним словом.

– Даже адресок не чиркнешь? – спросила она и засмеялась.

– Письма писать собралась?

– Ага. Мелким почерком, – кивнула, а потом фыркнула. – Обойдешься. Не в этой жизни, Пупсик.

– Не беси меня, мартышка.

– Пупсеночек, – нарочито елейно пропела Забава, хлопая ресничками.

И у меня от показушной милоты, абсолютно не вяжущейся с этой стервой, в голове щелкнуло. Я даже не услышал, как хлопнулась на пол сумка – в ушах зашумела закипающая кровь. В два шага преодолел разделяющее нас пространство и прижал к стене, сжав подбородок Забавы пальцами:

– Придушу, – прохрипел я, смотря в ее смеющиеся глаза. – Ещё раз так назовешь и точно придушу. Поняла?

– Грабли свои убрал, если хочешь отсюда на своих двоих выйти, – прошипела она в ответ и, когда я убрал руку, медленно процедила, – Пупсик.

Как же у меня внутри все заклокотало. А Забава даже не подумала извиниться или хотя бы отвести взгляд. Стоит, смотрит с вызовом, словно проверяет на прочность. И самый смех, мне это нравится. Нравится, черт побери. До такой степени, что захотелось прямо сейчас смять ее губы в поцелуе и с треском разорвать ее халатик, прижав к стене поднятые руки. Перед глазами вновь поплыла картинка, где она будет до крови кусать мои плечи и хрипло стонать в ответ на каждое движение. Настолько яркая и физически ощутимая, что мне пришлось рывком выдернуть себя в реальность. Поплыл ты, Лис, как пить дать поплыл. Еще и едкая улыбочка – подтверждение. Стерва!

– Живи, – бросил я так, словно мое великодушие в последний момент решило заменить смертный приговор на помилование.

Поднял отброшенную сумку и пошел к дверям. Махнул на прощание ладонью Павлу, на последних каплях самообладания удержавшись от того, чтобы не хлопнуть дверью. Еще не хватало показать мартышке, что я психую.

– Елисей Гордеевич.

Один из охранников стоявших на площадке перехватил из моих рук сумку, а второй протянул бронежилет. Ненавижу эту сбрую, но сейчас натянул ее без препирательств – хотелось как можно быстрее оказаться там, где никто не будет капать мне на нервы ежесекундно.

– Мы выходим.

Стандартная процедура. Один охранник спускается передо мной, второй бдит за тылами. Сегодня это Дюк и Бык – парочка Твикс. Внешне похожи, как две капли воды, но ни разу не родня. Хотя этот вопрос до сих пор обсуждается, когда они заходят в качалку. Пацаны с самого момента появления в моей охране держатся вместе, что только подкидывает дополнительных вопросов об их родстве. Что говорить, если даже я Лиховецкого напряг пробить возможные похождения одного из отцов парней на сторону. Но нет. Левая и правая палочка Твикс были заделаны на разных заводах. Просто у природы свои очень своеобразные шутки.

Оказавшись внутри автомобиля, я кивнул Сереге и Лайку, сидящему за рулем, и с удовольствием начал рвать липучки на бронике. Справа, на подушке сиденья, лежала плечевая кобура с моим любимчиком внутри. Батя, как и я, не мог представить себя без ствола, но именно этот Дезерт Игл дарил мне ощущение безопасности и как влитой лежал в ладони. Большая пушка для большого дяденьки. Выщелкнув магазин и проверив ход затворной рамки, я довольно хмыкнул и, собрав обратно, сунул Орла в кобуру. Лев снова в строю и готов к бою.

– Лайк, как нога?

– Царапина. Виктория Александровна пару швов наложила по привычке, а так все нормально.

– Ясно, – кивнул я и переключился на сбшника, – Серега, к чему такая срочность? Сам говорил, пару дней здесь мариноваться.

– Результаты вскрытия пацанов пришли, – ответил он, протягивая несколько листов с зубодробительно мелким текстом и четыре фотографии.

Отложив в сторону нечитаемое в таких условиях творчество паталогоанатома – Лайк гнал машину словно за нами несся вприпрыжку сам дьявол, – я стал рассматривать снимки. И они мне не нравились. Очень не нравились. Два аккуратных входных отверстия, по одному на каждого из моих уже бывших охранников, красовались ровно напротив их сердец. Стреляли явно не из пукалок, с которыми выскочили из микроавтобуса камикадзе Палина – из таких пробить броник не получилось бы при всем желании. Да и подъехали они сзади, а парней положили ещё в машине. Направление стрельбы немножечко не совпадает. Я бы сказал, очень не совпадает. Ну и фотографии пуль, извлечённых из тел, даже не специалисту давали понять, что они ни разу не пистолетные.