Антонина Трофимова - Прощай, корона одиночества!

– Сюсеньки-мяусеньки, дай пощупать твои прелести. Чего ломаешься? Выйди, выйди милая козявочка из-за своего прилавочка.

– Пусти! Пусти, а не то закричу! – отчаянно вырывалась Анжела.

Но наглый мужик, словно клещами сдавил ей руку.

– Эй, ты! Отстань от нее! – вмешалась в ситуацию Снежана.

– А это еще кто там вякает? – мужик повернулся к ней, выпустив Анжелину руку, и похотливо посмотрел в упор. – Что это за белокурый злобный ангел? А ты очень даже ничего, и мордашка и фигура. Только больно тощая, как доска стиральная. Но была бы кость, а мясо нарастет. Иди сюда, красотка! Ты меня возбуждаешь! – нетвердыми ногами мужик приближался к ней. Он него невыносимо несло перегаром.

Кровь бросилась Снежане в лицо.

– Что за напасть? Жизнь итак несладкая, а тут еще это чучело-мяучело пожаловало, – с досадой подумала она. – Надо проучить нахала!

В детстве брат показал ей один прием расправы с обидчиками.

– И мужчины всегда будут у твоих ног! – пошутил тогда Лешка.

Снежана двумя руками схватила мужика за ворот рубахи и, притянув к себе почти вплотную, со всей силы ударила ему коленом между ног.

– А-ааа! – заорал мужик, приседая, – курва, сучка, да я тебя!

– Ты меня запомнишь на всю оставшуюся жизнь! – твердо сказала Снежана. Щеки ее пылали. Она была полна решимости. Схватив мужичонку за шиворот, она поволока его на улицу. И откуда только сила взялась! От боли мужичонка даже не сопротивлялся. Но когда Снежана заперла за ним входную дверь, он очухался и стал тарабанить:

– Вы у меня еще попляшите, торговки продажные!

Потом все стихло. Проходившая мимо патрульная машина забрала буяна и увезла в неизвестном направлении.

– Что это было? – спросила повеселевшая Анжела.

– Не знаю, – ответила Снежана.

Анжела вдруг засмеялась.

– А здорово ты его. Ха-ха-ха! По самому больному месту! Где такому научилась?

– Школа брата! – ответила Снежана, довольная собой.

С жильем на новом месте возникли свои трудности. Из затеи выдать Снежу за Андрея, ничего не вышло. Не понравился он ей. И все тут.

Да и ее любовь к Марату никуда не делась. Как видела его издали, ноги подкашивались, и сердце бешено стучало. И выть хотелось. Но не получалось. В горле так перехватывало, что не только выть, пискнуть невозможно было. Тогда Снежа забивалась в самый темный угол и ревела. Почему он так поступил с ней? Ведь она ради него готова на все! Почему он выбрал другую? Чем другая лучше? И зачем, если не любил, обманывал? Ответов на эти вопросы для нее не существовало и Снежа еще больше заливалась слезами.

Андрею Снежа тоже не понравилась. И неудивительно. Тогда она вообще никому понравиться не могла. Слишком несчастной выглядела от своей неразделенной любви. Похудела, синяки под глазами появились, и печаль на лице пролегла.

Но у Клавдии Аркадьевны – матери Андрея было другое мнение на этот счет. В первый же вечер она подсела к Снеже и завела откровенный разговор.

– На кого учишься? – начала она издалека.

– На физика.

– Законы природы изучаешь, значит. Ну что же. Это неплохо. Физика – нужная наука. А мой Андрюша – художник. Талант у него большой. Вот смотри, его работы, – Клавдия Аркадьевна горделиво указала на стену, где висело несколько картин.

Из вежливости Снежа взглянула. Унылые виды, на которых были изображены абстрактные предметы, ей совершенно не понравились.

– Размазня да и только, – подумала она.

– Жениться Андрюше надо, – вздохнула его мать. – На хорошей девушке. Сейчас непросто такую найти. Вот я и решила помочь. Присмотрела одну хорошую девушку, – она выжидательно посмотрела на Снежану. – Выйдешь за Андрея?

От неожиданности Снежа поперхнулась.

– Я же его совсем не знаю!

– А чего его узнавать, он у меня хороший мальчик. Это я тебе как мать говорю. Вот поженитесь, тогда и поближе узнаешь. Выходи, не пожалеешь! Все будет хорошо, тебе осталось только полюбить моего сына!

– Мне нужно подумать, – ответила Снежа, понимая, что если она сейчас откажется, то может оказаться за дверью.

– Подумай, подумай, – кивнула мать Андрея, радостно думая, что свадьба не за горами. А чего девчонке делать? Деваться-то некуда!

По мнению Снежаны Андрей был чересчур изнеженный и избалованный.

– Андрюша, иди кушать! – ежедневно раздавалось в квартире.

Это Клавдия Аркадьевна старалась угодить сыну, наготавливая всякие вкусности. Она часами не отходила от плиты и таскала из продуктового магазина огромные сумки. А ее сын, великовозрастный мальчик, и пальцем не пошевелил, чтобы хоть как-то помочь матери по хозяйству. При этом деньги зарабатывала Клавдия Аркадьевна, а Андрюша полностью сидел у нее на шее. Ну, конечно! Он же большой талант! Творческая натура! Ему все помогать должны!

Но тонкой творческой натуры Андрея Снеже не дано было понять. Вспомнить только, как приходилось ходить на цыпочках, когда Андрей писал свои картины.

– Тихо! Мальчик работает! – Клавдия Аркадьевна постоянно одергивала Снежану.

Снежа недоумевала. Чем Андрею мешает то, что она стирает? Оказалось, мешает! Мешает звук льющейся воды! И шелест страниц реферата тоже. И звук ложки, размешивающей суп. И сам запах супа. Все мешает! В такие дни Снежа старалась лишний раз не высовываться из своей комнаты. Благо рисовал свои ужасные картины Андрей нечасто. Гораздо чаще он валялся на диване перед телевизором или сидел за компьютером, тупо уставившись в экран.

– У меня творческий кризис, – хныкал он и ждал, когда мать пожалеет и посочувствует.

Так у Снежи возникла новая забота – избавиться от нежеланного жениха.

– Ты мне тоже не нравишься! – откровенно сказал Андрей, когда она поведала о разговоре с его матерью. – Посмотри на себя – кожа да кости. А я пухленьких люблю. Но жениться мне и вправду надо. Мать совсем запилила. Могу и на тебе. А чего? Раз матери понравилась – женюсь! Вообще вы бабы – странные существа. Чем младше, тем больше замуж хотите. Хочешь замуж? – спросишь 16-летнюю девчонку. Хочу! – отвечает она. А баба чуть постарше уже что-то гнет из себя. Футы-нуты. Вот ты – чего из себя строишь? Обычная кладовщица!

– Ты готов на мне жениться, зная, что я тебя не люблю?

– Готов, если мама так хочет.

– А тебе не противно?

– Что противного?

– Ведь не маме твоей с женой жить, а тебе.

– И чего? Моя мама – святой человек. Она мне добра желает. И я готов ей угодить. Самая сильная любовь – это любовь матери к сыну. И я ее люблю. Поэтому я готов пойти на любые ее условия. Лишь бы ей было хорошо.

– Ты просто по настоящему никогда не влюблялся и поэтому так рассуждаешь. Вот полюбишь, тогда посмотрим.

– Все это глупости. Любовь-морковь и все такое. Мое сердце всегда будет принадлежать одной только маме. Только она меня по-настоящему понимает, ценит и любит.