Татьяна Агибалова - Любовь к женщине

– Конечно. – Ангелина, улыбнувшись и пряча взгляд от Семена, наконец, отошла от взрослых.

Усевшись за свой стол, Тома и Ангелина увлекли их пирогами, лимонадом и ягодами. А потом, Ангелина предложила каждому нарисовать открытку, в которой они могли бы поздравить бабушку с юбилеем. Дети немного отвлеклись. Нужно было их увлечь. Но, главное, подогревать их интерес. И воспитатели с этой задачей справились. Они помогли детям и нарисовать открытки, и затем, подарить их Ольге под дружные аплодисменты остальных гостей.

После этого, все дети уже падали от усталости, и Ангелина, отпустив Тому, которая тоже очень утомилась, сама уложила всех детей в детской.

Это время было ее самым любимым. Тот момент, когда дети засыпали, и она слышала их мерное посапывание в темной детской. Там стояли два ночника, которые завершали эту сказочную картину. Этот волшебный мир детства, в который она была вхожа. Это была мечта.

Конечно, ее собственные дети уже давно спали. Как и бабушка с дедушкой. Это она поняла, едва переступив порог дома. Попив чай и посмотрев новости в Интернете, Ангелина выключила ноутбук.

Невозможно понять, почему она боялась этого мужчину. Семен был красив. Ангелина задумалась, представляя его. Вероятно, это и правда так. Она понимала, что он – очень харизматичный мужчина. Но, непонятно почему, Ангелина не могла испытывать к нему положительных чувств. Ей отчего-то казалось, что он может навредить ей. Еще хуже, может причинить ей страдания, сделать ей больно. Эта мысль не покидала ее. Он очень опасен. Это ясно говорил ей его взгляд. Надо держаться от него подальше, решила она, когда легла спать. И проблема сама собой решится. Просто, избегать. Это не сложно.

Семену нравилось находиться со своей семьей. Он веселился от души. Давно ему не было так хорошо! На следующий после основного праздника день, Сема плавал с Петром на время в любимой реке, у которой проходила вся их жизнь. Потом, он жарил шашлыки с подоспевшими бабушками и дедушками. Они приехали только днем. Вечером, он снова и снова будет танцевать. Он не может остановиться.

Ему нравилось все. Здесь, он мог быть собой. Все его принимали и любили. Единственной ложкой дегтя для него явилась, непонятно, почему, гувернантка Ларисы и Петра. То есть, их детей, конечно. Он бросал взгляды в ее сторону, пытаясь понять причину своей глубокой неприязни, возникшую у него, как только он ее повстречал в день приезда. Изначально ему казалось, что это из-за внешнего вида. Она была женщиной, к которым он всегда испытывал в лучшем случае равнодушие, а в худшем – отвращение. Худая, плоская, бледное, ничего не выражающее лицо, худые обветренные губы, ни грамма косметики, огромные очки, закрывающие лицо. Серая убогая одежда. И тихий, сиплый голос. Все это отталкивает, вне всяких сомнений.

Но, постепенно, он понял, что его раздражает не только это. Ему не нравилось то, как она двигалась. Не вызывало симпатии то, как она общалась с детьми их семьи. Он видел, что она справляется со своими обязанностями. Дети были довольны. И родители тоже. Но то, как она себя вела, как подавала себя, то, что она из себя представляла, вызывало в душе отторжение, неприязнь, даже ненависть. И Семен удивлялся своим мыслям.

Конечно, как правило, таких женщин он вообще не замечал. Она являла в себе все то, что отталкивало его в противоположном поле. Семена всегда окружали женщины, пышущие сексом, жизнью, движением… Он любил все шикарное, яркое, ухоженное… Его манило тело, ведь это продолжение души. И он не понимал, кто может возжелать такое чучело.

Кажется, у нее двое детей. Петя сегодня рассказал ему об этом за завтраком. Она всю семью сюда притащила, даже бабушку и дедушку. Это недопустимо! Но, видимо, Лариса с ней близка, и Петя не перечит жене. Это понятно.

Как у этого убогого, нелепого существа могли родиться двое детей? Это непонятно.

После обеда, все разошлись по комнатам, чтобы приготовиться к танцам, что случатся вечером. Проведя видеоконференцию и немного поработав, Сема и его коллеги решили списаться завтра. Делать было больше нечего. А до вечера еще несколько часов. С кухни доходил чудесный аромат. Мама готовит его любимое жаркое. Вероника, наверное, с матерью. Кажется, Петя, отец, Слава и Стас пошли в город. Может, догнать их?

Сема вышел из дома и огляделся. Повсюду было пустынно. И жарко. Пришло, наконец, лето. И впустило жару. Семе, кстати, жара и холод всегда нравились. Он вообще не любил что-то наполовину. Все экстремальное, сильное, живое… Это было ему по душе.

Обойдя дом, с другой стороны, он заметил мамин розарий и беседку. А рядом, стояли два домика для прислуги. И перед одним из них, в песочнице, возились двое детей. Старший ребенок, мальчик, дал девочке какие-то распоряжения, и отошел в сторону, чтобы прокатиться на качелях, что были установлены под дубом. Хорошо, что дети играют в тени, вдруг подумал мужчина. Он заметил стариков, сидящих рядом на лавочке. Все понятно, смекнул он. Вот и семья.

Какое-то время, он продолжал наблюдать за ними. Дети были активными, веселыми, очень живыми. Они смеялись, лепили куличики, когда мальчик принес из дома ведерко с водой. Бабушка с дедушкой что-то читали вслух. Девочке это очень нравилось. У Семена создалось впечатление, что это – счастливая семья, живущая своей тихой, уединенной жизнью. Наверное, так и есть.

Семен повернул обратно за дом и пошел к реке. Несмотря на жару, он не боялся обгореть, так как был уже загоревшим и “бронзовым”, как его называла Вероника. Раздевшись до трусов, он оглянулся. Странно, что он боится кого-то смутить. Ему вообще все равно, кто его увидит. Усмехнувшись своим мыслям, он зашел в воду и, нырнув, проплыл несколько десятков метров кролем. Как хорошо! Как свежо! Какие же все люди разные, подумал он. Эта гувернантка, такая унылая, серая и слабая. Но может, способна дать своим детям ту жизнь, которая делает их счастливыми. И своим бабушке и дедушке.

Он посидел на песке, подставив лицо солнцу. Затем, быстро натянув одежду, прошел в дом, чтобы принять душ. Скоро уже танцы. Надо приготовиться.

Ангелина в этот момент сидела на небольшом возвышении рядом с берегом. Это было ее укромное место. Здесь густо росли деревья и кустарники. Сюда никто не захаживал. Но с этого холма можно было видеть и слышать все, что происходит на берегу. Когда она почувствовала, что кто-то идет на пляж, то побоялась, что ее увидят сидящей здесь, практически голой, с мокрыми волосами. Искупавшись, она поднялась сюда обсохнуть лишь несколько минут назад. Ее ждут дети, она отлучилась ненадолго. Бабушке и дедушке уже пора возвращаться в дом.

Но потом, увидев, кто нарушил ее уединение, она затаила дыхание. От страха, зубы ее затряслись, а волосы, мокрые и приставшие к лицу, зашевелились у корней. Он ни в коем случае не должен заметить ее. Она подождала, пока он уплывет далеко от берега, легла под деревце, где часто отдыхала и, расстелив платье, свернулась в комок. Он не должен услышать ее. В течение последующих получаса или около того, Ангелине казалось, что она слышит каждый его вздох, каждое движение. Когда он сидел прямо под ней и подставлял лицо жаркому солнцу, панике Ангелины, казалось, не будет конца. Все ее тело напряглось, ощетинилось, приготовилось в любой момент отразить нападение. Отчего-то, на подсознательном уровне она пыталась отразить нападение, которое, почему-то должно последовать, если этот мужчина ее здесь обнаружит. Но вот, он поднялся. Она слышала каждый шорох. Собрал одежду. И ушел.