Юрий Черчинский - Кто виноват?

Рабы, рабы! Иль вами позабыт

Закон, известный каждому народу?

(Байрон)

Глава 1

Шаг к пропасти

Мать и отец уехали на работу. Они работали в одном проектном институте. Поехали на трамвае. Так быстрее, чем торчать в пробках на машине.

Женька радостно потянулась на кровати, подбежала к окну и распахнула окно. В комнату влетел прохладный ветерок раннего июньского утра. Солнце ярко светило над крышами домов. Настроение было прекрасным. Женька вспомнила, что все ЕГЭ сдала на отлично и завтра с мамой пойдёт подавать документы в университет. А сегодня! Сердце девушки громко застучало от избытка счастья. Она пойдёт на первое свидание!

Женька прибралась в квартире. Вымыла полы, протёрла пыль, палила цветы. И каждые пять минут смотрела на часы в прихожей. Время тянулось бесконечно долго. Но вот маленькая стрелка двинулась к двенадцати, и Женька обрадовано побежала в душ, высушила волосы феном. Подкрасила губы, подвела длинные, загнутые вверх ресницы. Внимательно осмотрела каждую ресничку. Женьки очень не нравилось, что ресницы у неё рыжие. Но сейчас все реснички были чёрными.

Девушка надела своё любимое платье – красное, с белым поясом. Два дня назад познакомилась в театре с парнем, и он пригласил её сходить на презентацию книги молодого поэта, правда, какого, она сразу же забыла от волнения, вспоминая глаза парня. Такие открытые, красивые глаза бывают только у поэтов.

Андрей в безупречном белом костюме встретил Женьку букетом белых роз.

– У тебя отличный вкус, – сказал он – Давно не видел таких красивых платьев. В театре ты была очень красивой, а сегодня, в этот прекрасный солнечный день, ты всех красивее.

– Спасибо, – Женька покраснела от комплемента.

– Вот тебе ещё один подарок, – Андрей протянул Женьке книгу. – Мой первый поэтический сборник. Приглашаю тебя на презентацию.

– Спасибо, – Женька сильно заволновалась, сердце восторженно забилось в груди: «Он поэт! Он назвал меня самой красивой!» – А когда презентация?

– В четырнадцать ноль, ноль. В Союзе писателей.

– Это далеко. Мы не успеем на автобусе, – сказала Женька, растеряно глядя… В голове зазвучала мелодия из популярной песни и строчки «голубые глаза поэта».

– Успеем, – ответил Андрей и показал на красный «Мустанг», припаркованный недалеко от памятника Пушкину.

Мотор зычно, породисто загудел. «Мустанг» резво взял с места, взвизгов колёсами. Женька восторженно смотрела на Андрея и не заметила, как проехали половину города.

Навстречу проехали три скорые помощи, две пожарные машины. Впереди засверкали синие мигалки полицейских машин. Вся площадь была оцеплена полицейскими, окружена красными лентами. Стояли десятки застрявших в пробке машин. Толпились сотни людей. Они о чём-то взволнованно разговаривали.

– Что случилось? – спросил Андрей, нервничая, что теперь придётся ехать окружным путём.

– Террористы трамвай взорвали, – ответила женщина в сером пальто, прижимая к себе девочку лет пяти.

– Чёрт! – выругался Андрей. – Не могли они взорвать бомбу в другом месте. Теперь на свою презентацию могу опоздать.

Он быстро развернул машину и поехал в объезд площади.

Женька часто оборачивалась назад. Сердце покалывало от боли. Это был уже второй теракт за месяц. Но впереди, у дома Союза писателей, красный «Мустанг» встретила большая толпа девушек с цветами и тревога отступила. Девушки выглядели необычно, словно хотели доказать всем своим внешним видом, что они не серая масса обывателей, а творческие личности.

– Из литературного объединения молодых авторов, – сказал Андрей, кивнув на девушек. – Пыжатся, чтобы доказать свою гениальность. Особенно вон та, в пирсинге и чёрном платье до пола. Пишет свои стихи кровью. Рифмует кровь – любовь. Уже столько начеркала, что кровь должна давно закончиться.

Андрей вышел из машины, откинул за плечи длинные русые волосы.

– А Павел Иннокентьевич приехал? – спросил Андрей.

– Приехал, – ответила девушка в чёрном платье до пола. – Косолапь быстрее, а то рассердишь мэтра.

Андрей бросил на поэтессу презрительный взгляд, взял Женьку за руку и повёл через толпу. Два десятка девушек, среди которых затерялись два парня, заторопились вслед за Андреем в Союз писателей.

В большой комнате с рядами кресел, похожей на зал театра, сидело много людей. Вдоль стены стояли столы, покрытые золотистой скатертью. Их сервировал талантливый дизайнер. Шампанское, фужеры. Фрукты, вазы. Бутерброды с красной икрой. Красиво и богато. Мимо стола прохаживались операторы, приглашённые снимать презентацию для телевидения. Они с ожиданием посматривали на стол. Радуясь, что организаторы не обманули их и в конце мероприятия состоится богатый фуршет.

На возвышенности стоял стол с букетом светов. Лежала стопка книг. За столом в кресле сидел мощный, седовласый мужчина в белом костюме. Живот подпирал стол, и мужчина вынужден был откинуться назад, так как кресло было слишком массивным и его невозможно было отодвинуть подальше от стола.

– Павел Иннокентьевич! – радостно воскликнул Андрей и взбежал на сцену. Мэтр протянул руку. Андрей пожал длинные белые пальцы. Увидел, что Павлу Иннокентьевичу неудобно сидеть. Отодвинул стол, прогибаясь в ногах от тяжести стола.

– Евгения, садись на первый ряд, – сказал Андрей Женьке и махнул кому-то за кулисами.

Заиграла музыка. На сцену вышел высокий парень в круглых очках, красном шарфе поверх жёлтой рубахи навыпуск. В джинсах и красных кедах с распущенными шнурками.

– Добрый день, дорогие почитатели творчества Андрея Красавина. Сегодня знаменательный день! Вышел первый сборник молодого, талантливого автора Андрея Красавина…

Женька восторженными глазами смотрела на Андрея. Слушала, как его хвалил седовласый, известный поэт. Как читали стихи Андрея. Как восторженно аплодировали.

Часто звучало слово «гениальный». Голова у Женьки кружилась от счастья.

Андрей подошёл к Женьке и шепнул на ухо:

– Не хочу оставаться на фуршет. Все набросятся на еду, словно месяц голодали. Предлагаю поехать в ресторан.

– Я родителей не предупредила, – ответила Женька.

– Так говорят маленькие девочки, а ты взрослая девушка. И обещаю – к шести часам вечера я привезу тебя домой.

Ресторан на первом этаже гостиницы сверкал огнями. У входа стояли дорогие автомобили. Швейцар в золотой ливрее услужливо открывал двери.

– Добрый вечер, Андрей Николаевич, – сказал швейцар и согнулся в поклоне.

Андрей не ответил, пропустил вперёд Женьку, и они вошли в ресторан. Тут же подошёл официант и проводил к столику за ширмой. Стол был уже накрыт. Лежала открытка с поздравлением.