Анатолий Арбузов - Как предать наглеца забвению

– А давайте поедем в ресторан? В вашем присутствии я уже не чувствую себя таким одиноким. Вы мне поможете скрасить мой скромный обед.

Было всего часов десять утра— время для обеда, прямо скажем, раннее. Однако Риту это не смутило.

– Хорошо, – радостно согласилась она, мигом забыв и о своих занятиях, и о мрачном утре, и, увы, об оставшемся дома Викторе.

Впрочем, дома Виктор как раз не сидел. Вместо этого он отправился на улицу, чтобы совершить небольшую прогулку— разумеется, в сторону, противоположную той, в которой находилась его работа. По иронии судьбы, примерно через полчаса мимо него проехал лимузин Швайнштерна, в котором восседала счастливая Рита, незаметная за темными стеклами машины. Сама девушка тоже не увидела Виктора,да и Швайнштерн не обратил на него никакого внимания. Сам же Виктор только проводил лимузин взглядом и побрел дальше.

Всю прогулку он прокручивал в голове вчерашний разговор с шефом.

– Что ты творишь?! – спросил шеф, едва они вышли из операторской. Он говорил спокойно, но по его лицу было видно, как он взбешен.

– Швайнштерн – бездарность! – запальчиво воскликнул Виктор.

– И?.. – поинтересовался шеф.

– Я не хочу с ним работать.

– Ошибаешься, Витюша: это он теперь вряд ли захочет работать с тобой, а также и со всеми нами.

– Геннадий Петрович… – начал оправдываться Виктор.

– Да ты хоть знаешь, сколько денег он нам готов отвалить за эти чертовы записи?! – взревел шеф. – Я же предупреждал! Этот контракт очень важен для нас. А ты, со своими идиотскими принципами, нас подставляешь!

– Да знаю я! – с досадой отозвался Виктор. – Но этот олух вообще не умеет петь. Даже в ноты не попадает!

– Да мне все равно, куда он там не попадает! Хоть струей своей в писсуар – мне до лампочки! Главное, что он нам платит за свою халтуру. И мы, Витюша, очень нуждаемся в этом бабле. Поэтому мы заткнем и свои уши, и твое воспаленное самомнение, вернемся в студию и продолжим записывать все это дерьмо!

Виктор подавленно молчал, упрямо глядя в пол.

– Ладно, – смягчился шеф, ошибочно принимая его молчание за раскаяние. – Тебя бы следовало уволить. Но ты лучший наш оператор, поэтому на первый раз прощается. Швайнштерна допишет Рудик. А ты сегодня и завтра лучше побудь дома, чтоб не попадаться ему на глаза. Отпуск, само собой, за свой счет. Премии в этом месяце тоже не будет, увы. Все, собирай вещи и уходи. И девицу свою прихвати. Нечего их сюда водить! Тоже мне, цирк нашли!

Шеф подтолкнул Виктора к входу в операторскую. Не говоряни слова, Виктор отправился за вещами. Он понимал, что перегнул палку, но виноватым себя не чувствовал. С его точки зрения, он просто старался выполнять свою работу хорошо, а разговор, подслушанный Швайнштерном, – не более чем просто случайность. Конечно, ему следовало сразу извиниться, а не вступать в перепалку с артистом, но уж очень Виктору не нравился ни сам Швайнштерн, ни его песни.

Гуляя, Виктор сожалел только о том, что вся эта неприятная сцена произошла в присутствии Риты, и дал себе слово обязательно поговорить с ней, когда она вернется с учебы.

Виктор присел на лавочку и, пригревшись на солнце, даже немного задремал. В кармане затренькал телефон. Это звонил Рудик.

– Ты где? – поинтересовался напарник.

– В отпуске. За свой счет.

– Из-за вчерашнего?

– Вроде того.

– Представляешь, условились вчера с этим… – Тут Рудик вставил крепкое словцо. – А он не пришел. Сидим, ждем его, как идиоты.

– Сочувствую.

– В общем, звонил его продюсер. Сказал, сегодня Швайнштерна не будет. Шеф не в духе, на всех орет. Так что тебе, и правда, лучше побыть дома.

– Да я и не собирался приходить.

– И не надо. Ну, да ладно. Пока.

– Пока.

Виктор взглянул на часы и присвистнул. Был почти полдень. Однако ж, спал он, выходит, долго. Телефон снова зазвонил. На этот раз это оказался шеф.

– Витюш, «приятель» твой новый, говорят, занемог, авот других клиентов писать надо. Дел невпроворот. Ты бы подъехал, а? А в отпуске побудешь завтра, когда Рудик будет записывать эту мартышку.

– Хорошо, Геннадий Петрович. Я подъеду минут через сорок.

– Добро, добро… Ты… это… Не злись на меня.

– Все в порядке! – Настроение Виктора улучшилось. – Скоро буду.

– Жду. – Шеф повесил трубку.

Рита была счастлива. Вчерашний день и сегодняшнее утро казались ей неприятным сном. Вместе со Швайнштерном они сидели в его же ресторане совершенно одни, если не считать официанта, услужливо подливавшего вина в бокалы. Едва артист и Рита появились на пороге, администратор бросился их встречать, улыбаясь и не забывая отпускать комплименты в адрес девушки. По желанию Швайнштерна ресторан тут же закрыли для посетителей. Этот жест произвел глубокое впечатление на Риту, никогда раньше не бывавшую в подобной ситуации. Поначалу ей было неловко, но обаяние Швайнштерна и выпитое вино постепенно делали свое дело.

– Понимаете, мне бывает так грустно, когда я возвращаюсь домой после выступления, – продолжал артист разговор, начатый в машине.

– Почему? – выдохнула Рита.

– Но ведь у меня никого нет! Давайте на «ты»?

– Ну, конечно!

– Видишь ли, Маргарита…

– Можно просто «Рита».

– Да, Рита… Хорошо. Так о чем я?

– О том, как ты возвращаешься домой.

– Ах, да! А там, понимаешь, никого. Даже прислуга разошлась по домам.

– А разве тебе не хотелось познакомиться с какой-нибудь девушкой? – Рита с замиранием сердца ждала ответа.

– Да! И не раз. Но, видишь ли, всем им нужен не я, а мои деньги.

– О! Я так и думала! Знаешь, в мире столько наглых и хитрых девушек, – посочувствовала Рита.

– К сожалению, это так, – вздохнул Швайнштерн и совсем сник.

– И что? Так ни одной не нашлось?

– Увы. Ни одной. – Казалось, Швайнштерн сейчас заплачет.

Рите сделалось неловко. Не зная, что предпринять, она легонько с сочувствием коснулась руки артиста. Тот мгновенно сжал ее ладонь и сказал с жаром:

– Но я не сдаюсь! Нет! Я верю в то, что однажды найду ту, единственную, о которой мечтал всю свою жизнь!

– О! – воскликнула Рита.

– Но пока не нашел. – Швайнштерн отнял свою руку и откинулся на спинку стула. – Попробуй вот этих мидий. Они восхитительны!

Рита машинально взяла в руки вилку и принялась послушно жевать мидию. Вкуса она не чувствовала. Душа ее пребывала в смятении. Зачем Швайнштерн пригласил ее? Они едва знакомы. И зачем рассказывает ей о своей личной жизни? Неужели потому, что Рита ему не безразлична? От этой мысли у девушки потеплело на душе, но она тут же вспомнила последнюю фразу Швайнштерна, и ей стало грустно. Артист внимательно наблюдал за ней.

– Нравится?

– Что? – не поняла Рита.