Ирина Ваганова - Всегда буду рядом

Аня открыла дверь подруге, намотав на себя плед – опять начало знобить.

– Не боишься? Врач сказал, что инфекция.

– Зараза к заразе не липнет! – засмеялась Люся. – Чаем напоишь? На работе не успела. Кедров отпустил, как только узнал, что тебе нужны лекарства.

Гостья сама всё организовала, Аня сидела, привалившись к стенке, с улыбкой поглядывая на суетившуюся подругу, слушала россказни. Молчала – больно было говорить.

– Пей тёплое! Масло, мёд. Давай-давай. Лекарство – это здорово, но народную медицину никто не отменял.

Анюта послушно пила чай с молоком, куталась в плед и слушала повествование о том, как Митя, оказывается, к ней – Кузнициной – не равнодушен.

– Зря теряешься, – подмигивала Люська, – Вон, Старостина! Без году неделя как работает, а положила на мастера глаз.

– Старостина? – Аня чуть не поперхнулась чаем. – Она старше лет на десять!

– На семь. А вот не брезгует. Тётки шепчутся: пирожки таскает Мите, ну и… кое-что сладкое предлагала.

– Тьфу. Глупости. Митя женоненавистник, всем известно.

– Я бы не стала утверждать, – Шалость покрутила в руках чашку, разглядывая рисунок, и уверенным голосом продолжила: – Брак для него не существует, а так, поразвлечься…

– Люся, тебя не поймёшь. То ты пилила меня за Вадима, который не женился, то предлагаешь с Митей поразвлечься.

– Фигню-то не пори! Я говорю: со Старостиной он готов поразвлечься, а не с тобой. К тебе Кедров серьёзно…

Аня покачала головой, сделав кислое лицо, и сказала:

– Он мне неприятен, как…

– Ах да! У тебя теперь чернобровый мачо!

Начались расспросы о вчерашнем вечере в клубе. Аня отнекивалась – горло болит – но Люська настаивала. Чай ли тёплый помог, или, начав говорить, Аня уже не могла остановиться, но выложила всё, включая сомнения в собственной адекватности.

– Постараюсь узнать, что за клуб. Фома говорил: есть такие, где на дурь подсаживают. Давай-ка осторожнее с этим красавчиком.

В комнате Анюта улеглась в постель, а Люся прохаживалась, рассуждая о Старостиной. Сплетен было собрано на два сезона дамского сериала. Тётка разведённая, растит единственную дочь, тогда как энергии хватило бы на пятерых отпрысков, но детей не любит, зато обожает кошек и собак – кормит уличных, подбирает брошенных, пристраивает. Не против и мужика бесхозного обогреть. А Мите плохо, что ли? И любовница, и мамуля в одном флаконе.

У Анюты заболела голова от разговоров, взмолилась:

– Люся, избавь от подробностей. Поверь, мне никакого дела нет ни до Старостиной, ни до Кедрова.

– Ладно, чистюля, умолкаю, – Шалунья взялась за книгу, лежавшую на столе, – это что?

Полистала, запрыгала, изображая вождя африканского племени после удачной охоты, перебесившись, села на край кровати. Анне пришлось рассказать о подарке Геннадия.

– Ничего себе! – восторгалась Люся. – Как много! Подаришь, а?

– Конечно, бери.

– Подпиши!

– Не сейчас, – Аня подняла руку. – Видишь, пальцы дрожат. Поправлюсь, подпишу.

– Ух, ты! У меня будет книга с автографом автора! Вот Фома удивится. Моя подруга – настоящая поэтесса!

Аня улыбалась, радуясь смене темы. Шалость понесло:

– Покажу завтра тёткам! И Мите, конечно.

– Не стоит.

– Покажу-покажу. Молчи! Ничего не понимаешь! Старостина от злости лопнет.

– Причём тут она? Шалунья, ты неисправима.

Теперь Шалость переключилась на Геннадия. По её словам, сделать такой шаг мог только влюблённый мужчина.

– А что? Вариант. Будешь богатенькой. Смотри, нос не задирай!

– С чего это я буду богатенькой, – смеялась Анюта, – хорош выдумывать!

– У Филоретова какие-то тёрки с сынулей, но без наследства не оставит.

– Люська! Прекрати. Не слушаю тебя. И вообще, дай спокойно поболеть.

– Хочу тебе счастья, подруга, – заговорила серьёзным тоном Люся, – неловко даже, у меня так удачно всё складывается, а ты…

Аня замахала руками, показывая, что её терпение на исходе. Шалость скривила рот, пожала плечами и пошла к выходу:

– Раз так, ухожу. Дверь захлопну, валяйся – болей.

Визит подруги подействовал на Аню благоприятно. Она прекратила себя мысленно препарировать, выпила лекарства и задремала. К вечеру совсем поправилась, хоть на работу выходи завтра. Валерии Павловне пришлось поднять шум, чтобы убедить дочь отлежаться, как и велел доктор, до среды.

Стас не звонил. Странно всё-таки. Мог бы поинтересоваться её самочувствием. Вчера сказала ему, что горло разболелось, когда попросила домой увезти. Анюта лежала, смотрела в потолок и размышляла о том, кем считает её Стас и как ей воспринимать его. Съездили в Москву, поплясали в клубе… Что такого? С другой стороны, стал бы он приглашать девушку, будь она не интересна?

Люся позвонила довольно поздно. Родители уже улеглись, Ане пришлось идти в ванную разговаривать, чтобы не разбудить их. Голос у подруги был встревоженный. Даже и не вспомнить, когда она так волновалась – вечные «хи-хи» делали Шалунью в глазах окружающих совершенно невосприимчивой к проблемам.

– Знаешь, Кузя, куда ты влипла?

Не дождавшись ответа – Аня как раз прошла в ванную – Шалость сообщила:

– Фома сказал, тот клуб, куда тебя угораздило попасть, на плохом счету, и уже давно.

– Я сама не запомнила, что это за клуб, а Фома твой…

– Они по локализации телефона посмотрели.

– По чему? – изумилась Аня.

– Может я и не так чего усвоила… Короче, есть карта, по которой можно проследить, где и когда был твой мобильный. Въехала?

– Ну?

– В этой вшивой «Обезьянке» – так прозвали клуб – девушки пропадают!

Аня выдержала паузу, рассматривая бледное лицо, отражённое зеркалом, и постаралась как можно бодрее сказать:

– Прям там и пропадают? Чушь какая-то.

– Прямо или криво – не известно. Только несколько девушек исчезли, а в последний раз их видели в «Обезьяне».

Подруги молчали. Аня смотрела, как из плохо закрытого крана капает вода и морщилась. Горло саднило.

– Люсь, – собственный голос показался жалобным до крайности, – спроси у Фомы адрес, я туда съезжу.

– Совсем сбрендила? Не вздумай.

– Надо одного человека найти. Очень.

– Стаса?

– Нет, Мишу. Мальчик молоденький. Он мне помог…

Уверенность в том, что Ане просто позарез надо расспросить Мишу о «Вадиме», росла. О том, что парнишки может и не оказаться на месте – не прописан же он в этой «Обезьяне» – не подумала. Люся загорелась. То ли прониклась подружкиным тоном, то ли саму взяло любопытство:

– Одну не отпущу. Завтра с Фомой поедем. После смены. Я, может, опять пораньше отпрошусь. Скажу, тебе уколы делаю.

– Да ладно! Умеешь? – Засмеялась Анюта. Ей стало очень-очень хорошо от Люськиного понимания и поддержки.

Простились. Больная заглянула на кухню, хлебнула воды и отправилась в постель. На сей раз она спала спокойно.