Оливия Голдсмит - Фаворитка месяца

– Лайла, – крикнула Эстрелла, – не хлопай дверью. Я сотни раз тебе говорила.

Лайла остановилась, крепко сжав рукой алебастровые перила. Она медленно повернулась к Эстрелле, закинув через плечо набитую сумочку. Лайла была дочерью не только всемирно известной матери. Ее отцом был Керри Кайл – концертный идол сороковых и пятидесятых. Она собиралась столкнуться с этой сукой – снова. Глядя на мексиканку сверху вниз, Лайла сказала:

– Вы указывайте мне, что я должна делать, Эстрелла? В моем доме? – Лайла медленно спустилась на одну ступеньку, помолчала, потом добавила. – Вы перешли все границы. Так или иначе, вы всего лишь экономка, помните это. Да и мне не девять лет. – Лайла видела, как покраснела Эстрелла. Казалось, на ее лице появились признаки большего расположения к Лайле. Как у той продавщицы в лавке. Смущена от напоминания о том, что она всего лишь прислуга. Много лет назад Лайла решила, что не может дружить с этими сучками, но может внушить им уважение к себе. Плохо, что ее мать никогда не смогла усвоить этот урок.

Удовлетворенная тем, как поставила Эстреллу на место, Лайла повернулась и снова пошла наверх. И, поднимаясь, бросила через плечо:

– И пришлите мне что-нибудь поесть после плавания. Вы знаете, что мне нравится. Позаботьтесь об этом, Эстрелла.

Лайла прошла в свою спальню. Она швырнула сумку на кровать, сняла джинсы и пошла в ванную. Сразу повернула в сауну. Пока та нагревалась, Лайла подошла к двери огромного туалета, надела свой любимый халат, обернулась в него и спустилась через холл в гостиную в противоположной части дома, чтобы посмотреть на бассейн. Она сморщила нос от запаха плесени, царившего в нежилой сейчас комнате. Лайла задумалась. Почему у нее так все складывается? Ведь дело не в деньгах – Лайла знала это. Боже, только Эстрелла и Пьер хозяйничают в доме. И большую часть времени Эстрелла просиживала на своей толстой заднице перед телевизором вместе с Терезой. «Ладно, это не мои проблемы», – решила Лайла.

Через окно она видела контур бассейна. Вид был отличный. Закрывая окна, Лайла посмотрела на здание около бассейна, в котором Тереза уединялась с мистером Демпиллем.

Дом был построен в тридцатые годы. В те дни, когда он еще отличался изяществом и красотой, дом чем-то напоминал Голливуд. В зените своей карьеры Тереза О'Доннел купила участок и построила дом, но это было так давно.

Теперь Тереза О'Доннел была в тени. Ни музыкально-комедийных ролей, ни путешествий, ни выступлений на телевидении, ни даже записей – не осталось ничего, ее очарование было в прошлом. Кое-кто говорил, что Тереза ушла со сцены, но только не Эстрелла, ее неизменная наперсница, и не мужчины, составляющие «Двор Королевы» – тетушка Робби называл так тех, кому доводилось присутствовать при одевании Терезы. Косметика, парик. Платья и туфли. Попытки изменить свою внешность. И подражание Джуди Гарлэнд. С завершающим штрихом – песенкой «Милейшая девочка в мире».

Лайла разглядывала стулья, расставленные по периметру. «Хорошо, – решила она, – что здесь никого нет. Никого из материнских прихлебателей и попрошаек» (хотя, и Лайла это отлично знала, их ряды сильно поредели за последнее время). Но появились новые – нелепо одетые пугала с пустыми карманами и в очках, желавшие написать что-нибудь о комедиях Фрэнка Тэшмена. Они строили глазки Лайле и поклонялись ее матери. Единственное, чего хотела сейчас Тереза, это сидеть и бесконечно просматривать свои старые ленты. «Женщина в красном», «Путешествие в Буэнос-Айрес» – всю старую чепуху, которую Лайла видела добрую сотню раз. И, конечно, «Рождение звезды».

Кэвин был другим. Он приходил интервьюировать Терезу, но увидел Лайлу и остановился с ней поболтать. Парень работал в «Акла», но совсем не походил на киношника. Кэвин смотрелся замечательно – стройный и очень красивый. И он был печален. Он приехал откуда-то с востока и успел прочитать миллион книг. Он дал Лайле «Восточный Эдем», и она прочитала его, хотя видела раньше постановку. Кэвин был интересным человеком, он занимал внимание Лайлы и играл с ней в теннис. Он заставлял ее встряхнуться, плавал с ней от Лонг Бич Марина в Каталину. Кэвин был вежлив с Терезой, но всегда слушал высказывания Лайлы о ней и соглашался. И однажды он обнял Лайлу…

Это было замечательно. Он был выше и даже стройнее. И это было приятно – принадлежать ему. Это было то, чего они оба хотели.

Когда же Тереза заговорила об их свадьбе, Лайла пришла в ярость. Кэвин был ее тайной. К тому же в семнадцать лет ей было рано выходить замуж.

Ее смущало и то, что Кэвин, возможно, не так уж и заинтересован в ней. Но все было обговорено и устроено.

Тереза выбрала дату, оглядываясь на телевизионные программы. Жена Джека Вагнера должна была заняться заготовкой продуктов.

Правда, девушка не знала, что дороги назад не будет. Тереза занималась всем этим серьезно.

Лайла не знала, где сейчас Кэвин, но предполагала, что он на теннисном корте со своим тренером. Даже если бы Лайла сейчас рожала, она бы хотела остаться одна. Девушка была не в настроении, и люди, даже Кэвин, угнетали ее. Лайла вернулась в комнату, сняла трусики и вошла в сухое пекло сауны. За толстой дверью она чувствовала себя спокойно. Капельки пота начали стекать по ее роскошной груди. С десяти лет Тереза давала Лайле гормоны. И сейчас ее груди были почти совершенны – круглые и упругие, с задранными вверх розовыми сосками. Лайла не хотела, чтобы их кто-нибудь касался, кроме ее самой. Она снова подумала о Кэвине и свадьбе. Молодой человек никогда не ласкал ее груди. Даже не пытался. Или сделать что-нибудь еще. Иногда Лайле казалось, что он знает о ней то, чего она сама о себе не знает. Может быть.

Больше всего Лайла хотела убраться из этого дурацкого дома, подальше от матери и всего этого сумасшествия. Ей нужна была поддержка Терезы до тех пор, пока она не сможет распоряжаться собственными деньгами – до двадцати одного года. Одна из плохих услуг, которые оказал Лайле отец, – невозможность распоряжаться деньгами еще четыре года. Все это время девушка зависела от матери. И замужество было единственной возможностью избавиться от этой зависимости. «Около девушки должен быть мужчина, голубушка. Чтобы отгонять волков от двери, – говорила Тереза. – И никто не сможет сказать, что я не смотрела за тобой, что я не была идеальной матерью».

Да, от Терезы и ее амплуа, видит Бог, Лайла хотела сбежать как можно дальше. Но она еще и боялась. Кэвин, конечно, был лучшим из всех, кого она встречала. Молодой человек был не таким, как все, возможно, в силу своей молодости и приятной внешности. Остатки же «Двора Королевы» состояли из вялых безобразных существ преклонного возраста. Что же с ними случилось? Что искривило их губы в постоянной усмешке? Лайла не хотела такой же трансформации Кэвина.